Профессор Игорь Рязанцев о социологии Православия и о тех, кто верит, кто не потерял веру и кому еще предстоит ее обрести.
В России в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете работает группа аналитиков, занимающаяся исследованиями в области социологии Православия. Начало их деятельности положило проведенное в 2005 году исследование отношения молодежи к Русской Православной Церкви. Оказалось, что российская молодежь многолика и значительное число молодых россиян – люди верующие, другая ее часть - доверяет Церкви. Результаты исследования произвели неожиданный информационный эффект и дали такой материал, опираясь на который, можно было точнее делать прогнозы и с надеждой думать о завтрашнем дне страны. Смогут ли в будущем Церковь, российское общество и государство лучше понимать друг друга? Считает ли себя христианским нынешнее западное общество? Почему православные образуют там свои «ниши» и чьей миссией может стать сохранение Православия на Западе? Об этом размышляет доктор экономических наук, профессор, декан факультета социальных наук Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Игорь Павлович Рязанцев.
- Игорь Павлович, социология Православия – область исследований для России новая?
- Исследования, связанные с анализом жизни и социальных процессов, которые происходят в Православной Церкви, велись и ведутся достаточно широко, но обозначить эти исследования как особое направление, попытаться приложить общесоциологические теории для объяснения процессов, происходящих в жизни Православной Церкви - вот задача, которую мы перед собой сегодня ставим. Свои исследования мы ведем на перекрестках взаимодействия Церкви и мира. Мы отдаем себе отчет в том, что наши задачи связаны только с одной стороной жизни Православной Церкви, потому что есть другая - сакральная, которая находится вне сферы исследования социологов.
В дополнении к уже упомянутому исследованию отношения молодежи к РПЦ хотел бы отметить исследование ценностей и религиозности студентов московского и петербургского университетов, а также московской и петербургской духовных академий, исследования религиозного фактора конфликтов в мегаполисе, православного кино и православного кинофестивального движения, а также такого относительно нового явления в литературной жизни России, как растущая популярность книг, авторами которых являются православные священники.
Я сейчас акцентировал внимание на влияние Православия на культурную жизнь нашей страны, но это влияние можно заметить и в других сферах общественной жизни. Очевидно, что Русская Православная Церковь стала частью институционального ядра современного российского общества. Оценки этому факту могут даваться самые разные, но социологи наблюдают процессы обретения Церковью ее прежнего высокого социального статуса в России, анализируя их, могут со значительной степенью уверенности говорить, например, о возникновении религиозно-ориентированных социальных движений.
Давайте посмотрим, как это происходило. В нашем обществе в 1990-е - в начале 2000-х годов в храмы потянулись люди, которые стремились к воцерковлению и пытались преобразовать мир вокруг себя на новых христианских началах. Именно эти люди чаще всего были инициаторами преподавания в разных регионах страны курса, который назывался по-разному: «Основы православной культуры», «Истоки»... И постепенно из множества инициатив, появлявшихся на местах, возникли мощные течения в отдельных регионах, которые завершились приданием ему общенационального статуса в школьном образовании России. Я не буду говорить, с какими серьезными проблемами сталкивается преподавание этого курса в современной российской школе, но совершенно очевидно, что начало, положенное инициативами отдельных людей, причем часто в небольших городах и поселках России, увенчалось успехом. И таких инициатив, не замечаемых нами, возникающих на уровне прихода или благочиния, очень много. Современное российское общество при всех проблемах - духовных, нравственных, моральных, все-таки ощущает на себе благотворное влияние Православной Церкви, причем в новых нетрадиционных для нее областях.
- Как вы верно заметили, инициативы часто зарождаются именно снизу…
- И потому, проводя наши исследования, связанные с жизнью Церкви и ее влиянием на общественную жизнь, мы значительное внимание уделяем такой важной ее структуре как приход. Это место, где происходит самое главное, ради чего существует Церковь - литургия. Но жизнь этого сообщества верующих, собирающихся вокруг Евхаристической Чаши, постепенно перетекает за рамки церковной ограды и оказывает влияние на большое общество.
Уже более трех лет, с помощью финансовой поддержки нашего университета (ПСТГУ), мы разрабатываем международный проект, целью которого является исследование жизни приходов Русской Православной Церкви в России и за рубежом. За это время мы провели исследования на приходах Подмосковья, Белорусского Экзархата РПЦ, в Германии и США.
- Могли бы вы дать портрет приходов в России и за рубежом. Насколько велики различия?
- Православный приход в России социологи видят как часть расширяющейся и становящейся все более мощной социальной сети. До последнего времени в России ежегодно открывалось около 300 вновь построенных или восстановленных храмов. Их взаимосвязь, взаимодействие прихожан внутри и с прихожанами других приходов постепенно покрывает территорию России и значительную часть территорий бывшего СССР.
Сегодня РПЦ, в отличие от того, какой она была столетие назад, становится Церковью больших городов: там интенсивно растут приходы, там разнообразна внебогослужебная жизнь. Десятки причащающихся детей, которых приводят не только мамы, но и папы, что очень важно.
Приход за рубежом - иная по своей природе социальная реальность. Это «социальная ниша», полузакрытое социальное образование, которое возникло и существует в инокультурной, иноконфессиональной среде. За границей приход собирает людей, которые в стране проживания являются носителями иной религиозности, иной культурной идентичности, и часто выполняет задачу ее сохранения. Этим же объясняется и закрытость прихода. Открытым же обществу делает приход его желание поддержать людей, оказавшихся на чужбине и таким образом, создать в приходе не только «атмосферу Родины», но и интегрировать, адаптировать этих людей к жизни в новом для них социуме. Зарубежные приходы, помимо богослужения, решают проблемы образования, материального обеспечения и даже трудоустройства своих прихожан. Основу прихода как социальной ниши мы обнаружили в Германии и в США. При этом степень открытости /закрытости прихода в этих странах различна и зависит, главным образом, от традиции той или иной православной поместной Церкви.
В США православные греки, например, по количеству не являющиеся доминирующей группой в стране, представляют собой достаточно закрытую религиозную общину. Мы узнали о приходе, который состоит, за редким исключением, из одних греков. Уровень жизни членов прихода очень высок: это высший и средний класс американского общества. Они поддерживают не только религиозную традицию, имея воскресную школу, которую посещает большинство детей прихожан, но параллельно также имеют школу греческого языка и культуры. На первый взгляд она, вроде бы, не имеет отношения к жизни религиозной общины и внешнему наблюдателю представляется как с Церковью не связанная. Однако и преподаватели, и директор назначаются с благословения церковного руководства. Напрямую они не говорят о религиозной традиции, но на деле проводят ее на уроках словесности, литературы, национальной музыки. Таким образом, одной из главных задач таких социальных ниш стало поддержание религиозно-культурной идентичности.
Греческие церковные общины собирают под своей крышей достаточно влиятельных людей, поэтому и сами общины оказывают больше влияние на американское общество: они ярко представлены в самых разных сферах жизни страны, но при этом остаются если не закрытым, то полузакрытым сообществом. Если там и появляются представители иных социальных культур, то, как правило, в результате межнациональных браков.
Мы наблюдали и другие православные общины в Америке, гораздо более открытые...
- Вы имеете в виду приходы Антиохийской Церкви в Америке?
- Да, но еще более интересны приходы Американской Православной Церкви, которые стали неким элементом плавильного котла. Эти общины пытаются стереть культурные, этнические границы между православной общиной и «большим обществом». Язык богослужения и проповеди - английский, а о русском языке и русской культуре там уже не вспоминают. Такие вот два образа общины. В одном случае - это ниша, в которой находятся состоявшиеся американские греки, закрытость которой создает возможность поддерживать их исключительность в этническом и культурном отношении. В другом – это ниша, которая, не пытается подчеркнуть свою этно-культурную уникальность, таким образом не закрывая себя, а наоборот, максимально интегрируясь в «большое общество», являясь механизмом американского «плавильного котла». Промежуточное положение между двумя этими крайними позициями занимает приход Антиохийской Православной Церкви в Америке. Правда, стоит отметить, что, когда мы задавали священникам ПЦА вопрос, отличаются ли ценности этой общины от ценностей окружающего общину «большого общества», то люди отвечали, что ценности людей, которые собраны в общине, отличаются существенным образом.
Мы провели исследования в общине, состоящей из трех равных частей: дети иммигрантов из России конца XIX века («трудовые эмигранты»); другая треть - новообращенные, или «конверты»; и третья - иммигранты 1990-х годов из Советского Союза и стран бывшего СНГ. Все они благополучно интегрируются в эту общину, которая органично живет, служит, общается преимущественно с помощью английского языка и сохраняет духовный потенциал Православия.
- Есть в Америке и еще один интересный феномен: все разные по своему внутреннему организационно-административному устройству православные общины живут в окружении инославной среды…
- И в ходе нашей поездки в США мы сделали «моментальную фотографию» жизни религиозных общин одного из городов США – Питтсбурга. Мы познакомились с жизнью прихода Антиохийской Православной Церкви Константинопольского Патриархата, ПЦА, католических приходов, с общинами пресвитериан, методистов, баптистов города. Такой вот естественный для американского общества срез. Мы получили результат скорее не социологического, а социально-антропологического исследования, который позволяет нам увидеть религиозно-общинную жизнь американского города.
Мы наблюдали религиозную общину как социальную реальность в поликонфессиональном, поликультурном обществе. Для нас было важно сравнить, что значит религиозная жизнь в стране, где есть базовая православная культура, как в России, и в США, где базовая культура, поначалу сформировавшись на основе радикального протестантизма, постепенно в условиях отсутствия централизованной религиозной организации, стала терять свою монолитность и однородность. Это происходило в силу того, что протестантизм, по своей природе, с одной стороны, не мог не породить общество потребления. А с другой, в силу многоразличной трактовки понимания Бога, свойственного для различных его деноминаций, стал почвой нарастания духовных, этно-культурных и связанных с ними социальных различий в обществе. Таковы результаты исторического процесса так, как он сложился для российского и американского общества. По завершении этого исследования мы сможем увидеть новые аспекты жизни религиозных общин в нашем обществе.
- Вернемся в день сегодняшний. Почему, на ваш взгляд, на фоне столь интенсивной православной жизни в России исследования из года в год показывают такое малое количество регулярно посещающих церковь, постящихся, причащающихся?
- Действительно, если 60-80% (по разным исследованиям) населения России считают себя православными, то почему число тех, кто регулярно исповедуется и причащается, составляет всего 3-5%? На мой взгляд, такое расхождение в цифрах связано с тем, что Православие является частью традиционного уклада жизни большинства россиян, который сохранился (в разных проявлениях и формах, в том числе на уровне бытовой культуры), несмотря на эпоху гонений сравнимую, может быть, с первыми веками христианства. Мы вспоминаем о 3-5% россиян, постоянно причащающихся и исповедующихся в начале XXI века, и забываем о трех-пяти епископах, выживших после гонений к середине XX века. Я убежден, что архетипические формы сознания и поведения сохранили православный культурный код, который оказался актуализированным в начале XXI века, что и послужило основой возрождения православия в России. Конечно, религиозность большинства православных россиян на сегодняшний день напрямую не связана с жизнью Церкви, однако, процесс институционализации православной религиозности, приобретая самые разные формы, постепенно расширяет свои масштабы. И православные постепенно воцерковляются. Отмечу в качестве примера форм, создающих условия для приобщения населения к Церкви, разные формы активности в сфере образования, например, инициативы по созданию богословских курсов при духовных школах и епархиальных управлениях Русской Православной Церкви (Высшие богословские курсы при Московской православной духовной академии).
- Большинство специалистов уходят от ответа на вопрос: кто эти 60-80% носителей православной идентичности, православной традиции.
- О них часто говорят как о некой номинальной группе, статистическом множестве, которое существует только в головах исследователей. Мы же на социологическом конгрессе в Упсале (Швеция) попытались обозначить это явление с помощью такого понятия как «поколение в пути», которое по своим характеристикам и характеру религиозности очень многообразно, многосложно и многослойно. Различия не только в религиозных практиках, ритуальном поведении, степени воцерковленности, но и главным образом в ценностях, в представлениях о христианстве, православии и самой Церкви. При всех различиях можно говорить об общей направленности движения этих групп, что дает отчасти объяснение феномену религиозного возрождения в России. Это «социальное тело» включает в себя очень разные по своим характеристикам религиозности группы, которые можно рассматривать, несмотря на эти различия, как единое целое, оказывающее свое влияние на экономическую, политическую, социо-культурную жизнь российского общества. Помимо традиционного описания различий по степени религиозности и воцерковленности, я вижу необходимость изучения деталей и частностей социального портрета этого «молчаливого большинства России». Важно изучение их привычек, социальных установок, ценностей, представлений о стране и ее будущем.
- Это молчаливое большинство, молчаливая реальность характерна только для России? Только для настоящего времени?
- На мой взгляд, это продукт истории развития религиозной жизни и в России, и за ее пределами. Это большинство замолчало под влиянием жесточайших репрессий, которые обрушились на верующую часть населения России после 1917 года. Причем очень долго это православное большинство продолжало говорить и заявлять о себе. В ходе переписи населения 1937-го года больше половины участников заявили себя православными христианами. Это в то время, когда вокруг шли аресты, расстреливали священников, монашествующих, епископов. Выдавливание религиозности из структур РПЦ в народную традицию, в неинституционализированную православную религиозность происходило в течение многих десятилетий советской власти, когда люди всеми возможными способами выдавливались из церкви, подвергались жестоким репрессиям. Но их религиозность не исчезла, а трансформировалась в другие формы. Люди замолчали, но при этом они не перестали быть носителями религиозной памяти.
Некоторые социологические институты за последние несколько лет отмечают очень медленный рост числа воцерковленных верующих и, я надеюсь, этот рост будет продолжаться. Настоящая православная религиозность церковна, она существует в церкви Христовой, и можно только молиться, чтобы эти люди пришли в храм, начали исповедываться и причащаться.
- Что-то подобное наблюдается в других странах?
- Конечно. Но там процессы секуляризации проходили иным образом. Секуляризация во Франции, например, явилась следствием социально и экономически обусловленных антиклерикальных настроений в обществе XVIII века, в США она была вызвана необходимостью государства соблюсти интересы многоразличных этнических и религиозных групп. В России процесс секуляризации происходил иначе: сначала он стал следствием духовного разложения части правящей элиты, а затем стал нормой атеистического советского государства. Важно подчеркнуть, что секуляризация в России была насильственной, не являлась чаянием и необходимостью для большинства нашего общества. Именно поэтому религиозная традиция в тех или иных формах сохранялась в «толще» народной жизни, тогда как на западе эти изменения оказались более глубокими и связанными с изменениями в мире ценностей европейцев. Мы наблюдаем, что религия уходит из их повседневной жизни (христианство без Христа). Достаточно вспомнить, что из поздравлений с Рождеством исчезло упоминание о Христе. Но вместе с тем мы наблюдаем и другие процессы. Многие были удивлены, когда миллионы французов впервые вышли на улицы, что было вызвано необычным для Европы поводом. Я имею в виду те дни, когда во Франции обсуждался вопрос об однополых браках. И здесь стоит задать вопрос: что это было? Пробуждением традиционных христианских ценностей либо опасением потерять в скором времени свои привычные гражданские права? А какой широкий размах приняло движение (успешно завершившееся) в защиту изображения Креста Господня в классах итальянских школ. Эти факты из жизни современной Европы говорят о том, что в духовно-нравственной сфере ее жизни идут сложные, разнонаправленные процессы.
- Почему эти процессы не затрагивают Америку?
- Я задавал этот вопрос своим собеседникам в Америке, немилосердно ставя их тем самым в сложную ситуацию. Я их спрашивал, является ли Америка христианской страной. Значительная часть респондентов отвечала приблизительно так: «Да, в прошлом Америка действительно была христианской страной, которую строили приверженцы христианских ценностей». В очень сложных для себя условиях средневековой Европы эти люди сделали выбор в пользу христианских ценностей и защищали их, а если это было невозможно, то делали выбор в пользу эмиграции. Прибывая в Новый Свет, они пытались создать царство Божие на земле. Попытки создания царства Божия на земле, которые в представлении православного христианина обречены на неудачу, привели к тому, что царство создали, благополучие есть, но вот от Бога удалились. Все мои собеседники вспоминали о христианском прошлом США, однако практически все они сомневались в том, что современное американское общество является христианским. Некоторые даже прямо говорили, что сегодня США христианской страной уже не является. Вероятно, процессы, связанные с возникновением общества потребления, настолько глубоко затронули американское общество, что некоторые христианские ценности утрачены безвозвратно.
В ходе интервью мне говорили о сопротивлении, которое в традиционных протестантских конгрегациях вызывает все усиливающаяся модернизация жизни американских религиозных общин. Это указывает на то, что и в США есть те, кто по мере своих сил и возможностей сопротивляются влиянию антиценностей.
- Можно ли сказать, что уход в свои полузакрытые православные общины - это в какой-то мере возможность для православных сохранить христианские ценности за пределами своей исторической родины?
- Думаю, что это так и есть.
Беседовала
