Рассказы из врачебной практики

---

В редакцию пришло письмо из Сибири. 46-летний Александр Дерюшев работает врачом скорой помощи на севере Омской области в маленьком городке Тара. В свободное от работы время он пишет стихи и рассказы. «Австралия для меня, как далекая сказка, почти фантастика, место, где я никогда не побываю... Предлагаю на ваш суд пару рассказов о случаях из врачебной практики - вдруг это будет интересно для читателей...» - написал Александр.

Александр Дерюшев

Переправа
Сельский фельдшер всхлипывала то ли от страха, то ли от волнения, и сбиваясь перечисляла лекарства, которые ей удалось ввести в вену больному ребенку. Нужно было принимать решение. Ребенок отравился таблетками, которые были назначены кому-то из старших дома, и теперь был в коме. Состояние критическое, в любой момент мог начаться отек мозга и… все.
 — Я звонила в Тару, дежурному педиатру — советовалась, там сказали, что везти нельзя — нетранспортабелен, — еще раз всхлипнула фельдшер и вопросительно посмотрела на меня. Во взгляде отчетливо чувствовалось облегчение: мол, ты врач, тебе и решать.
Я думал. Фельдшер, что приехала со мной, тоже смотрела на меня.
 — Ну, что, Федоровна, добавим еще антидот и мочегонное и повезем!
 — Так ведь говорят — нетранспортабелен.
 — А если оставим здесь, он до утра точно не доживет, а потому надо везти!
«Хорошо бы как-нибудь повозить по нашим дорогам начальство», — думал я стараясь хоть как-то удержать крохотное тельце пятилетнего мальчишки на носилках, но на каждой кочке носилки подскакивали и внутри у меня опять все замирало от сострадания… Уже за деревней мы остановились, я выскочил из машины и набрал в шарф первого снега — положили на голову мальчишки — шанс, что холод задержит отек мозга. Я смотрел на медленно проплывающие километровые столбы и переживал, что ехать еще далеко. Надо бы быстрее, но по такой дороге — быстрее не значит лучше для больного. Хотя кто тут решит — что лучше, а что хуже!
Наконец показался Иртыш и переправа. Мы успели на паром и это здорово!
 — Слышь, Николаич, — сказал водитель из кабины, — неприятность у нас!
 — Только не говори, что опять сломался! — умоляюще ответил ему я — нам пацана довести надо…
 — Не-е-т, только вот бензин кончился…
Машина уже по инерции, с горки, закатилась на паром и заглохла посредине.
Несколько секунд в машине стояла очень нехорошая тишина, потому что после такой вот тишины непременно случается какая-то гадость. И она случилась — у ребенка начались судороги…
 — Что делать-то при таком свете, да на таких ручках разве венку найдешь! — в словах фельдшера мне отчетливо послышалась паника.
 — Людмила Федоровна, набирайте реланиум — чего-нибудь придумаем!
Наш водитель вышел из машины и обратился к коллегам:
 — Мужики, дайте пару литров бензина, до больницы доехать!
 — Ну, ты шустрый — тебе в больнице бензин на халяву дают, а мы покупаем, — ответил кучерявый водитель «Нивы» и сплюнул.
 — А ты спирта залей — он у вас тоже дармовой! — ухмыльнулся еще один шофер. Шутка понравилась многим — на пароме захохотали.
Паромщик, угрюмый, небритый мужик, в грязном спасательном жилете лениво проходя мимо нашей машины и собирая плату за переправу, заглянул в окошко и замер.
Некоторое время он совершенно обалдело смотрел на то, как я, прижимая трясущуюся в судорогах голову мальчишки, одной рукой, второй в какой-то совершенно невероятной позе вводил реланиум в крохотную, отчаянно пульсирующую венку на шее. Ее, эту венку я только что обнаружил, когда голова ребенка запрокинулась в судороге, и он весь изогнулся. Это была удача, потому что если сейчас судороги не снять, довезти его мы не успеем.
 — Ребята, — обрел, наконец, дар речи паромщик — у них там пацан помирает…или помер уже!
В окне разом появилось несколько любопытствующих физиономий. Вскоре снаружи послышался гомон мужских голосов и металлический звук открываемой канистры. Кто-то кричал:
— Лей ровнее, чего у тебя руки-то трясутся!
— Чё ты вылупился — причаливай резвее!
— Ты лучше отъехивай давай, пусть первыми выезжают!
Наш «Уазик» удовлетворенно фыркнул и стал карабкаться на высокий берег, оставив сзади паром и бурно обсуждающих увиденное водителей и пассажиров.
Я гладил ребенка по головке и приговаривал: «Ничего, парень, потерпи еще чуть-чуть — уже вон и больницу видно…» Конечно я знал, что он пока нас не слышит, но судорожный приступ мы сняли, и мне непременно хотелось что-то говорить.
Наверное, эти слова нужны были больше мне, чем мальчишке.

Держите сердце
Постоять на крыльце летним вечером одно удовольствие, даже если это крыльцо приемного отделения. Комары не в счет…
Санитарный Уазик из села я увидел еще на въезде в больницу, и почувствовал, что случилось что-то серьезное. Фельдшер, суетясь, распахнула задние дверцы машины и остановилась в нерешительности.
 — Помочь? — спросил я, спускаясь с крыльца к машине.
В машине, на носилках сидел пьяный мужик, голый по пояс и обеими руками зажимал грудь.
 — У нас драка случилась. Вобщем, муж жену бил — поясняла фельдшер, пытаясь в одиночку вытащить из машины носилки — а этот взялся их разнимать…
— Понимаю — как в анекдоте, «Желая посмотреть драку до конца, был избит обеими сторонами…»
Тут в разговор вмешался потерпевший:
— Я ему говорю — чего ж ты ее так лупишь — вдруг помрет, а он, козел, как шарахнет меня топором и сердце мне разрубил, гад! А еще сосед!
Фельдшер показала на окровавленную и сползшую на живот повязку и сказала: " Я его перевязывала, но он говорит, что лучше руками подержит…»
 — Чего подержит-то? — не понял я 
 — Так я и говорю, что он мне сердце разрубил, и оно теперь выпадывает… — мужик грустно вздохнул и икнул.
— А ну, покажи! — попросил я.
Потерпевший убрал руки от груди… Открылась зияющая рубленая рана с торчащими обломками ребер, размером сантиметров 15, как раз на ширину топора. Из раны стала выпячиваться сердечная сумка — перикард, багрового цвета. Она ритмично сокращалась.
Фельдшер испуганно пискнула и закрыла рот ладошкой.
— Я же говорил! — удовлетворенно заметил мужик, затолкал сердце грязными пальцами обратно в грудную клетку и опять зажал рану ладонями.
 — Все, так и сиди. — Это все, что я смог сказать — мы вытащили носилки и с водителем занесли их с сидящим мужиком в приемное отделение, где жуткий аттракцион с выпадающим сердцем был продемонстрирован дежурному хирургу.
Мы с фельдшером и водителем вышли на улицу и я, не удержавшись, сказал:
 — Ну, вы, даете!
Водитель усмехнулся и философски заметил: «У нас пьют много, но часто…»
Человека, сумевшего подержать в руках свое сердце, выписали с выздоровлением через две недели, и он на попутке уехал в свое село.