Последние 8 лет я живу недалеко от Сэндгейта — одного из моих самых любимых мест не только на северной стороне города, но и вообще в Брисбене. Этот небольшой, живописный и уютный район расположен на берегу Moreton Bay и мне нравится гулять там, любуясь морем. Мимо автозаправки «Матильда» на Рэйнбоу стрит в Сэндгейте я проходила и проезжала, наверно, сотни раз, не догадываясь о том, что это, вобщем-то ничем не примечательное здание — часть русской истории, а именно с ней связана работа проекта «Русские мемориалы».
Автозаправка в Австралии и русская история? А давайте-ка начнём с самого начала и по порядку. С того, что в 1888-м году в далёкой России в городе Темир-Хан-Шура (современный Буйнакск) в семье капитана-артиллериста и участника Русско-турецкой войны 1877-78-го годов родился мальчик, которого назвали Владимиром, по батюшке — Викторович, а фамилия — Слюсаренко. О детстве его и юности мы пока не нашли информации, а жаль; было бы интересно узнать — был ли он тихим, прилежным мальчиком, которым гордились родители и учителя, или наоборот — прослыл непоседой и сорвиголовой. Зато известно, что в 1910-м году его отца, Виктора Алексеевича, произвели в генерал-майоры, а Владимир, будучи студентом Петербургского технологического института, увлёкся авиацией. И это было неудивительно: начало XX-го века было временем стремительного развития науки и техники.
В России создавались авиаклубы, состоялись первые показательные полёты на аэропланах в Москве и Петербурге, меценаты стали активней финансировать работы по строительству первых отечественных летательных аппаратов, да и Военное ведомство обратило внимание на авиацию. В Петербурге для строительства первого в России аэродрома рассматривалось несколько площадок, и выбор пал на военное поле рядом с Гатчинской Императорской резиденцией, где в 1909 году построили взлётно-посадочную полосу, ангары, склад горюче-смазочных материалов, учебный полигон. Примечательно, что в одном из ангаров Гатчинского аэродрома размещалась мастерская талантливого российского инженера Якова Модестовича Гаккеля, который в период с 1908-го по 1912-ый сконструировал и построил несколько бипланов, моноплан и поплавковый гидросамолёт.
В Гатчине также базировались Офицерская воздухоплавательная школа, где началась подготовка лётчиков для русской армии (с 1911-го по 1916-ый годы из стен этой школы было выпущено 342 пилота), Императорский Всероссийский авиационный клуб, проводивший международную регистрацию российских авиаторов, Всероссийский воздухоплавательный клуб и частная лётная школа «Гамаюн» основателя «Первого русского товарищества воздухоплавания» Сергея Щетинина, которую Владимир Слюсаренко окончил в 1911-м году и где остался работать лётчиком-инструктором. Одним из его студентов была дочь генерала Виссариона Лебедева, героя Русско-турецкой войны 1877-78-го годов, Лидия Зверева.
Выпускница Белостокского института благородных девиц с детства мечтала летать — её отец, будучи начальником гарнизона крепости Осовец, иногда разрешал дочери подниматься в воздух на аэростатах. Вряд ли родители были в восторге от её увлечений — по их настоянию в 1907-м году она вышла замуж за железнодорожного инженера Ивана Сергеевича Зверева. И, может быть, со временем, Лидия стала бы образцовой женой и матерью многочисленного семейства, но, вскоре Иван Зверев умер от аппендицита, и Лидия переехала к отцу, которого тогда перевели служить в Петербург. Побывав на первом международном празднике воздухоплавания, что проходил в Северной столице в конце апреля — начале мая 1910-го года, она так увлеклась полётами на самолётах, что решила посвятить свою жизнь авиации. В начале июня 1911-го Лидия поступила в школу «Гамаюн», а 10-го августа, блестяще исполнив все контрольные элементы, уже получила диплом пилота и стала первой в России женщиной-авиатором, вернее — авиатрессой.
К этому моменту Владимир находился в госпитале — во время перелёта Петербург-Москва у его самолёта отказал мотор. Слюсаренко с переломами ног был доставлен в больницу, его второй пилот, Константин Шиманский, погиб. Вообще, до Москвы тогда долетела только одна машина — лётчика Александра Васильева. Лидия навещала своего учителя в госпитале, и, видимо тогда возникла их чувство — молодые люди решили быть вместе. В начале зимы 1912-го года Владимир и Лидия отправились в лётное турне с показательными полётами по югу России. Весной они поженились, перебрались в Ригу и открыли в пригороде Зассенгофе свою лётную школу и небольшую мастерскую по производству самолётов. Получив заказ от Военного ведомства, они стали не просто собирать лицензионные модели, но и существенно модифицировали конструкции этих самолётов. Да так, что «Фарман-16» рижского производства стал называться «Фарманом Слюсаренко».
Когда началась Первая мировая война и Рига оказалась в опасной близости к театру военных действий, мастерскую пришлось перебазировать в Петербург, где её переименовали в «Авиационную фабрику Слюсаренко». К весне 1916-го года предприятие построило больше ста самолётов для фронта. Лидия работала на заводе испытателем и конструктором — на фабрике планировалось начать выпуск новых аэропланов для русской армии. Она стремилась быть первой не только в воздухе (Лидия была первой женщиной-авиатором, выполнившей петлю Нестерова, штопор Арцеулова и пикирование с выключенным двигателем), но и в инженерном деле — создавать боевые машины своей собственной конструкции и делать это только для России. Всё перечеркнула её внезапная смерть 2-го мая 1916-го года. Ей было всего 26 лет…
По официальным данным она умерла от тифа. В одном из источников в Интернете упоминалось информация о том, что в пригороде Петербурга открылся госпиталь, куда Лидия поступила сестрой, и, где она могла заразиться тифом. Однако, Владимир в это не верил и был убеждён, что жена погибла от рук германский разведки, иначе как можно объяснить тот факт, что после её смерти пропала большая часть чертежей самолёта, над которым она работала? Но и доказать он ничего не мог. Лидию похоронили на Никольском кладбище в Александро-Невской лавре. Над лаврой кружили «Фарманы» — так друзья прощались со своей небесной сестрой. К сожалению, надгробие на могиле до наших дней не сохранилось. Но сохранилась память о ней — в честь Лидии Зверевой названа улица в районе «Аэродром» в Гатчине и малая планета.
Вообще, говоря об этой семье, невозможно не упомянуть о младшем брате — военном лётчике Георгии Викторовиче. Только сухой послужной список Георгия и описание наград займут целый абзац, поэтому ограничусь выпиской из его характеристики: «Отличный военный лётчик. Имеет множество боевых вылетов. Всегда может служить примером для других. Знает службу, исполнителен. Авиацию любит и знает. Достоин занять должность командира истребительного авиаотряда». История жизни Георгия Викторовича заслуживает отдельного рассказа, и мы к ней ещё вернёмся, скажу лишь, что в должность командира авиаотряда он вступить так и не успел — в октябре 1917-го случилась революция, которую оба брата категорически не приняли: они служили России, но не хотели служить новой власти.
Братья были арестованы, брошены в Петропавловскую крепость, и, скорее всего, их ожидала незавидная участь, если бы второй жене Владимира — Клавдии Слюсаренко, не удалось подкупить стражу, чтобы устроить братьям побег. В июле 1918-го года Слюсаренко переправились через Норвегию в Мурманск, где вступили в Славяно-Британский экспедиционный легион, в Авиационный корпус. Русских пилотов принимали туда с понижением в звании, они носили британскую военную форму и единственное, что отличало их от англичан — это двуглавые орлы, которых они снимали с погон и прикрепляли к околышу фуражки вместо кокарды.
К середине лета 1919-го года, под натиском Красной Армии англичане начали эвакуироваться с русского Севера, а русские лётчики Корпуса, в том числе и братья Слюсаренко, чтобы не попасть в плен, разными путями пробирались в армию адмирала Колчака, на Дальний Восток — последний оплот Белого сопротивления. Когда и там Белая Армия стала терпеть поражение, и уже не осталось никаких надежд на возвращение в Россию, братья Слюсаренко ушли в Китай. Жили они в Харбине, работая в разных подразделениях КВЖД.
В 21-м году Клавдии удалось перебраться в Харбин, а ещё через год туда приехали мать Слюсаренко – Нина (отец к тому времени уже умер в России), сестра Наталья и сын Владимира от первого брака Игорь – семья воссоединилась. Наталья закончила Харбинский Политехнический институт, вышла замуж. В 1925-м Владимир с Клавдией решили переехать в Австралию. 7-го ноября они сошли с борта парохода «Аки Мару» в Брисбенском порту. Игорь с бабушкой и тётей остались в Харбине. В 1934-м они вернулись в Россию и жили в Воронеже. Когда началась Великая Отечественная война, Игорь ушёл на фронт и погиб под Москвой в 42-м… В 1959-м году из Харбина в Австралию эмигрировал Георгий Слюсаренко с женой Верой, сыном Юрием, невесткой Раисой и внучкой Ириной. Его семья обосновалась в Сиднее.
Некоторое время Владимир работал авиамехаником на аэродроме в Арчфилде. В 1928-м году он перебрался в пригород Брисбена — Сэндгейт, где совместно с Артуром Перкинсом купил автомастерскую и заправку «Сэндгейт Мотор Ко» на Рэйнбоу стрит. Казалось бы, у него было почти всё: работа, жена, дом, спокойная и мирная жизнь для того, чувствовать себя счастливым человеком. Но всё же чего-то не хватало. И вскоре Владимир начал строить самолёт.
Это был небольшой одноместный моноплан конструкции американского инженера Эда Хиза, в буквальном смысле выпускавшийся в виде конструктора с инструкциями, который мог заказать и собрать у себя дома любой желающий, обладавший базовыми навыками в работе механика. И Слюсаренко не был бы Слюсаренко, если бы не усовершенствовал и этот самолёт. В работе ему помогали его партнёр по бизнесу Артур Перкинс, их ученик Гордон Баттер, Георгий Баронов и Александр Шевцов — бывшие военные пилоты, и местный мальчишка-школьник Дуглас Пауэр. Надо заметить, что знакомство со Слюсаренко сыграло свою роль в жизни австралийского парня — вскоре он стал учиться летать в Арчфилде, во время Второй мировой войны поступил в Австралийские ВВС, прошёл курс тренировок в Канаде, затем летал на самолётах транспортной авиации в Британии, после демобилизации вернулся в Австралию.
Но вернёмся к «Мисс Сэндгейт» — так Владимир назвал свой самолёт. Он был чуть более 5 метров в длину с размахом крыльев в 7 с половиной метров и модифицированным мотоциклетным двигателем в 25 лошадиных сил. Сборка производилась в гараже, а крупные части моноплана хранились на фабрике льда, через дорогу (сейчас это хозяйственный магазин «Mitre 10»). В 32-м году работами заинтересовались местные репортёры и скоро в газетах появились первые фотографии ещё не завершённого самолёта и его создателя. К этому времени Владимир Слюсаренко был известен как Билл Слюсарь — русские имя и фамилию пришлось изменить на более привычные австралийскому уху.
Через два года, когда «Мисс Сэндгейт» была закончена, её перевезли в Арчфилд на испытания, но тут же обнаружились и первые проблемы — при наборе скорости самолёт начинал что называется «рыскать по курсу» и такая неустойчивость грозила аварией при взлёте. Один из местных лётчиков посоветовал Владимиру увеличивать скорость при разбеге и «Мисс Сэнгейт» действительно стала более устойчивой на взлётной полосе, но Департамент гражданской авиации всё же отказал Слюсаренко в выдаче Сертификата допуска к полётам, ограничив использование самолёта пределами 3-х мильной зоны около аэродрома.
Владимир доработал моноплан, заменив жёсткие крепления стоек шасси на подвески с пружинными амортизаторами, что увеличило стабилизацию на взлёте, и, какое-то время «Мисс Сэндгейт» даже использовалась в Арчфилде в качестве учебного самолёта… но остается только гадать, что чувствовал поэтому поводу человек, который когда-то строил боевые аэропланы в России. Ведь его коллега, Игорь Сикорский, который после революции эмигрировал в Америку, оказался более востребованным в качестве инженера-конструктора на новой родине. При финансовой поддержке известного русского композитора Рахманинова он основал фирму «Сикорский Аэро Инжениринг», строил самолёты, а с 1939-го года — вертолёты, которые широко использовались в гражданской и в военной авиции не только в США, но и в других странах мира.
В середине 40-х Владимир был вынужден продать самолёт и новый владелец увёз его в Гимпи в качестве… игрушки для сына. В 1961-м году журнал «Огонёк» опубликовал на своих станицах очерк, посвящённый 50-летию перелёта Москва- Санкт-Петербург. А вскоре после этого редакция получила письмо из Австралии от живого участника этого события — Владимир Слюсаренко благодарил журналистов за то, что в век космических полётов они не забыли о русских пионерах авиации. Он даже хотел посетить Россию и поделиться своими воспоминаниями о перелёте, но, к сожалению, по ряду разных причин это поездка так и не состоялась…
В 1966 году Владимир и Клавдия переехали из своего дома на Саузерден Стрит в дом престарелых «Ивентайд» на Брайтоне, рядом с Сэнгейтом – детей у Слюсаренко не было, годы брали своё и им становилось всё трудней ухаживать за друг другом. 29-го января 1969-го года местная брисбенская газета «Эхо» опубликовала небольшую заметку: «На прошлой неделе в доме престарелых „Ивентайд“ тихо скончался русский лётчик-пионер Владимир Слюсаренко». Отпевали его в Свято-Николаевском храме в Вулунгаббе, а похоронили авиатора на кладбище Маунт Граватт. Через 4 года не стало и Клавдии Васильевны…
А что же с «Мисс Сэндгейт»? В течение многих лет о ней не было никаких известий, пока авиалюбитель из местечка Смоки Крик в Северном Квинсленде, Кевин Вилсон, случайно не узнал от местных жителей историю о маленьком самолёте из Гимпи. Кевин нашёл и владельца и самолёт, который в то время был уже в разобранном состоянии: фюзеляж хранился в одном месте, крылья — в другом. Кевин выкупил его за сто фунтов и ещё тридцать заплатил за новый винт. Некоторое время части моноплана так и лежали у него дома, пока один его приятель, Лен Нил, не предложил попробовать отремонтировать маленькую легенду своими силами. Самолёт перевезли в Билалу, в ангар Лена, где началась кропотливая работа — реставрация старинного аэроплана заняла почти 5 лет упорного труда, но оно того стоило — «Мисс Сэндгейт» снова смогла подниматься в воздух и вскоре стала украшением многих Квинслендских авиа-шоу. Маленькие крылья большой мечты Владимира Слюсаренко о небе.
Огромное спасибо коллегам из Сиднея, Историческому обществу Сэндгейта, Лену Нилу и Раисе Васильевне Слюсаренко за помощь в поиске информации. В статье использовались материалы Национального Архива Австралии и из открытых источников в Интернете.
Фотографии В.Смолиной, Л. Нила и из Интернета.
