Удивительные судьбы, связанные с трагической историей нашей Родины в период гражданской войны, подчас хранятся в семейных альбомах наших читателей. Лариса Сергеевна Мигунова (Скиданенко) рассказала нам о своем дедушке, известном казачьем полковнике Енборисове. Полковник Гавриил Васильевич Енборисов родился в Оренбурге в апреле 1859 года, а закончил свой земной путь в Харбине в 1946 года, в возрасте 88 лет. Находясь в Китае он написал воспоминания, которые позже были изданы книгой "От Урала до Харбина. Оренбургское казачье войско". Материалы о его жизни были также опубликованы на Урале историками А.Апрелковым и Л. Поповым. Сегодня мы перепечатываем их с небольшими сокращениями для читателей «Единения».
Сотник Оренбургского казачьего войска Г. В. Енборисов был отличным наездником. Он неоднократно становился победителем Всероссийского стипль-чеза, царских, великокняжеских, международных пробегов. В 1890-х годах среди приверженцев конноспортивных состязаний в России он пользовался широкой популярностью и стал обладателем призов, оцениваемых целым состоянием. Так, например, приз с монограммой «Каменское скаковое общество», подаренный княгиней А. М. Хилковой, представлял собой массивный серебряный кубок, опоясанный платиновым украшением. Приз от почетных дам города Киева — в виде высокохудожественно выполненной кружки с крышкой, емкостью в четыре ведра, из чистого серебра. Самыми же почетными наградами Енборисов считал призы, полученные из рук государыни. Один из них, завоеванный в 1899 году, был в виде золотого кубка весом в три с половиной килограмма, с гравировкой «Победителю Красносельской офицерской с препятствиями скачки лично из рук Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны — сотнику Енборисову». Этот кубок был украшен золотым гербом России, который снимался, и в дни парадов Енборисов носил герб на груди.
Казалось, весь жизненный путь наездника будет «усыпан розами». Но финал владельца этих призов оказался грустным. В то время, когда Енборисов в эмиграции пребывал в положении полуголодного и без крыши над головой, золотой приз — его гордость, оставленный им на хранение в Юзовке, в семье Сухаревских, был продан, а на вырученные деньги Сухаревские купили себе дачу в Крыму, купались, загорали у Черного моря и не вспоминали доверчивого наездника.
Спортивная жизнь наездников скоротечна. Оставив скачки, Гавриил Васильевич Енборисов возвратился в один из лучших поселков, каковым он считал Арси, что недалеко от Верхнеуральска, и включился в работу своего родного Оренбургского казачьего войска. В 1907 году Енборисову поручили сформировать в Верхне-уральске 15-й казачий полк для несения внутренней службы. Он приступил к работе, поселившись в гостинице Куликова.
Однажды к нему в комнату ввалился здоровенный толстяк хорунжий Шмотин, он настолько был пьян, что не выговаривал слова. Енборисов не принял его, попросил в таком виде не беспокоить и не забывать, что он находится на военной службе. В дальнейшем при формировании сотни Енборисов избавился от Шмотина и его собутыльника подхорунжего Алексеева. С первых встреч oн безошибочно определял качества человека.
Судьба распорядилась так, что в эмиграции оказался вместе с Енборисовым и Шмотин, дослужившийся к тому времени до полковника. Даже в такой экстремальной ситуации Енборисов продолжал относиться к нему критически и всегда его сторонился.
Являясь образцовым воином, Енборисов зарекомендовал себя в войске прекрасным хозяйственником. Он длительное время возглавлял коммерческий союз маслодельных артелей, который обладал миллионными капиталами и был связан с Лондоном, Парижем, Берлином и другими крупными городами Европы. В 1912 году редактировал и издавал газету «Верхнеуральсткий вестник», был частным поверенным в судах.
Февральскую революцию в 1917 году он расценил как трагедию для России. Сожалел об отречении царя от престола. Решение апрельского войскового круга об обязательном ношении красных повязок открыто игнорировал и никогда повязку не носил. В работе же войскового круга принимал активное участие, был избран председателем ревизионной комиссии.
На очередном окружном съезде казаки 2-го округа избрали Енборисова председателем окружного земельного комитета, почетным мировым судьей и представителем от 2-го округа в уездный продовольственный комитет, который вскоре избрал его своим председателем. А в сентябре Гавриил Васильевич выехал в Петроград для решения уездных проблем у министра продовольствия Пешехонова. В Петрограде, в приемной Пешехонова он встретил представителей продкомов девятнадцати уездов, которые уже целую неделю не могли попасть к министру.
По инициативе Енборисова все они собрались в Аничковом дворце, провели собрание, выработали единый документ и в качестве своего представителя направили Енборисова к министру. С большим трудом, но удалось ему прорваться к Пешехонову. Министр поднялся с кресла и недовольно спросил: «Чему обязан такой поспешности, господин офицер?»
Енборисов зачитал коллективно выработанный документ и добавил: «Если мое ходатайство не будет удовлетворено — казаки хлеба не дадут». Помолчав, Пешехонов предложил продолжить разговор вечером. К 11 часам вечера в его кабинет прибыли Родзянко, Керенский и еще семь человек.
Доложив им о своем деле, Енборисов еще раз повторил, что если ходатайство не будет принятым, казаки хлеба не дадут. Столкнувшись со столь категоричным и законно справедливым требованием, совещание у министра утвердило документ, представленный Енборисовым. А требования в нем были до боли знакомы: правительству предлагалось одно из двух — или снизить цены на предметы первой необходимости или повысить цены на хлеб. И правительство согласилось повысить цены на хлеб.
Но пока Енборисов из Петрограда добирался до Верхнеуральска, торговцы, узнав об этом, подняли цены на ширпотреб в пять раз. И земледельцы опять оказались «на бобах». «Нет, с этими народоправцами мы пропадем, их режим с первых дней показал себя несостоятельным»,— сделал вывод тогда Гавриил Васильевич.
Получив известие об Октябрьской революции в Петрограде, Енборисов, атаман 2-го округа Захаров и комиссар Временного правительства Воронин, посоветовавшись, решили собрать окружной съезд в Верхнеуральске. Съезд принял решение: «Советскую власть не признавать». А на полученную телеграмму из Казани от нового командующего войсками прапорщика Ершова Енборисов ответил: «Никаких комвойск, кроме войскового правительства, не признаем».
С этого момента Енборисов вступает в открытую борьбу против Советской власти. Помогает А. И. Дутову в организации антисоветских выступлений, вошедших в историю как «дутовский мятеж». Весной 1918 года руководит боями под Верхнеуральском, преследует красных от Сухтелинской станицы до Троицка. Но Гражданская война отличается от других войн тем, что не имеет четкого разграничения фронта и тыла. В станице Подгорной его, с группой офицеров, схватили переодетые красноармейцы и дважды в упор разрядили револьвер ему в грудь.
Потом, после схватки, Енборисов нашел у себя в кармане жилета две пули: оказалось, что спасла его хранящаяся в кармане медная иконка-складень, подаренная ему отцом еще в гимназические годы. Отступая, он участвовал в Тургайском походе Дутова. В Верхнеуральск он прибыл, когда под городом шли бои с наступающими со стороны Белорецка каширинскими войсками. Не дав отдохнуть в дороги, Енборисова назначают комендантом штаба обороны города и округа. Посоветовавшись с командованием и атаманом Анненковым, приведшим сибирских казаков на помощь верхнеуральцам, он готовит к эвакуации город, организует строительство новой оборонительной линии.
И в это время, словно «обухом по голове», получает известие о том, что любимый сын его, Николай, сражается на стороне Кашириных, возглавляет штаб красно-казачьего отряда. А через несколько дней неизвестно какими путями Николай с отрядом казаков появился в тылу белых войск, близ родного села Арси, где и встретились после долгой разлуки отец и сын, белый и красный командиры. О чем они говорили тогда, мы уже никогда не узнаем. При выходе из дома, после разговора с отцом, Енборисов-младший был убит спасскими казаками. А отец его, после случившегося, еще больше возненавидел большевиков. Гнал от себя Гавриил Васильевич мысль о том, что, приняв курс в 1917 году на конфронтацию между белыми и красными, он готовил гибель своему сыну.
В 1919 году Г. В. Енборисову шел уже 61 год. В то время он принял решение уходить от наступающих красных с белой армией на восток. В начале августа, после того как белоказаки на смогли отстоять город Троицк, он с небольшим семейным скарбом двинулся в путь. Через станицу Усть-Уйскую и город Петропавловск прибыл в Омск, где вступил в дружину Святого креста. Архиепископ Сильвестор сам лично прикрепил ему на грудь знак крестоносца — «На зеленом щите белый осьмиконечный крест». Г. В. Енборисов вновь оказался на переднем крае борьбы с большевиками.
Отряд крестоносцев состоял исключительно из добровольцев, убежденных монархистов, считавших революционные события, произошедшие в России, проделками дьявола, а бороться с дьяволом можно лишь оружием, осененным молитвой; и под крестом. Крестоносцы отличались высокой дисциплинированностью и жестким отношением к противнику. Они были опорой командования и пропагандистами добровольческого движения в Сибири. Один из отдельных отрядов дружины Святого креста возглавил вскоре Г. В. Енборисов. Его деятельность по достоинству была оценена командованием. В начале ноября 1919 года Енборисова вызвал к себе верховный главнокомандующий Колчак. После краткой беседы войсковой старшина Енборисов уходит от Колчака уже в звании полковника.
Вместе с Белой армией крестоносцы делили радость побед и горечь поражений, в том числе и во время тяжелейшего отступления на восток. Отступая в районе Канска, группа войск в составе: Добровольческой дружины Святого креста, остатков добровольцев 13-го полка и 25-го имени адмирала Колчака полка, штаба и остатка морской дивизии под командованием адмирала Старка, юнкеров, остатков 1-й кавалерийской дивизии, отряда особого назначения, артиллерии полковника Берена с орудиями, но без снарядов, оказались в окружении. Встал вопрос, кому доверить в этот критический момент общее руководство всеми перечисленными отрядами. Выбор пал на полковника Енборисова. Не успел он по-настоящему вступить в должность, как его срочно вызвали на совещание к генералу Миловичу. Генерал настаивал на том, чтобы организованно идти в г. Канск сдаваться большевикам. Совещание проходило в крестьянской избе, переполненной офицерами. Милович сидел за большим обеденным столом. На столе разложена карта. Он явно нервничал: «Узнайте, господа, где Енборисов, скажите, что я его требую». «А я здесь!» — встал с задних рядов Енборисов. Заросшего седой бородой, в полушубке, его не узнали, когда он входил. «Только ведь вы, ваше превосходительство,— продолжал он,— решили идти сдаваться большевикам. Следовательно, наши пути разошлись. Я живым не пойду. А вас прошу оружие с собой не уносить, оно русское...». Говорил он это под одобрительный ропот офицеров.
Ночью на квартиру Енборисова неожиданно явился главнокомандующий армиями Колчака генерал К. П. Сахаров и его начальник штаба генерал Д. А. Лебедев. Этой же ночью они втроем направились на квартиру Миловича. Милович спросонок страшно испугался, когда в комнату входил Енборисов, но увидев Сахарова, оправился, пожаловавшись генералу: «Этот тип хочет меня разоружить». «Не тип,— оборвал его Сахаров,— а начальник объединенных отрядов. А если ты действительно решил сдаваться, то он прав».
Утром Г. В. Енборисов повел свой отряд, обходя занятые красными селения, через тайгу. И за Канском без потерь вышел из опасной зоны. А по следам отряда Енборисова наступали его земляки — 30-я стрелковая дивизия Красной армии, сформированная из каширинских отрядов, ушедших в августе 1918 года из-под Верхнеуральска и Белорецка, по горным дорогам, на север.
13 февраля 1920 года части 30-й стрелковой дивизии ворвались в Иркутск, поставив Белую армию в катастрофическое положение, их которого был только один выход — по льду через озеро Байкал. И Белая армия совершила этот «ледяной поход», от селения Лиственничная до станции Мысовая, на другой стороне Байкала, где соединилась с войсками Российской восточной окраины атамана Семенова.
Г. В. Енборисов продолжил борьбу в забайкальских лесах во главе своего отряда. За мужество и храбрость, проявленные в боях, он был награжден орденом Св. Анны с мечами и орденом Св. Владимира IV степени с мечами и бантом. В конце марта 1920 года его назначают дежурным генералом 3-го отдельного стрелкового корпуса, вместо переведенного на другую должность полковника Купленникова, бывшего воспитателя Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса. Состав управления дежурного генерала в этот период почти весь состоял из оренбуржцев, строевую часть возглавлял полковник Баранов, хозяйственную часть — П. С. Архипов и т. д. В составе Ижевской дивизии сражалась Оренбургская казачья бригада полковника Соколова. Конвойная сотня полковника Русина также была укомплектована оренбургскими казаками. Последняя должность в Белой армии Г. В. Енборисова — заместитель начальника охраны главкома всеми вооруженными силами Российской восточной окраины генерал-лейтенанта Семенова.
Сюда, к атаману Семенову, со всех сторон стекались сторонники Белого движения. Появились в Чите генералы Зайцев и Вагин, в разное время занимавшие должность начальника штаба в армии А. И. Дутова, В. С. Новокрещенов — личный адъютант А. И. Дутова и др. Генерал Анисимов, бывший представитель Оренбургского казачьего войске в ставке Колчака, получив от атамана Семенова 100 тысяч рублей для оказания помощи оренбургским казачьим отрядам Дутова и Бакича, отступившим в районы Западного Китая, выехал в Харбин. Вместе с ним уехали полковники М. П. Шмотин и С. И. Нестеренко. Как выяснилось позднее, 43 тысячи из этой суммы действительно были перечислены оренбургским казакам, а остальные 57 тысяч бесследно исчезли.
Осенью 1922 года пал последний оплот Белой армии, Приморье. Для Енборисова началась новая жизнь, в эмиграции. Несмотря на все невзгоды и лишения, он находит в себе силы, чтобы организовать работу по сплочению казаков в Китае. Одновременно работает в администрации КВЖД, зарабатывая себе на жизнь.
После гибели атамана А. И. Дутова Енборисов собрал оренбургских казаков, оказавшихся в Китае, председательствовал на собрании, на котором оренбуржцы избрали себе нового войскового атамана. Оставаясь председателем постоянно действующего президиума, проводит работу по восстановлению структуры Оренбургского казачьего войска, в результате чего в местах компактного проживания казаков стали образовываться их станицы.
2 февраля 1923 года прошли выборы в правление совета Восточного казачьего союза. Председателем правления стал Г.В.Енборисов. Своим представителем на Западе совет назначил атамана оренбургских казаков генерала И. Г. Акулинина. Генерал Акулинин доложил о создании нового объединения великому князю Н. Н. Романову. Великий князь одобрил решение дальневосточников и 14 декабря 1923 года прислал на имя Г. В. Енборисова письмо, в котором говорилось: «Объединение казаков на Дальнем Востоке я особенно ценю, так как их работа по восстановлению окраины Русского государства будет необходима... Уральских, оренбургских, сибирских, забайкальских, амурских и енисейских казаков я помню в Великую войну как Верховный Главнокомандующий, я знаю их высокую доблесть в боях с неприятелем... Когда обстоятельства укажут и окончательно определится, что меня призывают и ждут в России, я не промедлю ни часа и с помощью Божией исполню священный долг перед Отечеством, отдав все мои силы и самую жизнь».
Работая в совете, Енборисову многое удалось сделать по объединению казаков, но начавшееся соперничество и склоки в его руководстве существенно мешали работе. И Енборисов принял решение временно выйти из совета Восточного казачьего союза, за ним последовали все оренбуржцы. Союз казаков оказался без казаков. Но он продолжал существовать, в его составе появились новые представители оренбуржцев: Кручинин, Нестеренко, Шмотин.
После окончательного перехода КВЖД в собственность Советской России началась кадровая чистка в управлении дороги. Енборисову, который работал в экспедиции КВЖД, предложили немедленно уволиться. «Ну что ж,— заметил он своему непосредственному начальнику,— я бы вас в подобном случае уволил гораздо раньше». Без работы он оставался недолго. Ему удалось устроиться на строительство новой железной дороги. И он до конца жизни гордился тем, что 10 июля 1926 года принимал участие в укладке первой шпалы и первого рельса Хухайской железной дороги. Но работа на строительстве была непродолжительной.
С годами русским эмигрантам в Китае найти работу становилось все труднее. В 1928 году женился и ушел от него его сын Владимир, дав отцу подписку следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся В. Г. Енборисов, дал эту подписку своему отцу Г. В. Енборисову в том, что я, уходя от него, даю клятвенное обещание, что никогда не нарушу его заветов — быть верным идее освобождения Св. Руси от 3-го Интернационала, и что я никогда не признаю этой красной, ненавистной русскому народу власти и должен стремиться к свержению ее...»
Г. В. Енборисов тяжело переживал уход сына, тем более что сын не обещал оказывать ему помощь. Блистательный в прошлом казачий офицер, «первоклассный ездок в русской кавалерии», как было отмечено великим князем Николаем Николаевичем в приказе по кавалерии, оказался на чужбине полуголодным и без крыши над головой. Иногда ему удавалось пользоваться благотворительными обедами. В 1928 году он писал об этом: «Стали отпускать бесплатные обеды иностранцам. Стыдно, а есть хочется, имущий класс белых ушел сам в себя, а красные за поддержку требуют подданства СССР. И если меня веревкой не смогли заставить признать этих каторжан, то и голод меня не сломит. Жизнь не бесконечна — умрем, но хотелось бы посмотреть, чем это все кончится, и тем более я еще чувствую, что могу и подмогнуть».
В 72 года удалось ему поступить сторожем к господину Лерману, но прослужив всего месяц, не выдержал, ушел. Однажды в поисках работы он обратился к французским подданным. В разговоре французы заметили ему, указывая на офицерский китель, что здесь не любят такие костюмы. Этим до глубины души они расстроили старика. Гавриил Васильевич встал и с достоинством русского воина заявил: «А почему же вы этому костюму кричали «ура», когда французское правительство бежало из Парижа в Бордо, почему вы этот костюм любили, когда Верден трещал по всем швам, почему вы умоляли русского царя послать этот ненавистный костюм вам на помощь, а ваши прелестные дамы света и высшего салона встречали его с нескрываемой радостью? Ведь вас бы Вильгельм сбросил в море и со счетов истории».
Вероятно, в минуты таких тягостных раздумий и родились у него стихи, которые Г. В. Енборисов поместил в свою книгу «От Урала до Харбина».
«На Родину нашу нам нет уж дороги,
Народ наш на нас же восстал,
Он нам приготовил могильные дроги и грязью нас всех закидал.
Врагу преградили мы путь не плакатом, не треском и громом речей,
Мы залили землю в борьбе с супостатом
Потоками крови своей.
Но что до безмерных страданий народу,
Коль злобу он хочет излить,
И нашею кровью купивший свободу
Он нас же принялся казнить».
А заканчивается это стихотворение надеждой на то, что когда-нибудь, через несколько поколений народ по-другому будет оценивать происшедшие в России события и, может быть, в чем-то оправдает сторонников Белого движения:
«Промчатся столетья, пройдут поколенья,
Увидятся новые сны,
И станут народы читать без волненья
Историю страшной войны».
В годы Великой Отечественной войны из Китая в СССР были вывезены документы правления Союза казаков на Дальнем Востоке. Среди них посемейный список казаков Оренбургской Дальневосточной имени атамана Дутова станицы в Маньчжурской империи, составленный 1 марта 1937 года. В нем значились полковник Енборисов Гавриил Васильевич, 77 лет. Его жена Анна Александровна, 42-х лет и дочь Евгения, 15-ти лет. В аналогичном списке за 1939 год Енборисов Г. В. уже отсутствовал, но остался его сын: «Казак Енборисов Владимир Гаврилович, 30 лет. Его жена Клавдия Васильевна, 29 лет и дочь Ольга, 9 лет».
Казачий род Енборисовых продолжался.
На фото:
Оренбургские казаки в Китае
Полковник Г.В. Енборисов
Группа оренбургских казаков, 1912 г.
Полковник Г.В. Енборисов с внучкой Ларой Скиданенко (Мигуновой)
Могила полковника Г.В. Енборисова
Книга Г.В. Енборисова "От Урала до Харбина"
