Не секрет, что вирус COVID-19 отразился не только на нашем здоровье и профилактике заболеваний, но сыграл свою роль в изменении социальных, политических и экономических систем, демонтировав одни и перенастроив другие. В Австралии, как и во всем остальном мире, перед правительством стояла задача найти разумный баланс между почти мгновенным кризисом в области общественного здравоохранения и продолжением функционирования бизнеса на фоне роста заражений.
Из-за необходимого социального дистанцирования на пресловутые полтора метра, обязательного ношения масок и в то же время необходимости постоянного вращения экономических винтиков многие работодатели были вынуждены ввести политику и практику удаленной работы. Некоторые из них делали это крайне неохотно.
Действительно, вопреки давнему убеждению бизнес-лидеров в том, что удаленная работа плохо влияет на производительность (утверждения, которые с тех пор были опровергнуты), наш дом внезапно стал и местом нашей работы. Теперь, два года спустя, возвращение белых воротничков из благостного офиса на дому в постылую контору вызвало революцию в удаленной работе и изменило современный трудовой ландшафт.
И хотя многие заметили, что удаленная работа способна лучше совместить противоречия этого желанного баланса между работой и личной жизнью, важно, чтобы мы не допускали еще большего вторжения работы в сферы нашей личной жизни.
Специалисты из Мельбурнского университета уже забили тревогу, отметив присвоение наших жилых площадей из-за политики и практики работы на дому, введенных во время пандемии. В то время как работа на дому имеет очевидные преимущества для сотрудников (особенно тех, кто занимается уходом за детьми), это поглощение дома сопряжено с финансовыми затратами. Например, обогрев и охлаждение новых рабочих мест, стоимость оборудования, затраты на электричество, обеды. Все эти значительные расходы в настоящее время перекладываются на работников без какой-либо денежной компенсации.
Между тем, некоторые, но, конечно, не все, работодатели присваивают эти сбережения себе за счет сокращения площади своей коммерческой недвижимости и снижения текущих операционных расходов, перекладывая стоимость рабочего места на своих сотрудников. В результате увеличивается размер прибыли, а работники вынуждены платить по собственным счетам. Хотя это может быть непреднамеренным результатом пандемии, но такие эксплуататорские методы как будто прямо взяты из классической антикапиталистической литературы.
Однако не только дом находится под угрозой вторжения в него работы. Кафе стали популярным местом работы для фрилансеров и свободных художников задолго до пандемии. Однако сейчас статистика поисковых запросов в Интернете свидетельствует, что все больше людей ищут кафе как место для удаленной работы.
Перенос миллионов удаленных работников в эти традиционно общественные пространства угрожает превратить их в де-факто рабочие места, одновременно изменив саму их природу и сущность, что вновь чревато присвоением городским местам статуса офиса.
Как и работая на дому, удаленные сотрудники, работающие в кафе, также несут производственные затраты, обычно оплачиваемые работодателями, но на этот раз финансируются из их кармана. Даже за счет потребления нескольких чашек кофе и пары сэндвичей, что неизбежно. Владельцы кафе также вынуждены нести часть этих расходов, размещая таких посетителей, обеспечивая их розетками, Интернетом и удобными столами для ноутбуков.
Справедливости ради следует отметить, что растущая популярность кафе как места для работы указывает на более широкие структурные проблемы, которые возникают в современной экономике с 1970-х годов. В Австралии, как и в большей части постиндустриального Запада, последовательные волны неолиберальной экономической реструктуризации и реформ привнесли «гибкость» в современные трудовые отношения для повышения конкурентоспособности бизнеса и сокращения безработицы. Но результатом этих санкционированных правительством изменений стало снижение гарантий занятости и появление новых форм нестандартной занятости, таких как фриланс, проектные контракты и позиции casual.
В нынешних экономических условиях некоторые компании отказываются от прямого найма работников, предпочитая вместо этого отдавать работу на аутсорсинг внешним (и все чаще онлайн) независимым подрядчикам, которые вынуждены искать и платить за рабочие места — например, коворкинги и кафе.
Разумеется, возможность работать из любого места не обязательно является поводом для беспокойства. С одной стороны, это обещает работникам автономное расписание и больший контроль над своей жизнью. С другой же, отсутствие четких границ между мирами работы и отдыха, а также априори ожидание постоянной доступности и нахождение всегда на связи, что в конечном итоге приводит к стрессам.
Парадокс, но в результате личная автономия снижается, а самоэксплуатация растет, поскольку удаленные работники непреднамеренно оказываются доступны большую часть времени благодаря наличию Интернета в мобильных устройствах.
По мере того, как работа покидает офис и вторгается в наши дома и общественные места, растет ее диктат. Это приводит к изменениям самой сущности городского пространства. Когда кафе теряют свою социальную полезность как место встречи друзей или, наоборот, уединенная территория, а становятся заполненными людьми, работающими на ноутбуках, что станет с ними дальше?
Поскольку идут дебаты о том, какова будет работа в скором будущем, следует внимательно отнестись к возможным последствиям удаленной занятости, чтобы мы вдруг не обнаружили, что живем на работе, хотя вокруг нас все тот же родной дом.
Андрей КРАВЦОВ, Мельбурн.
При подготовке статьи использованы материалы издания Pursuit.
