Принц Генри (будущий английский король Генрих V) в одной из битв был серьёзно ранен. Стрела, едва минуя глаз, пробила череп и застряла в голове на глубине около 15 сантиметров. После сражения древко стрелы смогли вытащить, а наконечник остался. Попытки походных лекарей извлечь наконечник с помощью зелий не помогли. Вызвали придворного врача Джона Брэдмора. Он привёз недавно сконструированные им самим щипцы с винтовым механизмом, смог расширить ими рану, зацепить наконечник стрелы и осторожно его вытащить.
То была первая успешная челюстно-лицевая операция в мире, после которой Джон Брэдмор стал знаменитым хирургом. Его разными приспособлениями активно пользовались на протяжении веков. По крайней мере, в Музее госпиталя имени принца Генри (тёзки Генриха V) в восточном пригороде Сиднея Литл Бэй хранится несколько брэдморовских инструментов.
— Странное дело, — сказал я вслух, выходя следом за гидом из инструментальной секции музея, — почему госпиталь носит имя принца Генри, а не хирурга Брэдмора? Но гид, облачённая в форму матроны (старшей медсестры) на мой вопрос не отреагировала. Она повела группу к длинному коробчатому аппарату с присоединёнными к нему воздушными мехами, похожими на те, которыми сейчас раздувают огонь в барбекю.
— Железные лёгкие, — пояснила экскурсовод. — Так назвали эту машину-респиратор в 1937-м, когда в Австралии свирепствовала эпидемия полиомиелита. Изобрёл её инженер Эдвард Бот, которого окрестили австралийским Эдисоном. Его первые в истории медицинской техники электрокардиограф, электроэнцефалограф, камера-инкубатор для недоношенных младенцев, электромикрометр и трёхколёсный автомобиль на батарее для доставки медикаментов и еды, сделали наш госпиталь самым оснащённым в мире.
«Насчёт самым оснащённым в мире она, конечно, загнула», — подумал я, но перед портретом Эдварда Бота, как и все в группе, остановился с глубочайшим уважением.
— Странное дело, — сказал я вслух, выходя следом за гидом из комнаты с железными лёгкими, — почему госпиталь носит имя принца Генри, а не изобретателя медицинских приборов Эдварда Бота?
Но наша чичероне опять оставила вопрос без ответа. Она повела нас на выставку, посвящённую двухсотлетию со дня рождения великой британской сестры милосердия Флоренс Найтингейл.
— Флоренс имеет к нам прямое отношение, — поведала матрона. — Первые сёстры госпиталя в далёких 1881–1885 годах были её непосредственными учениками. Только специально обученный персонал, готовый жертвовать своим здоровьем, мог служить в этом инфекционном заведении, где имелся даже лепрозорий. Сёстры селились на территории госпиталя, жили, как в изоляторе, не выезжая в город.
Мы долго и с интересом рассматривали исторические стенды о сёстрах, нянечках, матронах и об их наставнице, легендарном реформаторе медсестринского дела Флоренс по фамилии Соловей*.
— Странное дело, — сказал я вслух, выходя следом за гидом из выставочного зала, — почему госпиталь носит имя принца Генри, а не замечательной медицинской сестры Флоренс Найтингейл?
На этот раз гид резко повернулась ко мне.
— А вас не смущает, — спросила она, — что и сиднейский госпиталь в Рэндвике носит имя принца Уэльского, и госпиталь в Кампердауне назван в честь принца Альфреда, и десяток других по всей Австралии названы Королевскими?
— Не столько смущает, — ответил я, — сколько вызывает любопытство.
— Так я вам скажу: потому что английские принцы и короли внесли неоценимый вклад!..
— В бюджет госпиталей?
— Нет. В лечение болезней!
— Каким же образом?
— Натуральным. Все они страдали врождённым или приобретённым заболеванием, а кое-кто — целым букетом таковых. Сами понимаете, все детали лечения королевских особ со времён Средневековья становились достоянием формальной медицины.
— А принц Генри…
— В истории Англии было восемь принцев Генри, которые стали королями Генрихами. Было ещё несколько, которые королями не стали.
— И все болели?
— Без исключения… Самый здоровый из них король Генрих Первый в 1135-м мучительно умер, отравившись обедом из морской миноги, положив начало официальному списку рыб, употребление которых в пищу чревато ознобом, конвульсиями, жарой, сильным потовыделением и летальным исходом… Король Генрих Второй со своим сыном, принцем Генри, и король Генрих Пятый в разное время лечились от дизентерии. Спасти от смерти удалось только Генриха Второго… Хирургия обогатилась опытом врачей Генриха Третьего: после покушения на короля им пришлось закладывать назад вывалившиеся внутренности и зашивать его распоротое стилетом подбрюшье… А Генрих Четвёртый в крестовом походе заразился проказой и страдал ею десятилетиями… Генрих Шестой… О, это уже из области…
Экскурсовод сделала перерыв в длинной тираде, видимо, подыскивая более точное определение, к какой области отнести нездоровье короля, и продолжила:
— … из области психиатрии и явлений наследственности. Генрих Шестой — пример того, как психически неуравновешенный правитель страны дурно влияет на исторические процессы, затевает ужасные войны или вызывает кровопролитные мятежи… Дед Генриха Шестого французский король Карл Шестой прослыл в истории как Карл Безумный. И не напрасно: он бросался с мечом на своих же рыцарей и организовывал военные походы по незначительным личным подозрениям, не узнавал жену и детей, считал, что состоит из стекла и потому должен защитить себя железными прутьями, вшитыми в одежду… И внук его Генрих Шестой проявлял признаки шизофрении: он впадал в ступоры молчания, заторможенности или полного бездействия, продолжавшиеся месяцами. При таком монархе в Лондоне царили коррупция и беззаконие, Англия потерпела поражение в Столетней войне, потеряла земли во Франции...
— Зато медицина выиграла! — усмехнулся кто-то из экскурсантов.
— Несомненно! — последовал ответ. — Каждая выходка короля в то время рождала новое направление в лечении психических заболеваний, но, если без шуток, то простолюдинов с такими болезнями раньше либо казнили, либо изолировали. Именно с Генрихом Шестым связано появление сумасшедшего дома Бедлам** — первого прототипа психиатрических больниц…
Кто-то громко хмыкнул. Экскурсовод замолчала.
— А остальные два Генриха? — напомнил я.
— Контрибуция Генриха Седьмого в медицину поскромнее: его лекари пытались определить различие между туберкулёзом и астмой… А вот его сын Генрих Восьмой был гигантом во всех отношениях: как тиран, как многоженец, как гуманист, как неизлечимо больной… В его большом теле (он весил 180 кг при росте 186 см) прижилось столько болезней, что даже современные медики затрудняются перечислить все диагнозы… Придворные тщательно протоколировали состояние короля, развитие его недугов, лечение и применяемые лекарства. В протоколах есть и его первая болезнь корью в тридцатилетнем возрасте, и приступы малярии, и первый в истории случай карантина, когда монарх распустил всю свиту по подозрению в заражении эпидемией «потница» и в дальнейшем распорядился задерживать и осматривать всех перед допуском во дворец… Он регулярно получал травмы, участвуя в турнирах, падал с лошадей и лошади падали на него. От травм был повреждён мозг, на ногах образовалась трофическая язва и развилась костная инфекция. При лечении ног король пользовался мазью собственного приготовления, состоявшей из двадцати пяти элементов… И так далее по списку, заканчивая сифилисом, бесплодием и редким заболеванием крови… Даже триста лет спустя Флоренс Найтингейл использовала те протоколы, составляя инструкции для медсестёр по уходу за инфекционными больными…
Рассказчица остановилась, внимательно посмотрела на меня:
— В моей памяти ещё много фактов по интересующей вас теме, но, надеюсь, сэр, я уже удовлетворила ваши неожиданные вопросы!
— Большое спасибо! — поблагодарил я её. — Ваши ответы, мадам, ещё более неожиданны! Но, возвращаясь к приборам Эдварда Бота, признайтесь, вы, всё-таки, с пристрастием определили ваш госпиталь как самый оснащённый в мире.
— Простите, сэр, никакого пристрастия! Он тогда, сто лет назад, был такой. И сейчас тоже… Хотите доказательства? Вот!
Матрона закатала рукав халата и протянула мне обнажённую до локтя руку. Выше запястья я увидел наклейку, на которой мелкими буквами краснело: «Лаборатория Эдварда Бота. Робот No 3. Выпуск 15.01.2022».
*Nightingale – в переводе «соловей».
** Бедлам — Bedlam (Bethlem Royal Hospital) — лондонский госпиталь святой Марии Вифлеемской. В переносном смысле «бедлам» означает хаос и безумие. (Но это уже другая история).
PS: Музей госпиталя имени принца Генри на Литл Бэй открыт по воскресеньям и вторникам с 10 до 14 часов.
