«Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем с Днём любви! Сама придумала! Cпасибо, друзья, что пришли!» - именно этим приветствием Верка Сердючка открыла свой концерт на сцене Lyric Theatre в Сиднее.
Верка Сердючка (сценический псевдоним Андрея Данилко) — это явление, безусловно, уникальное. Её хиты давно приобрели статус практически народных и уже на протяжении нескольких лет продолжают заряжать публику энергией и весельем. «Лазерный космонавт», «Поющий Кремль», «Певица-проводница», «Баба-петарда» — как только не называют эпатажную украинскую приму. Но факт остаётся фактом: нравится Сердючка или не нравится, о неимоверном таланте Андрея Данилко не спорит никто. Он сам сочиняет песни, превосходно поёт, танцует и умеет легко рассмешить зрителей. И концерт в Сиднее стал прямым тому доказательством. Верка в очередной раз показала яркое, фееричное шоу, которое состояло не только из музыкальных хитов, но и из её фирменных юмористических зарисовок, над которыми зрители смеялись от души.
Верка Сердючка со свойственным ей украинским акцентом очень легко и свободно общалась с залом: «Я клянусь, где бы мы с вами встретились, да? Я, честно, клянусь вам… Я училась в школе на два и три. Чтоб я могла подумать, что я приеду в Австралию?! Да ещё с концертом… Это нонсенс. Я знаю, что многие летели с других городов. Вам большое спасибо. Я хочу встать перед вами на колени, друзья, знаете за что? За то, что купили билеты! Спасибо! Сейчас люди очень плохо ходят на концерты. И, кстати, бывает, на сцене людей больше, чем в зале. Это правда. Сегодня у нас никакой ни концерт. Это встреча прекрасных с прекрасным. (Зал встретил эту реплику одобрительными аплодисментами — ЖА). Вы знаете, я немножко волнуюсь, я вчера, дурка, полезла на вашу башню, так до сих пор ноги дрожат (реплика из зала — Сидней Тауэр?). Сидней Тауэр йес, йес. Друзья, ну короче, что сегодня будет: я буду рассказывать какие-то невыдуманные истории из своей жизни, мы будем общаться, будем фотографироваться, будем целоваться… два отделения, антракт… Я хочу начать нашу встречу с композиции, которая разорвала на кусочки-на тряпочки всю Европу… на три месяца, правда, но ничего страшного, и поссорила меня с Россией. Вы знаете, да, эту историю?» — Да! — громко откликнулся зал. И после первых двух аккордов зазвучало «зибн зибнн ай-лю-лю, зибн айн цвай». Народ стал дружно хлопать в такт, а Верка ловко вставляла в песню реплики «Ой, как много людей сегодня. Кошмар», " А где ручки?», " И, друзья, ещё одно маленькое предупреждение: если вы будете стесняться, есть двери, можно пойти выстесняться и вернуться».
И один за другим звучали знакомые и любимые всеми хиты: «До Ре Ми», «Гоп-гоп», «Чита Дрита». А в перерывах между песнями, Верка жаловалась на то, что пала жертвой цензуры после скандала на «Евровидении», что её творчество теперь рассматривают в лупу: «Что они там хотят найти? Я не знаю…». И, конечно, она с трепетом в сердце вспоминала своё пионерское детство: «Дорогие друзья, я одела свою детскую мечту! Я в детстве, когда жила в Полтаве на Розы Люксембург, мечтала об Адидасе, — рассказывала Сердючка, поправляя на себе спортивную курточку, — чтоб выходить высыпать мусор вот так… с ведром… и строить из себя!
— Вы знаете, — продолжала Верка, — я так скучаю за тем временем, за Советским Союзом, ну, за детством, понятно. Пионерский лагерь, флаг поднимают „ту-ту-ту-ту-ту-ту“. Ну, я люблю всё это. Я в пионерском лагере победила в конкурсе, называлась операция „Уют“ — больше всех собрала фантиков от конфет, так мне сладкий приз дали — стакан кефира и аскорбиновую кислоту. Вот мы жили, а! Вот это жизнь была! Вот это была жизнь! Вы знаете, когда я была на этой Голгофе, на этом Евробачинии…всё-таки второе место заняла. Ну, хотя бы стакан кефира и аскорбиновую кислоту дать можно?! Нет. Ничего. Одна льгота — место на кладбище. Я думаю, ну, спасибо, дотанцевалась. Но что делать? Время такое».
Ну, и, конечно же, наша гарна дивчина, эта «женщина-праздник» много говорила и пела о любви. Она говорила о том, как просто в этой жизни «попасть на любовь» (Ой, Вера, Вера, как же ты права, подумала я — ЖА), предупреждала о том, что «любовь вам — не трали-вали» и призывала «не отдавать любви без поцелуя». И, наполнив фужер, предложила выпить «чистой воды за чистые отношения».
Особо душевно прозвучали две новые песни про любовь, которые прима написала, когда «на душе так было грустно…» Правда, она нам показала только по куплету из каждой, «без барабанов, в соль миноре, песня с постановкой». Но обещала, что если нам понравится, то она допишет. А когда зал подхватил их аплодисментами, Верка неподдельно обрадовалась: «Понравилось, да? Правда? Ничё, да? Ой, а я так стеснялась, так стеснялась… Думала, что слова забуду».
Порадоваться за свою красавицу-дочку на сцену вышла Веркина «мама» (Похоже, мама до сих пор строго следит за Верой и одну её никуда не пускает — ЖА). Она не переставала нахваливать свою дитятку: " Яка она у меня прелесть, яка она у меня талантливая, яка она у меня молодчина». А дочка в ответ предложила очень трогательный тост: «Я сейчас налью воды. Давайте, я в лице своей мамы за всех наших»!
Ну, и, конечно же, Верка, с присущим ей чувством юмора, делилась впечатлениями об Австралии: «Вы знаете, друзья, так мне Австралия понравилась! Правда, я ещё ничего не побачила в Австралии… Хотела сфотографироваться с этой, с коалой, с кенгуру хотела сфотографироваться. Но пока не получилось. Но ничего. Я не об этом хотела сказать. Вот вы. Могли ли вы подумать, что будете жить в Австралии? Это ж нонсенс. Ну, я хочу дальше выпить воды за прекрасные метаморфозы… в жизни. Не, ну правда! (голос из зала: „А это точно вода? Не вино“?) Да не, это не вино, это вода. Я б упала тут. Давайте. За прекрасные метаморфозы. Все будьте миллионерами! Я приеду через год, и чтоб те люди, которые сидят на балконе, сидели в партере»!
А потом Верка предложила зрителям петь вместе с ней: «Я хочу услышать, как в Австралии знают моё творчество. Друзья, вот. Начинает петь. «Он бы подошёл»… Зал дружно подхватывает «Я бы отвернулась…». Давайте, балкон, тоже там подключайтесь. Друзья, вы как стесняетесь, да? Ну давайте, громко, красиво, мы так редко встречаемся. Пой, Сидней! Айн цвай драй! Аллес цузамен!
На протяжении всего концерта Сердючка безудержно шутила: «Боже, спасибо вам, люди! Да вы не хлопайте, не хлопайте, отдыхайте… Ну, зачем же вы на цветы потратились? Итак, билеты дорогие. Друзья, я хотела особо поблагодарить Новую Зеландию, которая прилетела тоже. Как вы потратились… и на билеты, и на гостиницу ведь, наверно, да? („А то!“ — голос из зала). А раз уж вы так потратились, буду танцевать, пока сознание не потеряю»! В это время в зале кто-то крикнул: «Вера — ты лучшая»! На это Верка, элегантно отставив ножку и опустив взгляд, скромно ответила: «сэнк ю».
Концерт неизбежно подходил к концу, а зрители никак не хотели отпускать свою любимицу. «Ой, друзья, хорошо с вами, но нужно ж и честь знать. Спасибо, дорогие друзья»! И поднимая очередной фужер с водой, Верка обратилась к зрителям: «Я хочу выпить за вас, за нашу встречу и сказать такими словами: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»! Зал взорвался. «Вы, главное, никого не слушайте. Слушайте только себя. И если нам кто-то скажет, что у нас будет что-то плохо, мы в грубой форме ответим: «всё у нас всегда будет ХА-РА-ШО! Всё. Информация в космос пошла». Грянули знакомые аккорды, зазвучали знакомые строки.
Зал пел вместе с Веркой. Концерт прошёл на «пять с плюсом». В этот вечер, мне кажется, каждый унёс домой кусочек праздника и счастья. Большое спасибо Ассоциации «Шалом» и Компании «Русский Досуг» за организацию гастролей.
А буквально за день до концерта, в пятницу, мне посчастливилось пообщаться с Андреем Данилко и задать ему несколько вопросов. Андрей только-только прилетел из Бангкока. В субботу ему предстоял концерт в Сиднее, в воскресенье в Мельбурне, а в понедельник он уже улетал домой в Киев. Мы ему очень благодарны, что в таком плотном графике он нашёл несколько минут для прессы, представленной русской редакцией радио SBS (Борис Грейс) и газетой «Единение» (Жанна Алифанова). Вопросы мы задавали с Борисом вперемешку.
Жанна Алифанова: Андрей, пока Борис подсоединяет всю аппаратуру, можно у вас попросить автограф для дочки?
Андрей Данилко: Да ради Бога (улыбается). Как дочку зовут? (Я протягиваю ему не очень, скажем так, «мелькающую» фотографию Верки Сердючки) Какая у вас интересная фотография… А, это французский альбом. Вы знаете, одно время, после «Евровидения» нас показывали во Франции каждые пять минут. Меня в Париже узнавали больше, чем в Киеве. Был такой момент, когда где-то три-четыре месяца после успеха нашего «Зибн ай-лю-лю» во Франции все прямо как помешались. Очень много было стран, куда мы просто не могли поехать, только из-за того, что нас разрывали. Очень большой коллектив, и многие города, такие как Прага, Варшава просто не могли потянуть наш приезд в плане денег. Дорого очень.
ЖА: А к нам вы тоже большим коллективом приехали?
АД: Мы приехали большим. Но хотелось бы, конечно, больше привезти людей. Трубачей, например. Но, понятно, что всё это дорого. Перелёт…
ЖА: Добро пожаловать!
АД: Спасибо. Вы знаете, у меня даже в голове не укладывается, что я сейчас сижу в Австралии. Не могу понять вообще, как это может быть. Я когда учился в школе, то для меня Австралия была, ну, как луна. Я никогда не мог подумать, что я, какой-то там Андрюша, который живёт в этой пристройке на Розы Люксембург в Полтаве, приеду с гастролями в Австралию. Это вообще!
Борис Грейс: Сегодня наши радиослушатели услышали отрывок, где Верка Сердючка и Андрей Данилко исполняют «Танго» дуэтом. И сегодня у нас есть возможность с обоими поговорить.
АД: Нет. Давайте мы с Андреем поговорим. Верка спит.
ЖА: Отдыхает перед предстоящим концертом… (Андрей улыбается)
БГ: В одной из телевизионных программ, которую вы ведёте, вашим гостем был Валерий Леонтьев. И он сказал, что не очень-то любит давать интервью, но никогда не отказывает таким красивым женщинам как вы.
— На самом деле интервью с Валерием Леонтьевым — это всё-таки моё детство, понятно. И мне сказали редакторы после съёмки, что было как-то нудно. Но когда начали монтировать, и камера взяла крупным планом Леонтьева, была видна слеза в его глазах. Потому что я ему сказал такую фразу, не знаю, чего-то я ляпнул. Говорю: «Вы знаете, Валерий, мне кажется, что вы какой-то недолюбленный. Вот вы хороший, у вас ум, деньги есть, но вы недолюбленный». Как, наверное, половина людей. И я, в том числе тоже, наверное. И они поймали этот момент, наложили музыку. Ну, как программа «Жди меня» (смеётся) Знаете, когда все плачут. Такая душевная эта история… Вы сказали по поводу этого дуэта Сердючка и Андрей… Я его терпеть не могу, дуэт этот. Это такая пытка для меня.
ЖА: Почему?
АД: Я сейчас объясню. Это придумал Костя Эрнст, Первый канал, с которым мы потом успешно поссорились. После «Евровидения». Он разозлился из-за того, что у меня второе место, а у них, у его коллектива «Серебро» третье (улыбается). Ну, знаете, ревность такая. И он придумал эту идею с монтажом. Сердючку снимали пятнадцать минут. Меня снимали сутки. Я не мог расслабиться, потому что я ж не играю персонаж, я должен быть самим собой. А сам я достаточно зажатый, закомплексованный (я бы сказала от природы скромный — ЖА) человек. А тут надо петь в кадре. Я думал, что я сойду с ума. Жуткие воспоминания.
БГ: В интернете о вас пишут: «Вера Сердючка — это новый символ Украины наряду с салом, борщом, горилкой и книгой «Кобзарь». Как вы к этому относитесь?
АД: Ну, это очень старая формулировка. Когда-то на Украине многих раздражало, что я популярен в России. И в прессе говорили, что я купил пол-Крещатика, что сижу на мешках денег, что у меня золотые унитазы. А я думал: «Господи, ну зашли б посмотрели». У меня самый обычный унитаз. Я не понимаю, зачем унитаз золотой для этого дела (смеётся). Я согласен, что Сердючка встала в ряд каких-то ассоциаций. Да, Сердючка — это Украина. Это звезда из Украины.
БГ: Кстати, по поводу звезды. Сердючка практически всё время появляется со звездой на голове. А не тяжело носить эту звезду? Шесть килограмм, кажется? И для чего? Ведь и так видно, что звезда на сцене.
АД: Да. А было восемь. Пот течёт по спине. У меня болел позвоночник после концертов. Но я вам объясню. Это звезда уже стала её головой. Это законченный образ. Как котелок у Чарли Чаплина. Это вот такие запоминающиеся штуки. И вот иностранцы, они настолько правильно поняли Сердючку… Я был поражён, знаете чем, продавались на «Евровидении» в Финляндии продавались (смеётся) трусы и майки с изображением Сердючки. А ещё финны сделали её в виде матрёшки.
БГ: Трусы — это просто замечательно…
АД: Представляете, я купил себе. За семьдесят евро. Чуть с ума не сошёл! Мне жалко было, но, думаю: «Куплю ж уже эти трусы…»
БГ: Ну, уж если вы можете позволить себе золотой унитаз…
АД: (Смеётся) А что тут делать? Вот ведь умные люди. Они поняли, что это персонаж, а не колготки и грудь, и не трансвестит, как наши думают. Они поняли, что это матрёшка, которую открываешь…открываешь, а там много-много-много всего. Это же не комедийный персонаж. Я всё время это подчёркиваю. Сердючка — это не клоун. Это больше. Вот, например, почему она с мамой ходит всё время?
БГ: А мама тоже приехала?
АД: Да, мама будет.
ЖА: То есть мама так строго за Веркой смотрит, что одну её пока никуда не отпускает?
АД: Понимаете, все говорят, вот Сердючка всегда ходит с мамой. Значит, личная жизнь не сложилась ни у той, ни у другой. Но они оптимисты. Люди, может, об этом даже не задумываются, но они это инстинктивно чувствуют. Что-то такое есть.
ЖА: А я вот, кстати, хотела спросить про личную жизнь. Можно мы с вами посекретничаем?
АД: Давайте, давайте (потягивая кофе).
ЖА: Верка производит впечатление очень открытой и общительной девушки…
АД: (Смеётся) Ну, «девушки», это так уже…
ЖА: Хорошо. Барышни, леди. Она и в жизни такая? На самом деле? Она легко идёт на контакт?
АД: Вы знаете, если разбирать её как персонаж, мама и она — они охотницы. Они ищут вот какого-то выдуманного принца и не могут найти. Это всегда момент троеточия. То есть это какой-то вечный поиск. Вот, наверное, именно это и интересно. Почему она так давно? Ну, двадцать лет — мы детьми начинали.
БГ: Но, наверное, Сердючка тоже хочет любви? Потому что столько песен о любви…
АД: Да, но ведь она не пишет «как я счастлива с тобою». Наоборот, всё время какие-то моменты…
ЖА: «Я попала на любовь».
АД: Да. Причём эти песни не сочинялись с учётом записи на дисках. Это песни, которые писались для концертов в большей степени. А сейчас новый материал я делаю с учётом, чтобы это было комфортно и чисто спето. Не мимо кассы. Я же вообще никогда не пел. Знаете, я, когда услышал на татарском языке песню «Всё будет хорошо!» (здесь мы с Борисом не могли не рассмеяться), слушайте, ну так смешно — гирлыбы-дырлыкбы-тыры-дада. Труба. Только труба на русском! Ну, видимо, они нашли в этой песне момент позитива и утверждения — «будет хорошо».
БГ: Вообще, если говорить о репертуаре Сердючки, у неё достаточно позитивный репертуар.
АД: Так она сама позитивная!
БГ: Мы не встречаем таких песен, как «Не отрекаются любя».
АД: Она может и это пропеть, конечно. Вот вы будете на концерте, услышите. У нас там есть фрагмент, и это правда… мы на концерте будем рассказывать истории невыдуманные из моей жизни, ну, через Сердючку, конечно. Истории из Советского Союза. Ведь всем есть, что вспомнить. И я люблю то время. А тот момент, что Украина отдельно, Россия отдельно… Я, наверное, мозгами понимаю, что это правильно, да? А с другой стороны, мне было очень тепло, когда был Советский Союз. Не как система, а просто то, что мы все были вместе.
БГ: А вот, возвращаясь к «Евровидению». Мы все говорим, что Верка Сердючка такая выдумщица, всё чего-то навыдумывает, накуралесит… И вот так получилось, что накуролесила, и такая неприятная история с Россией произошла.
АД: Я объясню вам. Это же чёрный пиар, который был направлен против меня. И все ж понимают умные люди, что этой фразы там и не было.
БГ: Но это действительно был Гаспарян?
АД: Гаспарян уже был как винтик. Он даже сам не понял, что он сделал. Они просто схватились за… Им надо было каким-то образом меня задавить. Они знали, что и вся Прибалтика, Израиль, Германия знают Сердючку и за неё проголосуют. И для них это, конечно, было ударом. Вы ж понимаете, на войне все способы хороши. Но я такого не ожидал. И когда мне позвонила Пугачёва, уже после конкурса, она позвонила не как «Алла Пугачёва», а как друг, и сказала: «Андрюха, круто! Но это такая заказуха! Реальная заказуха. Три года минимум». А на Украине устраивали акции протеста, чтоб я не поехал на Евровидение, сжигали моё чучело. Я когда смотрел, у меня мурашки бежали. Угрожали мне, говорили, что я фашист. Ну что за страна такая?! Вы знаете, я никогда не мог подумать, что Россия и Украина настолько будут против меня. Украина до «Евровидения», Россия после. Я не отношусь хорошо ни к Украине, ни к России в этой ситуации. Почему? Если у вас такая позиция, и вы считаете, что я позорю Украину… а тут я приезжаю со вторым местом, и вы говорите, что я герой. Как быстро меняется мнение. Не люблю так.
БГ: Ну, а с Гаспаряном вы помирились?
АД: А я с ним не ссорился, хоть и обозвал его проституткой. Ты же ломаешь жизнь… Просто, знаете, Бог всё видит. И я знаю, что я прав. Теперь я уже шучу: «они там не могут газ поделить, а виновата Сердючка».
БГ: Ну, с чёрным пиаром всё понятно. Успех не прощают. А как насчёт близких друзей? Было ли у вас так, что они не смогли смириться с тем, что вы оторвались о них?
АД: Нет. вы знаете, нет. Но почти все спрашивали: «Андрей, скажи, между нами, ты пел или не пел?» Вот какие технологии работают. Когда на чёрное говорят белое, и все в это верят.
БГ: А как вы выбираете друзей?
АД: Ну, как их можно выбирать? Это ж не колбаса.
БГ: Но у вас тяжёлая жизнь. Вы уже известный человек, и так вот познакомиться с кем-то в баре или клубе очень тяжело, наверное?
АД: Да нет. Не тяжело. Я вам расскажу про последнее знакомство. Сидим с Инной, которая играет бабушку, в Москве после тяжёлого концерта. Я говорю: «Давай выпьем пива». Как люди. Выпили пива, тишина гробовая. Вдруг на нас вызывают охрану. Скандал! Оказывается, соседка, которая рядом, устроила скандал, что у нас там чуть ли не оргии. А ничего не было вообще! И несколько раз охрана прибегала. Они смотрят… Нас боятся, её боятся — она какая-то крутая девка. Я выскакиваю к ней и говорю: «Вам что, скучно? Нечего делать?» Она говорит: «Да. Мне скучно». А я говорю: «Так идите к нам!» Мы провели чудесное время. К чему я это рассказал? Бывают такие знакомства. Неожиданные. Я реально получил удовольствие от такой встречи, когда обычные люди, которые только что чуть ли не морду били друг другу, уже целуются, обнимаются… Мне несложно познакомиться. Просто сложно таким людям быть со мной. Хочется, чтобы люди, как Вам сказать…не думали о том, что они меня знают. Но я как-то уже научился. Знаете, приходишь в компанию, сидят люди. Сначала они пять минут меня рассматривают, потому что видели по телевизору. Следующие пять минут я их переориентирую, чтоб они забыли за это. И всё. Через пятнадцать минут люди совершенно нормально ко мне относятся. Без каких-то там: «Ой, здрасте…» с замиранием сердца.
ЖА: А какие качества в людях вы цените?
АД: Я вам скажу. Вы знаете, я не люблю «очень хороших» или «очень противных». Мне нравятся искренние люди, которые могут быть и скучными, и грубыми, то есть со всем набором, скажем. Для меня важно, чтоб человек был настоящим. Без вот этого лоска. Есть такая фраза: «полюби меня чёрненьким, а беленьким меня все полюбят». И вот именно мне нравится тот момент, когда тебя любят пьяным, трезвым, красивым, некрасивым, в «Армани» или в «Адидасе». Это не имеет никакого значения. И для меня это очень важно.
ЖА: А что раздражает больше всего?
АД: Тупость. Вот есть такие тупые…! Очень много, кстати, таких. Я встречаю очень много тупых людей. Честно вам говорю.
БГ: А вы думаете, что вы единственный?
АД: Не, я не думаю, что я единственный. Но правда, бывают такие люди… Вы знаете, я вообще не ругаюсь матом… Но я понял, что других слов такие люди не понимают. Это слова реально волшебные. Придуманные специально для таких случаев. Я однажды ездил на гастроли, и там был человек, чокнутый, который прикручивал микрофон. Прикрутил так, что шнур через всю сцену повис. Я ему деликатно объясняю, что так некрасиво, надо по-другому. А он говорит, что я ему «руки выкручиваю», у меня звёздная болезнь. А когда я сказал три волшебных слова — опа! — сразу и закрутилось всё, и всё получилось. Вот реально тупость меня раздражает.
БГ: Вы сами пишите музыку. Как это происходит? Сердючка садится за пианино и наигрывает что-то?
АД: Вы знаете, если бы меня отправили на необитаемый остров, мне не надо ни телевизора, ни радио, ничего. Мне надо, чтоб было пианино. Есть некоторые вещи, которые вы не можете сказать словами, но посредством нот, вы можете сказать даже больше. Поэтому, когда вышел инструментальный альбом, многие не могли понять я это или не я. Потому что это никак не ассоциируется с Сердючкой. Это совершенно разные вещи. Вообще музыка появляется очень спонтанно. Мне очень нравится новый репертуар — мы сейчас две пластинки готовим — это такие прикольные песни, это очень позитивно!
ЖА: Андрей, а какую музыку вы сами любите? Что вы слушаете дома, в машине, когда не работаете?
АД: Ой, у меня очень большой диапазон. Я вам скажу, моим последним удивлением было выступление Сюзан Бойл. Меня поразило. Я думал, почему? На YouTube тридцать восемь миллионов просмотров! Ни ар-эн-би, ни шмар-эн-би, ни Лэди Гага, ни шмага… То, что настоящее. Вышла какая-то тётка, брови как у Брежнева, все уже начали смеяться… А она открыла рот, первые ноты и…мурашки. Люди хотят слышать о себе. Люди хотят вибрацию, они хотят чувствовать. Когда мне говорят, что сейчас такое поколение компьютерно-пластмассовое, я считаю, что это неправда. Я знаю очень много хороших молодых ребят, я дружу с ними. И они тянутся, потому что чувствуют, что их ценят, их уважают, их любят.
ЖА: А на российской сцене у вас есть человек, к которому вы относитесь с уважением?
АД: Таких много. Михал Михалыч Жванецкий, Хазанов. Вы знаете, тоже такая интересная история была… После всего этого «Евровидения» мне звонит Джигарханян Армен Борисович. Я его по голосу сразу узнал. И он мне говорит: «Андрюша, не смотрите ничего, сыночка. Это вечная борьба Гулливера с лилипутами». И я после этого как-то сразу успокоился. А потом ещё Земфира позвонила. Но я не буду говорить, что она сказала (смеётся)…
БГ: Скажите, а за что вы получили орден? Это ведь высокая правительственная награда.
АД: О, Господи… Да. «Почётный гражданин Полтавы» называется. После «Евровидения» вызвали меня для вручения награды. Выставили хор, пафос, мэр. Я стою, стесняюсь, я, понимаете, стесняюсь таких моментов. Не знаю, куда глаза девать, эту медаль одел… И тоже… откуда? Ну, опять же думаю, бедное детство. Подхожу к этой женщине, которая подписывала мне удостоверение и говорю: «Какие-то льготы?» Вот зачем? (смеётся). Она отвечает: «Да. Вы теперь пожизненно можете бесплатно ездить в троллейбусе, в трамвае." Ура. Дотанцевались. Но я вам скажу больше. Уже после второго «Евровидения», когда уже была Ани Лорак, мне позвонил Ющенко сам, лично. И сказал: «Я не знал, что вас не отметили». Ля-ля-ля… И я получаю звание Народного артиста Украины. И опять же, идиот, подхожу к этой же женщине и говорю: «Какие льготы есть?» Она говорит: «В советское время были льготы, а сейчас только одна льгота — у вас теперь есть место на Байковом кладбище». Так что теперь можно жить спокойно (улыбается) — мы знаем, где нас положат.
БГ: Андрей, вы начинали свою творческую деятельность как стэндап юморист. Помимо этого у вас был и театр Андрея Данилко, где создавали разные образы. Как вы относитесь к этому жанру? Хотите ли вы дальше этим заниматься?
АД: Сейчас время синтеза. Я не знаю, на чей бы я сейчас пошёл концерт. Я устаю. Вот даже если любимая певица какая-то. Ну, Вера Муськина, скажем, чтобы никого не обидеть. Вот три песни, и я уже всё. Мне уже нудно, спать хочется. Вот должен быть синтез. Мне кажется, время другое. Клиповое такое больше. Хочется и юмора, и какие-то сценки, и рассказы, и общение. И поэтому то, что мы привезли в Австралию — это больше концерт-встреча. А то, что я готовлю на следующий раз, будет ближе к мюзиклу. В нашем понимании, не в американском. Под те я тоже засыпаю. Пошёл на Бродвей, чуть не заснул на этом «Призраке оперы». Вот и красиво, и всё… Ну, нудно мне. Я не знаю. Может, я такой сумасшедший. Хочется такой славянский мюзикл, где есть и шутки, и сценки, и разные образы. И я это буду делать.
ЖА: Андрей, спасибо вам большое. У нас в газете «Единение " уже сложилась такая добрая традиция — мы всем приезжающим к нам артистам дарим бумеранг.
АД: Спасибо. Красивая какая штука.
ЖА: Вот будете с Крещатика запускать. Мы ждём вашего возвращения.
АД: Да. Хорошо! Спасибо вам.
Фото Анастасии Шриц
Беседовала
