Удивительной этой истории довелось мне быть нечаянным свидетелем. Вот послушайте.
Жил-был в одном детском доме мальчик по имени Сережа. Было ему пять лет. Очень хотелось ему называться чьим-нибудь сыном, но что поделаешь — не повезло человеку в жизни. Папа сына знать не хотел и никогда не видел, мама свою жизнь тоже в вине утопила. Оба навсегда были лишены родительских прав.
Приходила к Сереже только бабушка, приносила пирожков полную миску, чтоб делился с ребятами и не жадничал. Домой иногда брала внука на несколько дней. Каждый раз, когда везла его обратно в детский дом, он говорил ей с печальным упреком: «Опять меня везешь…».
— Хорошо бы Сережу в семью определить, очень мальчишка мечтает о папе с мамой, — говорили воспитательницы.
Пригласила Нина Стефановна, директор детского дома, Сережину бабушку на откровенный разговор: подумайте, говорит, о том, что с Сережей дальше будет.
— Очень я его люблю и очень к нему привязана, — горько заплакала бабушка. — Жалко мне его потерять, а взять домой не могу — и больна, и годы уже не те. Но и отказаться свыше моих сил. Как я одна, без родного внука жить останусь?!
Ну что же, нет, так нет. На нет и суда нет. И все потекло по-прежнему. Месяца три спустя приезжают в детский дом два незнакомых человека, мужчина и женщина. Прошли к директору в кабинет, поздоровались, двери покрепче закрыли. А в детском доме — закрывай, не закрывай — все через любые двери слышно, все сразу понятно, зачем люди приезжают. Так, мол, и так, своих ребятишек у нас нет, говорят супруги, хотим усыновить мальчика, нужные документы в порядке.
Нина Стефановна педагог опытный, в детском доме много лет работает. На документы взглянула, волнение супругов почувствовала. На официальную, но в дружеском тоне, беседу времени не пожалела:
— Есть, — говорит, — у нас один мальчик. — Взгляните на него осторожно, чтобы он интереса вашего не заметил.
А дело было утром, дети в столовой завтракали. Через тюлевую занавеску посмотрели супруги — понравился им Сережа. На прогулке тоже наблюдали за мальчиком — еще больше он им по душе пришелся.
— Да он же на тебя похож, — тихо сказала жена.
И вправду, все невольно заметили, что мужчина этот на Сережу похож: темные глаза, волнистые волосы…
— Ну что ж, — говорит Нина Стефановна, — приходите через неделю, через две…
И снова пригласили бабушку на трудный разговор.
— Есть у Сережи шанс найти сразу и папу, и маму, и бабушку, и дедушку. И будет у него любящая семья, и отдельная комната, и игрушки, и книжки, и коньки, и велосипед…. Решайте, Елизавета Андреевна. Как скажете, так и будет.
Через три дня снова пришла Сережина бабушка в детский дом.
— Пусть будет счастлив мой внук, пусть не вспомнит меня, а я буду жить мечтами о нем.
…Сережа кинулся в раскрытые объятья сразу и беззаветно: «Мама! Мамочка!». Женщина залилась слезами, мужчина сдерживал себя, а сын гладил папе руки, вытирал слезы маме, гордо оглядывался: посмотрите, какие у меня замечательные папа и мама. И все вокруг — воспитатели, прачка, повариха, нянечка тоже утирали слезы.
Вы думаете, это конец истории? Нет, продолжение, как говорится, следует. Уехал Сережа с папой и мамой в неизвестном направлении, а осиротевшая бабушка по-прежнему навещала иногда детский дом — узнать, как живется внуку, посмотреть красивые фотографии. Вот Сережа на ковре играет с машинками, вот он в зоопарке, вот смеется, едет на велосипеде — все как было обещано. Порадуется Елизавета Андреевна, поплачет, раздаст деткам гостинцы и домой возвращается, словно после свидания с Сережей. Но однажды не выдержала:
— Дайте мне его адрес, — просит бабушка, — съезжу, одним глазком погляжу и сразу уеду.
— Не можем мы адрес дать, нельзя нарушать тайну усыновления. Да и сами подумайте, что хорошего из этого выйдет? Мы же вам и письма читаем, и фотографии показываем — жизнь у Сережи удачно складывается.
— Так-то оно так, — отвечает бабушка грустно, — только извелась я мыслями.
Год прошел, второй побежал. Однажды постучал кто-то к Елизавете Андреевне, не громко так, аккуратно — тук-тук.
Пенсию, наверное, принесли, подумала она. Открыла двери — женщина стоит незнакомая. Пожилая, примерно ее возраста, одета хорошо и на внешность приятная: разрешите войти, да можно ли присесть, да как вы себя чувствуете?
Заволновалась хозяйка, спрашивает гостью, а вы кто же будете, откуда, по какому делу?
— А дело у нас с вами общее, — отвечает незнакомка, — я бабушка Сережи, вашего Сережи… И тут они обе разом заплакали и долго не могли слова вымолвить.
А потом, когда слезы подсохли, и чай с мятой и смородиновым листом задымился в красивых чашках, новая Серёжина бабушка обрела, наконец, дар слова.
— … Уж такой он хороший мальчик, так мы его все любим, и такая от него в семье радость. Но со временем я почувствовала, что полюбила Сережу не просто как хорошего мальчика, а всем сердцем, как своего, самого родного внука. Тогда-то и пришло ко мне озарение, открылась в полной мере ваша добровольная жертва, ваш дар бесценный. Приняла я на себя горе и страдания ваши. Потому пришла к вам тайно ото всех и обещаю навещать вас хоть изредка и рассказывать про жизнь Сережину.
Расставались мудрые бабушки друзьями. Договорились о тайной переписке, о том, что близкой зимой приедет Елизавета Андреевна в соседний город и встретит случайно на улице «подругу далекой молодости», может и в гости зайдет чайку с мороза попить…
Да и то сказать, разве не бывает у человека сразу две бабушки?
