До моего посещения маленького парка на Макуори Плейс, в центре Сиднея, я был уверен, что удостоиться памятника в Новом Южном Уэльсе могли, если не короли, королевы и принцы, то только отважные первооткрыватели земель, мудрые губернаторы, знаменитые ученые (преимущественно ботаники) и национальные поэты. А тут, в парке, предо мной стоит во весь бронзовый рост Томас Сатклифф Морт, не принадлежавший ни к одной из этих групп. Он был просто успешным, талантливым и доброжелательным бизнесменом, предпринимателем и организатором, обеспечившим работой десятки тысяч людей.
«Земную жизнь пройдя до половины», он уже успел построить первые в штате железные дороги, наладить снабжение Европы австралийской шерстью, создать металлообрабатывающие мастерские, фабрики для сборки местных локомотивов, дорожных машин и конструкций мостов, организовать пастбища, скотоводческие фермы, молочные фабрики, сыроваренный завод, спонсировать строительство церквей и так далее по нескончаемому списку.
Вторая же «половина» деятельности бесконечно энергичного и изобретательного Томаса Морта, по словам его семьи, началась после прочтения им журнальной статьи об «огромном шерстистом слоне», найденном на просторах Якутии. То был мамонт, тысячи лет пролежавший в земле и не разложившийся благодаря вечной мерзлоте. Оттаявшей частью его тела лакомились местные медведи.
Крайнее удивление промышленника Томаса Морта переросло в мечту, в неодолимое желание создать холодильные камеры, способные заморозить туши крупного и мелкого рогатого скота и сохранить их в холоде на продолжительный срок, достаточный, по крайней мере, для перевозки из Австралии в Европу.
В середине XIX века мясо всё ещё экспортировалось только густо просоленное и особой популярностью у заморских потребителей не пользовалось.
Несколько ранее Морта о необходимости замораживания мяса для транспортировки на кораблях задумались и мексиканские скотоводы. До них новости о якутском мамонте, очевидно, дошли раньше.
Кто первым получит трансокеанское мясо, Британия или Испания? Лондон тормошил австралийцев, Мадрид — мексиканцев.
Австралийцы оказались более проворными. К удачливому Томасу Морту пришёл на аудиенцию специалист по компрессорам Юджин Николле — недавний эмигрант из Франции. Цель его приезда, изложенную в пространном резюме (кстати, первом в истории австралийского трудоустройства), я бы сейчас описал одной лермонтовской строкой: «на ловлю счастья и чинов». И это импонировало Морту. (Впрочем, кто из профессионалов за последние 200 лет прибывал в Австралию с менее притязательными намерениями?)
В инженерном багаже иммигранта ждали своего часа новаторские идеи из области техники охлаждения. И этот час наступил: сотрудничество спонсора и проектировщика оказалось на редкость плодотворным.
В
1867-м они изготовили «аппаратус», заморозивший ни много ни мало 40 тонн говядины и баранины и поддерживавший холод в течение 12 месяцев. Это был первый в мире холодильник для замораживания туш. Празднуя его успешное патентование, Морт подарил компаньону большого вороного жеребца, которого они назвали Русским Мамонтом...
Конечно, холодильная машина создавалась с видом на будущее и рассчитывалась для установки на корабле. У южноамериканских «коллег» пока ничего подобного не получалось. Но и австралийские изобретатели неожиданно получили отказ.
В те дни водоизмещение парусных торговых судов, заходивших в Сиднейскую гавань, редко превышало 500 тонн. Для увеличения тоннажа требовалась внутренняя реконструкция кораблей, и тогда Морт строит в Балмейне впечатляющий по тем временам сухой док, где можно будет перекраивать парусники, а также принимать уже появившиеся крупные паровые сухогрузы.
Между тем на Джордж Стрит, у Королевского отеля, создаётся и испытывается мощная холодильная камера. Тысячи сиднейцев приходят посмотреть на эксперименты Николле. Многие сомневаются, что мясо, размороженное после длительного хранения, не потеряет питательности и вкусовых качеств. Газетные отчёты пестрят пересудами, похожими на сегодняшние разговоры о генетически модифицированной еде.
В октябре 1875-го Морт организовал пикник на поезде Сидней-Литгоу для 300 гостей, которых всю дорогу потчевал яствами, пролежавшими 18 месяцев, как он объявил, «в зоне вечной мерзлоты на Джордж Стрит». Приглашённые ели размороженные говядину, баранину, пироги с голубями и лобстерами, желе и кремы. К кофе подавались тарталетки в виде миниатюрного мамонта и струганное замерзшее молоко в деревянных мисочках, выписанных из России.
Пересуды прекратились. Ещё один метод массового охлаждения пищи запатентован. По проекту Николле Морт строит мощное холодильное депо на Дарлинг Харбор. И уже есть суда, способные вмещать тысячи тон. Но до желанной отправки продуктов в Англию дело опять не доходит. Страховые компании увидели риск утечки аммиака из холодильных камер и наотрез отказались страховать и груз, и ответственность капитана, и здоровье команды.
Морт и Николле тяжело пережили шок очередного отказа. Оправившись, они ищут хладоагент, отличный от аммиака. До них дошли вести из Южной Америки: там безуспешно попытались перевезти в Европу полтонны мяса в холодильниках, использующих эфир. Значит, и эфир исключается.
Николле разрабатывает безопасный метод замораживания с применением сжатого воздуха. Опять с нуля построены новые агрегаты. Но необъяснимый злой рок висит над экспортом мяса в Англию: в депо на Дарлинг Харбор ужасный пожар уничтожает оборудование и тысячи подготовленных для транспортировки туш.
Только в феврале 1880 пароход Strathleven доставляет в Лондон первые 50 тонн замороженного австралийского мяса, исполнив многолетнюю мечту-проект Морта и Николле.
К сожалению, авторы не участвовали в последних стадиях проекта. Томас Морт скончался от пневмонии 9 мая 1878 в своём поместье под городком Бодалла. В июле того же года Русский Мамонт, запряженный в двуколку, вёз Юджина Николле вниз по холму. На одном из поворотов вороной оступился и упал, перевернув двуколку. Одна оглобля врезалась в бок Юджина, практически сделав его инвалидом. Работать дальше он не смог, долго лечился, но изобретательство не покидало его до последних дней: он нашел способ обезболивания ран замораживанием и часто помогал жителям своей Иллавары, страдавшим от боли.
С 1880-го австралийское мясо успешно развозится по всем материкам и странам. Получали его и жители далёкого Таджикистана, к которым относился и я до моего отъезда в Сидней.
В феврале 1980-го, аккурат через 100 лет после прибытия Strathleven в Лондон, сидел я над кульманом на втором этаже здания «Таджиксельхотехника» и проверял чертежи новой хлопковой сушилки. Вдруг без стука забежал в комнату мясник универмага, что под нами, на первом этаже:
— Ти, говорят, знаешь по аглисски! Иди, посмотри, какой мяса привезли из Австралии. Ми ждал барашка, а там какой-то матон. Может, эта нам кенгура подсунули!
И потащил меня вниз, в подсобку. Там на крюках висели две еще не оттаявшие бараньи туши. На одной из них размером поменьше прямо на коже стоял крупный красный штамп LАМB и чуть ниже него маленькая круглая печать, на другой — стоял синий штамп MUTTON и такая же печать.
— Ламб это ми знал, это маладой барашек, — он нежно погладил тушу тыльной стороной ладони. — А матон? Кто такой матон?
— Матон — это тоже барашек. Только не такой молодой, как лэмб…
— Што, совсем старый, да?
— Не старый. Ему два года. Австралийцы не пришлют старого.
— Харашо! Спасиба тибэ!
Я посмотрел внимательней на круглые печати. На них мелкие буквы образовывали: Mоrт & Cо. Помню, я — тогда ещё тёмный переводчик — недоумевал: Mort — в переводе Мёртвый. Кто примет для себя такую фамилию или название компании?..
И вот в парке предо мной Томас Сатклифф МОРТ — пионер австралийской промышленности, человек, знаменитый делами на благо страны, чьё имя, как я сейчас понимаю, сокращение от imMORTal, означающее БЕССМЕРТНЫЙ. Он касается рукой листа бумаги на пьедестале. Я не сомневаюсь, что на листе эскиз одного из вариантов холодильной установки. Одного мне не хватает на памятнике — это маленького барельефа сибирского мамонта.
