«Всё вокруг живёт и радуется, и ты рад, что живёшь». Александр Твердохлебов, «Гимн жизни»
Дверь с номером 1302 ни в какую не желала открываться. В очередной раз повернув ключ в замке, мы с мужем навалились на неё из последних сил, одновременно утирая застилающие глаза капли пота. Жара, привезённая нами из Брисбена на побережье, не сдавалась, но из приоткрывшегося дверного проёма ей навстречу вылетел пахнущий прохладой ветер, моментально остудивший наши распаренные лица. Оказывается, это он придерживал дверь изнутри, не желая впускать незнакомцев в облюбованное им жилище. Проложив себе путь к свободе через широко распахнутое коридорное окно, ветер облетел здание и снова вернулся в нашу комнату. Мы от души приветствовали его возвращение, купаясь в пронизывающих пространство студии воздушных волнах. Кроме бриза, в маленьких апартаментах на тринадцатом этаже жил ещё и океан, не имеющий ничего против нашего соседства. Правда, он нам не особо доверял и, приглядывая, сопровождал из гостиной в спальню и ванную комнату. Пришлось даже задернуть шторы в туалете, чтобы хоть там в интимной обстановке укрыться от его всевидящего ока. Открыв чемодан, я со злорадством стала вытряхивать жару из складок лёгких льняных рубашек и расписного, под гжель, сине-белого платья. Здравствуй, Голд Кост!
На пляже волны с азартом охотились на немногочисленных купальщиков, ловко сбивая их с ног. Даже те, кто старался по-крабьи, боком, выбраться из бурных вод на спасительный берег, получали меткого пинка под зад. Спасатели мужественно контролировали огороженное флагами купальное гетто, куда загоняли народ, неистово жаждущий долгожданного воссоединения с водной стихией. Понаблюдав за этой вознёй, мы решили ограничиться прогулкой по исчезающему за горизонтом пляжу. Океан жил своей непостижимой, таинственной жизнью, не желая рассказывать нам о том, что скрывается в его безмерной глубине. Только изредка он выбрасывал на берег колючих мёртвых рыб-кузовков, обломки раковин и синих медуз, словно скупую подачку нашему неутолимому любопытству. Устав от однообразия, мы поднялись на крыло и улетели вслед за чайками в гостеприимный Лабрадор, приземлившись у лагуны, расслабленно отдыхающей на идиллически тихом берегу широкой бухты.
Первым, кто приветствовал наше появление, стал истосковавшийся по компании чёрный лебедь. По поверхности лагуны барражировала ещё и пара пеликанов, но они были слишком заняты, переругиваясь между собой, чтобы обращать внимание на длинношеего пришельца. Угрожающе открывая огромные, подбитые изнутри ярко-розовой кожей клювы, они трясли складками подсумков, споря о чём-то очень важном. Вероятно, никак не могли решить, когда же следует отпустить на свободу похищенную прошлым вечером зарю, окрасившую массивные клювы-сачки в цвет огненной фуксии. В отличие от пеликанов, лебедь тихо плавал у самого берега, внимательно рассматривая нас рубиновыми глазами. Его грациозно изогнутая шея возвышалась над тёмно-коричневым, почти чёрным кружевом балетной пачки. Красиво выточенный алый нос украшала белая полоска, а на одной из беспрестанно вращающихся лапок-лопастей отсвечивала оранжевыми сполохами метка-кольцо апельсинового цвета.
Лагуна открыла нам прохладные объятия, в которых мы с дружелюбным пернатым провели никак не меньше часа, пока кожа на руках не стала светлеть, покрываясь нежными морщинками. После чего муж ушёл греться на песочке, а проголодавшийся лебедь выбрался на берег и направился к сидящим на ярком полотенце девицам, весело уплетающим чипсы, купленные в пляжном кафе. Легко ступая по выбеленному солнцем песку чёрными перепончатыми лапами, птица тихо приблизилась к поглощённым беседой девушкам и деликатно тронула одну из них за плечо своим похожим на алый кораблик клювом. Эффект от содеянного был потрясающим! Обернувшись и увидев за спиной огромную птицу, девица огласила окрестности воем сирены штормового предупреждения. Народ у лагуны застыл в разнообразных позах, словно фигуры из игры «Море волнуется», в которую мы так любили играть в детстве. Единственным, кто сохранил способность передвигаться, был лебедь. Взглянув на изрешечённое пирсингом юное лицо, он в ужасе бросился назад в спасательные воды лагуны, ко мне под бочок.
Немного успокоив нервы очередным заплывом, мы с лебедем выбрались на песчаную косу, отделяющую лагуну от бухты. Покрытая маленькими кучерявыми волнами-барашками вода зазывно демонстрировала отдыхающего у берега ската, а когда я доверчиво подошла поближе, прицелилась и метко пальнула в меня дельфинами. Поражённая в самое сердце, я рухнула на колени, к которым умные обитатели моря подогнали стайку серебристо-голубых, с жёлтыми плавниками рыб. Никогда ещё мне не доводилось видеть так близко сверкающие бока, птичьи клювы и весёлые глаза дельфинов. Ловко перестроившись, пловцы ушли на глубину, чтобы начать захватывающее представление. Перед затаившими дыхание немногочисленными зрителями развернулось показательное выступление Олимпийских чемпионов по синхронным прыжкам из воды. Дельфины напористо пробивали поверхность бухты, вырываясь наружу, словно пули, отлитые из сплава солнца с морской водой. Так, выполняя элементы повышенной сложности, они продефилировали вдоль берега и взяли курс на ближайший остров, помахав нам хвостами на прощанье. Вслед за дельфинами устремился и лебедь, которому, очевидно, пришла пора возвращаться домой.
Немного погрустив, я направилась к оголённой отливом полоске пляжа, где ещё совсем недавно покачивались на ласковых волнах голосистые белоглазые чайки. Легко шагая по плотному песку обнажившегося морского дна, я c удивлением рассматривала покрывающий его сложный узор из многочисленных норок-дыр. Размышляя над тем, кто же так усердно возделывал дно бухты, я чуть не наступила на когорту марширующих голубых крабов. Перепуганные членистоногие бросились от меня врассыпную. Каждый из них был похож на бирюзовую бусину в бахроме из стремительно перемещающихся высоких ножек соломенного цвета с чёрными точками на месте сочлений. Добравшись до спасительных убежищ, крабы мгновенно просочились обратно в свои совсем недавно покинутые норки, запечатывая за собой вход ловко прихваченными по пути комочками мокрого песка. Немного в отдалении я заметила ещё одну россыпь бирюзовых крабов-бусин, но пугать их не стала. В благодарность крабики помахали мне своими маленькими шиповатыми клешнями и продолжили совершенствование искусства маршировки, явно готовясь к встрече какого-то важного в жизни обитателей моря события.
Я вернулась на песчаную косу, с которой открывался головокружительный вид на бухту и лагуну, растянувшуюся вдоль растущих в прибрежном парке высоких сосен-араукарий, где, подставив лицо океанскому бризу, стала каждой клеточкой вбирать в себя этот удивительный, Богом данный день, чтобы, обратив в слова каждую прожитую минуту, не дать ему уйти.
Наталия Самохина
Брисбен, 05.02. 2024
