Кульминацией австралийского турне Валерия Гергиева и Дениса Мацуева с Лондонским симфоническим оркестром стали выступления в Сиднейской опере.
Третий вечер, 26 ноября, произвел абсолютный фурор. Ленты серпантина и бурные овации не прекращались. Зрителям хотелось любой ценой продлить встречу. И недаром, ведь это была музыка, которой долго ждали, музыка, которая дарует крылья.
В Австралии маэстро Гергиев в третий раз. В этот приезд он представлял русскую классику 20 века — Стравинского, Рахманинова, Прокофьева и Шостаковича. То, что, увы, в здешних краях редко можно услышать в качественном исполнении, а доставить музыкантов из Европы удается с огромным трудом. Да и не всякий решиться на столь долгий перелет. И уж тем более, целый оркестр.
Живя посреди дикой, нетронутой природы, австралийцы привыкли бросать ей вызов. Недаром символом австралийской жизни считается серфинг. Рожденные океаном, на сушу выбираться не хотят. Потому и слуховая восприимчивость у австралийцев имеет свою специфику. Несмотря на периферийность, и вопреки бытующему мнению, здесь далеко не все «прокатит». Их не заинтересуешь размеренностью и филигранью. В отличие от своих европейских предков, по преимуществу британцев, они больше восприимчивы к стихии, сочности, к мелодичности и красочности. Музыка без драйва не для австралийцев. Их пресловутая любознательность быстро заканчивается и двери захлопываются, если не достигнут резонанс.
Будучи тонким психологом, маэстро Гергиев сумел найти ключ к этой публике, на заключительном концерте в Сиднее выступив в новом, неожиданном амплуа — музыкального серфера. С виртуозной легкостью он продемонстрировал свой дирижерский дар — предчувствие волны, как в нее войти, удержать, и как выйти.
Для австралийцев, до сих пор в полной мере не представлявших, что значит «невозможно уйти с концерта равнодушным», по мановению рук этого всемирно признанного демиурга, хлынула светомузыкальная лавина. Праздничная увертюра Шостаковича оказалась как нельзя кстати. Написанная в 1954 году для сопровождения первого светомузыкального фонтана на выставке Всесоюзного сельского хозяйства в Москве, насыщенная зрелищностью, она приобрела новое концептуальное содержание — задуманная как пропаганда народного хозяйства превратилась в торжество русского духа.
Уже в увертюре проявился один из безусловных козырей Гергиева — мистический вихрь, никогда не дающий сбоя, который есть не что иное, как концентрация целеустремленной энергии, крепко удерживающая ритм и не позволяющая оркестру провисать. Крылья не спрячешь в чулан, когда они готовы взлететь.
Атмосфера еще больше накалилась, когда на сцене появился Денис Мацуев. В Третьем фортепианном концерте Прокофьева, Гергиев и Мацуев вошли в резонанс, лавируя в музыкальных потоках на максимальных скоростях. Гергиев, как всегда, был на гребне волны. Несмотря на внешнюю резкость и неповоротливость, Мацуев эмоциально насытил исполнение, обогатил разнообразными красками — от мощных, грозовых аккордов до легких, сияющих туше. До безупречности прокофьевскому стилю недоставало хрустальности, ритмической логики и интеллектуального предвидения на шаг вперед, но это было интерпретационно продумано, с учетом места и времени.
Во втором отделении Гергиев отдал бразды правления Рахманинову. Его дух материализовался, за счет дирижерской спаянности с оркестром. Наивысшее произведение симфонического репертуара композитора словно вернуло перевернутый австралийский мир с головы на ноги. Знакомые русскому уху, протяжные напевы зазвучали с необычайной глубиной и одухотворенностью. Далекая Родина, воспетая Рахманиновым в изгнании, с бубенцами и кокошниками зазвенела, засверкала. Первая часть, раскрывшаяся в мелодической широте и объеме, взывала к сакральному предчувствию момента Истины, сродни молитвенному откровению, обостренному к третьей части. Лондонский симфонический оркестр увлек слушателя в далекое странствие к самому себе, дав вкусить сладости и горечи жизни. Великолепная первая скрипка сочилась от нежности во второй части, струнные создавали бриллиантовый тремор, арфа и духовые расцвечивали полотно. И акустика сиднейского зала, которому приписывают множество изъянов, замагнетизированная Гергиевым, сдалась без боя.
Зал, вмещающий свыше двух с половиной тысячи человек, был набит битком. Даже входные места были заняты. Завороженные зрители не покидали своих мест до последнего биса.
Музыкальных новаторов Гергиева и Мацуева, заслуживших титул послов русской культуры в мире, ждали с большим нетерпением, задолго скупив билеты. А для русскоязычной публики в Австралии их выступления оказались глотком свежего воздуха. После концерта, когда выстроилась гигантская очередь желающих получить автограф и выразить признательность, Гергиев нашел минутку, чтобы поделиться впечатлениями. Горячий прием надолго останется в его памяти. Публику он нашел искренней, отзывчивой и доброжелательной. Маэстро был в восторге от природы — океана, акул и коал. Последних удалось даже подержать на руках и погладить. Валерий Гергиев также возложил надежды на продолжение сотрудничества с Сиднейской оперой и возможные гастроли здесь с Мариинским коллективом.
