Большой палец правой руки вдруг перестал сгибаться. Торчит, направленный вверх, как жест моего одобрения всего, на что ни посмотрю. Крайне неудобно. Да ещё мешает играть в теннис. Если его через силу согнуть левой рукой, он тут же возвращается в исходное положение, точно курок пистолета. Врач так и сказал: «Палец-триггер! Нужна операция». Мне вручили направление в односуточную хирургию, куда нужно прибыть до шести часов утра.
Я вышел из дома в половине пятого. Никогда до этого не видел свою Марубру спящей. Деревья и дома в полумраке, ни одной машины на улицах, отчего в воздухе стоит ещё не вытравленный выхлопными газами запах океана. Но светофоры бодрствуют. Я автоматически остановился на перекрёстке Анзак Парейд и Фергусон стрит, где всегда приходится долго ждать смены светового сигнала. Стою. Ко мне, пересекая дорогу, приближаются большое чёрное пятно и четыре мелькающих белых пятнышка.… Кот! С поднятым хвостом. Он подходит, прижимается к ногам, медленно описывает вокруг них восьмёрку, хвост его касается моих рук, голова задрана вверх, смотрит в мои глаза. Весь черный, а лапы белые, глаза искрятся смыслом. Кого-то он мне напоминает… Ну да! Легендарного Трима – кота капитана Мэтью Флиндерса! Трима, который два века тому назад помог своему хозяину и другу успешно завершить картографию нового континента и назвать его Австралией. Так сказал сам капитан. И ещё он писал, что Трим носил белую звезду на груди.
Я поднял пришельца на руки. На его черной груди тоже белела звезда. Теперь я смотрел на него с восторгом, как на продолжение истории освоения Австралии: изобретательный и энергичный Трим, несомненно, высаживался на берег теперешней Марубры во время продолжительной экспедиции капитана Флиндерса. И, по всей вероятности, по ночам.
— Извини, Черныш, ничем не могу тебя угостить, — глажу я потомка Трима. — Сам не ел: врач запретил до операции.
Моя здоровая рука наткнулась на очень твёрдый и сильно загнутый кончик хвоста. Я попробовал распрямить его, но он пружинил назад.
— Э, да у тебя, дружок, хвост-триггер, — посочувствовал я, — нужна операция... Впрочем, тебе не играть в теннис, обойдёшься без хирургического вмешательства!
Кот опустил хвост. Уверенный, что он унаследовал способности своего знаменитого предка, который легко общался с моряками, разбирался в навигационной технике и понимал время на корабельном циферблате, я, прощаясь, сказал ему:
— Приходи попозже, к полудню, я тебя обязательно покормлю!
— Здравствуйте! — встретила меня девушка в жёлтом халате. — Я ваша сестра-регистратор.
Она застегнула на запястье моей левой руки розовый пластиковый браслет.
— Есть ли у вас аллергия на что-либо? — спросила она.
— Да, на цитрусы — ответил я.
Она быстро срезала розовый браслет и прикрепила на его место точно такой же оранжевый.
— Это зачем? — удивился я.
— Чтобы вам после операции на завтрак не принесли апельсиновый сок!
— Ох! Сестра, — воодушевился я, — по правде сказать, у меня непереносимость почти всех продуктов, за исключением сметаны, сыра и мяса.
— Хорошо, — ответила она и сменила браслет на красный.
— Здравствуйте, я ваш анестезиолог, — сказал в операционной молодой человек в синем халате.
Он прочитал короткую лекцию моему торчащему пальцу, показывая, где ему сделают надрез, как отодвинут в сторону нерв и уберут вредный нарост на сухожилии.
Последнее, что я помню после анестезии, был встречающий меня под светофором чёрный кот, которому я говорил: «Здравствуйте, я ваш Флиндерс!»
Проснулся я от громких голосов. Хирург, анестезиолог и сёстры обсуждали что-то, не имеющее ко мне никакого отношения.
— Как себя чувствуете? — спросил хирург.
— Хорошо!
— Чего-нибудь хотите?
— Да, очень хочу есть.
— Отлично!
В послеоперационной мне принесли два многослойных бутерброда с сыром и колбасой и пакетик сметаны. Один бутерброд я с удовольствием проглотил, остальное спрятал под простыню.
На обратном пути домой, я вытащил из кармана припасённый паёк, ещё не доходя до перекрёстка, где я расстался с котом. Но на перекрёстке меня никто не ждал. Я долго стоял и оглядывался по сторонам. Кот, к сожалению, не появился. Очевидно, я сильно преувеличил его способности. «Кошачий опыт кругосветных плаваний, — подумал я, медленно покидая место встречи, не передаётся по наследству. Да и не каждому коту везёт с таким наставником, как капитан Мэтью Флиндерс».
Тем не менее, каждый раз, когда ранним утром мне предстоит пройти перекрёсток Анзак Парейд и Фергусон стрит, я беру с собой многослойный бутерброд с сыром и колбасой. На всякий случай.
