«Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага». Лао-цзы
Первой в нашей семье проложила путь из Китая в Австралию младшая сестра моей мамы. Как ей со своей семьей удалось уехать из Китая, для меня осталось загадкой. Но она не только уехала, а еще и выписала всю свою остальную родню, как её, так и мужа. И не только родню, но они помогли выехать впоследствии десяткам семей, которым тётя находила в Австралии спонсоров. Помню только, что перед отъездом им нужно было предоставить удостоверение о здоровье, а младшая двоюродная сестренка болела туберкулезом. Поэтому вместо нее на проверку взяли дочь подруги. Все обошлось, и сейчас знают об этом только я, ну а теперь и вы.
После долгого сиденья на чемоданах в ожидании мы наконец-то получили разрешение на выезд. Началась лихорадочная подготовка к отъезду. В те времена вывоз драгоценностей и валюты был очень строго ограничен. Из остатков прошлого у нас было немного американских долларов. Папа, который упаковывал все вещи, предложил вклеить их в подкладку чемодана, но муж второй маминой сестры сказал, что он врать не будет и если его таможенник спросит, он скажет правду. Пришлось на эти деньги покупать вещи. Умные люди брали с собой «скрипочку Страдивари», а мы взяли верблюжьи одеяла, пуховые подушки, виктролу (патефон) с коллекцией советских пластинок, китайские сувениры, включая подушечки для булавок, и шелковые галстуки с вышитым на них драконом. Не было только валенок. Я потом слышал, что кто-то из умных людей тоже вез с собой патефон, только у них вертушка была сделана из платины.
Последняя наша поездка по КВЖД была от Харбина до Тяньцзина, детали которой я помню плохо. А о Тяньзине вспоминаю только то, что по улице через каждых несколько десятков метров стояли урны-плевательницы, чтобы прохожие не плевали прямо на тротуар. Помню также, что напротив здания, где мы все остановились, была стоянка велосипедных рикш, и мы, дети, часто ходили к ним «в гости» пообщаться и посидеть в рикше. А в день отъезда, когда эти рикши повезли нас к кораблю, они устроили «бег наперегонки», чтобы развеселить нас, детей.
Перед самым отъездом китайский таможенник подарил нам крылатую фразу: «Эээ мадама, зачем так далеко ехай? Мы туда тоже придем».
На корабле собралась довольно-таки большая группа русских, в основном ехавших в Австралию при финансовой поддержке Австралийского отделения Всемирного совета церквей (Australian Council for the World Council of Churches), который оказывал необходимую помощь беженцам во всех странах мира.
Из Китая в Австралию мы плыли двумя кораблями голландской компании KJCPL Royal Interocean Lines, только вот который был из них первым, а который вторым, я запамятовал. Надеюсь, что не вру, но из Тяньцзина в Гонконг мы плыли на пассажирско-грузовом судне «Джибадак» MS Tjibadak .
Когда корабль вышел в открытый океан, его стало бросать как щепку. Волны были такие, что захлестывали весь корабль вплоть до капитанского мостика. Папа и я приютились под самым мостиком, чтобы посмотреть, прячась за перила, когда нос корабля полностью зарывался в волны... Могу сказать, что зрелище было даже очень впечатляющее. Оказалось, что на нашем пути разыгрался страшнейший тайфун, и корабль вскоре драпанул во все лопатки назад в порт, где мы и отсиживались дня два или три. Когда мы, наконец, снова вышли в океан, нас все равно качало, но конечно уже не так, как прежде. Тем не менее многие болели морской болезнью, и столовая пустовала. Там были только я с папой, да еще два-три человека. Зато порции для нас были неограниченные, как и на сегодняшних круизных лайнерах. Но это было, пожалуй, единственное сходство – ведь мы плыли на грузовом корабле с небольшим числом кают для пассажиров, и о стабилизаторах и прочих удобствах конечно не было и речи. Может быть, кто-то на нем и плыл «первым классом», но нас-то везли практически в трюмах, где, если вы хотели освежить каюту, вы открывали люк и высовывали из него специальный ковш, который загонял в каюту столько свежего воздуха, что можно было подумать, что снаружи ураган.
Через несколько дней после отплытия, под вечер, женщины-пассажирки засуетились – прокатилась молва, что на горизонте появились пираты. Доказательством была приближающаяся к нам точка света. Некоторые даже стали голосить и молится, чтобы Бог пронес мимо эту ужасную встречу.
Мама моя всегда относилась скептически ко всем слухам, и этот вопрос решила очень просто. Она, зная английский, подошла к одному из офицеров и спросила его, что это за свет на горизонте. Оказалось, что это остров Тайвань. Так вот! Молитвы были услышаны, «пираты» остались далеко за бортом, а наш корабль без всяких дальнейших приключений добрался до Гонконга.
В Гонконге нас устроили в пансионе или недорогом отеле, где, как мне помнится, пробыли несколько недель. В моей гонконгской «открытке» остались только воспоминания, что было невыносимо жарко (в те дни не было кондиционеров, по крайней мере, в тех зданиях, в которых нас разместили) и душно. И еще сохранилось в памяти поездка на пик Виктории, или «Пик», как его называют местные жители, которую нам устроили жившие в то время в Гонконге друзья моей тёти. Отсюда открывается один из лучших видов на город - гавань Виктория и Каулин.
Здесь, наверное, уместно сказать, что мамина младшая сестра была просто изумительным человеком. Они с мужем работали не покладая рук, но при том могли и отдыхать широко, весело и никогда не забывали своих друзей, которых у них было уйма. Они всячески помогали людям выехать из Китая, оставшимся в Харбине старикам они организовывали посылки, при мне люди рассказывали, как тётя помогла им финансово; она также приложила огромные усилия, чтобы добиться канонизации святителя епископа Ионы Маньчжурского. Можно много рассказать о них, но это все в будущем.
Последний этап нашего путешествия проходил на пассажирском судне «Дживанджи» (MS Tjiwangi) , которое доставило нас из Гонконга, останавливаясь в Сингапуре, Перте, Аделаиде, Мельбурне в Сидней, где мы и сошли на берег. Лайнер был новенький, и нас поместили уже не в трюме, а в «туристическом» классе, что было, скажем, «что в лоб, что по лбу».
Судно вмещало в первом классе 104 пассажира и нас «туристов» 118. Сегодняшний же средний круизный лайнер может перевозить около 3000 пассажиров, а некоторые и больше. Вот и сравнивайте.
«В бананово-лимонном Сингапуре» мы были лишь день и с корабля не сходили. Ненадолго вышли лишь несколько мужчин, чтобы прогуляться и принесли с собой как сувенир несколько зеленых лимонов. «Открытки» других остановок полностью выцвели и на них уже ничего не видно. Первая, на которой можно что-то разглядеть – это Сидней.
Нас, «горемычных», разгрузили в грузовом порту прямо почти в пустой склад, посреди которого были свалены наши чемоданы, сундуки и котомки. Полы были сделаны из огромных и плохо обтёсанных балок, потолки уходили в небо, а в углу лежали большие тюки с шерстью мериносов. В этом угрюмом и огромнейшем (мне тогда казалось величиной со спортивное поле) помещении кучка эта выглядела маленькой и сиротливой. Это вам был не сегодняшний морской вокзал для круизных кораблей.
Здесь наша компания стала расходиться – кому в Сидней, кому в Мельбурн, а нас, «брисбенцев», продержав еще несколько часов на складе, отвезли на железнодорожный вокзал.
Память немного хромает, но я подозреваю, что это было 22 августа 1953 года.
В Австралии в разных штатах ширина железнодорожной колеи разная, и чтобы добраться из Сиднея в Брисбен, нужно было сесть на поезд на Центральном вокзале. Поезд ночной, но не спальный, так что нам предоставили места в вагонах экономкласса. Всю почти двенадцатичасовую дорогу родители сидели на твердых кожаных местах, окруженные нашим жалким скарбом. Мы, дети, конечно, разместились на родительских коленях. Хорошо и уютно в родительских объятьях. Никакая перина не сможет их заменить.
Прибыли мы радостные, возбужденные на станцию Южный Брисбен в солнечный день после дождя. Вся семья Кириаки Авраамовны Ялама воссоединилась в Австралии, такой далекой от города Маньчжурии. Всех нас погрузили на такси желтого цвета, и мы отправились к тёте, жившей по адресу 89 Duke St Kangaroo Point, где-то за четыре километра от станции. Её семья снимала половину дома у русских старожилов. В этой квартире на несколько месяцев и расположились члены четырех семей, как говорят «в тесноте, да не в обиде»…
Константин ДРОЗДОВСКИЙ, Брисбен
