У каждого из нас есть любимые места, близкие нашему сердцу, в которые хочется возвращаться снова и снова. Я вновь приглашаю вас войти в гостеприимные залы особняка девятнадцатого века в историческом центре Рязани, где когда-то жил и работал в должности вице-губернатора великий русский писатель-сатирик Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Теперь здесь располагается Музейный центр имени Александра Исаевича Солженицына, открытый 14 августа 2019 года.
Я попала в музей хмурым октябрьским днем. За окнами бушевала непогода, заливая улицы города потоками косого дождя. Посетителей было мало, и сотрудники центра уделили мне много внимания. Узнав, что я являюсь корреспондентом старейшей русской газеты Австралии «Единение», экскурсию по залам Музейного центра мне провел лично заведующий отделом Юрий Васильевич Сарычев. Хочу поделиться с читателями «Единения» тем, что стало открытием для меня самой.
Известный писатель, публицист и общественный деятель Александр Солженицын прожил на Рязанской земле 12 лет. После освобождения из лагеря в северном Казахстане в 1953 году он возвращается на поселение в центральную часть России. С июля 1957 года жил в Рязани, работал учителем физики и астрономии средней школы № 2 и, конечно же, создавал произведения, которые не только сделали его имя знаменитым, но и стали неотъемлемой частью русской литературы. В бескрайнем художественном пространстве, которое писатель оставил нам в наследство, не могло не найтись места Рязани с ее историей и жителями. Наиболее яркие, образные описания Рязанской земли на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков приходят к нам со страниц десятитомной исторической эпопеи Солженицына о Русской революции «Красное колесо». Именно Рязани того времени и рязанцам, ставшим прототипами литературных героев писателя, посвящена экспозиция двух первых залов Музейного центра.
Многотомная книга «Красное Колесо» занимает особое место в творчестве Солженицына. Литературоведы называют ее романом-эпопей и сравнивают с «Войной и миром» Льва Толстого и даже «Властелином колец» Джона Рональда Толкиена. Сам автор считал свою книгу эпопеей и «…циклом Узлов». «Узлами» Солженицын называет четыре романа, ставшие основой его исторического повествования: «Август Четырнадцатого», «Октябрь Шестнадцатого», «Март Семнадцатого», «Апрель Семнадцатого». Александр Солженицын запечатлел на страницах своего повествования трагический путь, который суждено было пройти русскому народу в процессе разрушения Российской Империи и ее трансформации в новое государство. Рязанская земля, а особенно Храм Спаса Преображения на Юру, построенный в 1695 году стольником Иваном Вердеревским на крутом берегу реки Трубеж, является для писателя олицетворением русской души и источником ее несгибаемой силы. Расположенный рядом с Рязанским Кремлем и открытый всем ветрам храм получил народное название «Спас-на-Юру». В эпопее Солженицына и храм, и его настоятель отец Северьян выступают как единое целое, словно заслон на пути огненного колеса грядущих перемен.
«И отец Северьян тоже любил здесь гулять – по самому краю излучистого обрыва, мимо храмика своего в одну сторону и потом в другую, почти до златоглавой кремлевской колокольни. Только гулял он здесь, один или с кем беседу вел, - когда прежде утрени, когда за всенощную уже и во тьме. Даже больше, чем для прогулок – это место он любил как главное для себя место всей России и всей Земли, здесь думалось ясно, просторно, как нигде». У отца Северьяна, одного из героев романа-Узла «Март семнадцатого» был реальный прототип – протоирей Евгений Петрович Мелехов, ставший настоятелем храма Спаса Преображения на Юру в 1894 году.
В 1923 году за отказ выдачи церковных ценностей новым властям отец Евгений был арестован. Его, священнослужителя и отца семерых детей отправили в ссылку. А еще через два года заключили в Рязанскую тюрьму. Умер Евгений Петрович Мелехов в 1936 году в Ряжске. В экспозиции Музейного центра есть фотография тридцатых годов, на которой протоирей запечатлен со своей женой Марией Павловной и ее братом. Со снимка на нас смотрит сильный, цельный человек, которого не смогли сломить перенесенные испытания.
А в закрытом советской властью храме Спаса-на-Юру оборудовали инкубатор для кур. В годы Великой Отечественной войны он использовался в качестве жилья для граждан. В 1950-е годы сюда переехала Морская школа ДОСААФ, которая «обучала советскую молодежь, желающую служить в военно-морском флоте». Вибрация дизельных моторов губительно сказывалась на состоянии храма, но он выстоял. В 1995 году храм был возвращен церкви, и в нем были начаты реставрационные работы. Сегодня церковь Спаса Преображения на Юру, в которой проходят регулярные службы, является одним из украшений Рязани. Оставленная Красным Колесом революции глубокая колея давно заросла.
И если отец Северьян и дорогой его сердцу храм в эпопее Солженицына стали символом подлинной Руси и ее вековых ценностей, то предвестником грядущих перемен бесспорно является Наталия Климова. На страницах романа-Узла «Август Четырнадцатого» она появляется под своим настоящим именем, писатель практически ничего не изменил в ее биографии: в этом не было необходимости, уж очень удивительна она была. «А Наташа Климова? – этот цветок среди максималистов. Она задыхалась в скучной, пресыщенной жизни своей рязанской дворянской семьи, своего круга, жизнь казалась бессмысленной. Сперва она тоже, вот, как и вы, искала правду в красоте, потом в служении людям – и так пошла в террор. Да без истинного яркого действия – разве может быть в жизни счастье?».
Много, ох как много было дано Наталии Климовой и от природы, и по праву рождения! Эта красивая, яркая, притягательная и разносторонняя женщина родилась в 1885 году в семье рязанского помещика, присяжного поверенного, председателя Рязанского отдела «Союза 17 октября», члена Государственного Совета от Рязанского земства Сергея Семеновича Климова. В 1903 году одаренная девушка заканчивает Рязанскую женскую гимназию с золотой медалью и поступает на курсы Лохвицкой-Скалон в Санкт-Петербурге. В начале 1906 года отдыхает с отцом на Ривьере, где знакомится с эсерами и уже в мае того же года вступает в партию эсеров-максималистов. Наталия страстно влюбляется в руководителя подпольной боевой организации эсеров-максималистов Михаила Соколова (псевдоним «Медведь») и становится его женой.
Климова участвовала в нападении на Государственный Совет, где заседал ее отец (которого она безмерно любила и о ком никогда не переставала тревожиться!). Когда императорским указом работа Совета была приостановлена, максималисты решили устроить взрыв на служебной даче вновь назначенного премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина. Наталия была одним из организаторов покушения, вошедшего в историю как «Взрыв на Аптекарском острове». Одну из бомб, которыми были нагружены переодетые жандармами террористы, Климова лично привезла на конспиративную квартиру на извозчике. То, что в результате взрыва пострадали более 100 человек, из которых 27 погибли на месте, а 33 были тяжело ранены и многие впоследствии скончались, ничуть не смутило пылкую революционерку. Сам Петр Столыпин в результате покушения практически не пострадал, но вот у его двенадцатилетней дочери Наташи, находившейся в момент взрыва на балконе с маленьким братом, были сломаны обе ноги.
Михаил Соколов, любовь к которому Наталия пронесет через всю жизнь, был арестован через несколько месяцев после покушения и очень быстро казнен. После его ареста Климова пытается организовать цареубийство. Она курсирует между конспиративными квартирами, запасается взрывчаткой и не замечает слежки. Запись в домовой книге о совместном проживании Наталии Климовой и ее подельницы террористки Надежды Терентьевой (кстати, слушательницы Московского педагогического института!) по адресу ул. Поварская, дом 6, стала уличающим следственным материалом. Когда Климова доставила три пудовых динамитных бомбы в дом 49 по улице Морской, она тоже была под наблюдением. 30 ноября 1906 года террористка была схвачена агентами охранного отделения. Дворянку Наталию Сергеевну Климову 21 года и дочь купца Надежду Андреевну Терентьеву 25 лет приговорили к смертной казни через повешение.
Находясь в одном из казематов Петербургского Дома предварительного заключения, Наталия Климова написала знаменитое письмо «Рязанским друзьям» («Письмо перед казнью»), напечатанное осенью 1908 года в журнале «Образование» без ее ведома. Письмо, датированное одиннадцатым декабря 1906 года, впоследствии обошло весь мир и сделало Наталию Климову литературной знаменитостью. Письмо девушки, прощающейся с жизнью в возрасте двадцати одного года и принимающей неизбежность скорого ухода, является гимном жизни. Оно заканчивается следующими словами: «Знаете ли вы, что значит видеть жизнь как на ладони? Видеть отчетливо и ясно все выпуклости и рельефы, которые казались непостижимо громадными... Все мелочи и детали, которые казались слишком микроскопическими для глаз?.. Переживать все это, видеть это так близко... И в то же время чувствовать, что все это так неизмеримо далеко. Знаете ли вы, что значит с нежной внимательностью любоваться этой громадой, трепетно и страстно любить каждое движение, каждое биение пульса молодой, только что развернувшейся жизни?.. И знать, что ни одна секунда не властна над тобой, что, одним словом, без страха, без сожаления ты можешь прервать ее, навеки покончив с сознанием…». Написано эмоционально и страстно, как и все, что совершала Наталия Климова в течение своей короткой жизни. Неудивительно, что молодой литературный критик Корней Чуковский в одном из своих обзоров отнес «Письмо перед казнью» к «лучшим страницам русской литературы за 1908 год».
В Музейном центре имени А. И. Солженицына среди редких архивных материалов есть и письмо Климовой к отцу, написанное из заключения и датированное двадцать вторым декабря 1906 года, которое далеко не так известно, как ее предыдущее послание миру. В этом письме она просит у отца прощения за удар, который нанесла ему и взывает о помощи: «Милый папочка! Если бы ты знал, как что-то мучительно сжимается в душе при мысли о том, что я заставляю тебя переживать… Но что делать… все то, что случилось, было неизбежным… Я не скрою от тебя, родной, что дело мое очень важное и грозит такими последствиями о которых ты, вероятно, и не думаешь. Да уж из того факта, что я пишу тебе обо всем этом, ты поймешь… Я просила бы поэтому сейчас же приехать кого-нибудь из вас. Сам, Бога ради, не приезжай – ведь ты же болен». Эти строки словно написаны рукой другого человека, в них нет ни пафоса, ни декларативного принятия смерти. Просто отчаянная мольба о помощи попавшей в беду девочки…
Отец услышал и помог. Председатель окружного суда во время следствия по делу Климовой получает прошение от него. В этом документе присяжный поверенный Сергей Семенович Климов уверяет представителей правосудия в том, что дочь его не является злоумышленницей, а всего лишь противоречивой и «… легкомысленной девушкой, увлеченной современной революционной эпохой». «В своей жизни она была хорошая, мягкая, добрая девушка, но всегда увлекающаяся. Не далее, как года полтора назад она увлеклась учением Толстого, проповедующего «не убий» как самую важную заповедь. Года два она вела жизнь вегетарианки и вела себя как простая работница, не позволяя прислуге помогать себе ни в стирке белья, ни в уборке комнаты, ни в мытье полов, и теперь вдруг сделалась участницей в страшном убийстве, мотив которого заключается будто бы в несоответственной современным условиям политике господина Столыпина. Смею Вас уверить, что дочь моя в политике ровно ничего не понимает, она, очевидно, была марионеткой в руках более сильных людей, для которых политика господина Столыпина, может быть, и представляется в высшей степени вредной».
Смертная казнь обеим подсудимым была заменена бессрочной каторгой. Отец спас свое неразумное дитя. Не прошением, конечно, каким бы эмоциональным и прочувственным оно не было. А тем, что, написав и отправив прошение Сергей Семенович умер. Именно его смерть от прогрессирующего туберкулеза в совокупности с перенесенным потрясением и перевесила чашу весов правосудия в сторону милосердия.
В ночь на первое июля 1909 года из Новинской женской тюрьмы в Москве бежало тринадцать политических арестанток вместе с тюремной надзирательницей Александрой Тарасовой, которую они уговорили им помочь. Существует много версий того, что предшествовало моменту освобождения арестанток. Я не буду останавливаться ни на одной. Бесспорным является тот факт, что около половины первого ночи Александра Тарасова открыла дверь камеры, и заключенные вышли в коридор, где связали дежурных надзирательниц, а затем прошли в контору. В тот же момент там зазвонил телефон. Звонил взволнованный чиновник охранного отделения (по одной из версий это была сама начальница Новинской тюрьмы княжна Елизавета Михайловна Вадбольская), предупреждённый осведомителями о возможности побега. Сонный женский голос ответил звонившему, что все спокойно. Это дало беглянкам возможность беспрепятственно выйти из неохраняемой двери тюремной конторы на улицу. Как вы думаете, кому мог принадлежать расслабленный женский голос, рассеявший сомнения обеспокоенного чиновника? Конечно же, Наталии Климовой, сумевшей объединить для побега каторжанок из разных социальных слоев и с разными судьбами. Варлаам Шаламов в своем рассказе «Золотая медаль», посвященном судьбе Климовой, напишет: «для превращения этого пестрого коллектива в боевую часть, скрепленную дисциплиной подполья, что еще выше воинской, – необходима воля организатора. Таким организатором и была Наталья Сергеевна Климова».
Через месяц после невероятного «Освобождения Тринадцати», вошедшего в анналы Русской революции, Климовой удалось под чужим именем отправиться на поезде в Сибирь, а оттуда в Китай. Вместе с геологической экспедицией она пересекла пустыню Гоби и достигла Токио, откуда морем добралась до Италии. С 1910 года Климова жила во Франции, где стала членом Боевой организации партии социал-революционеров и соратницей Бориса Савинкова. Но ее революционное горение на чужой земле долго не продлилось. В 1911 году Наталия Сергеевна знакомится с социал-революционером и боевиком, бежавшим с Читинской каторги, Иваном Столяровым. Вероятно, тот факт, что Столяров был земляком незабвенного Михаила Соколова, которого Наталия никогда не переставал любить, сыграл важную роль в их отношениях.
За быстром романом последовал скоротечный брак, и Климова уходит от революционной деятельности в семейную жизнь со всей глубиной своей страстной натуры. Она отдается материнству и борьбе с нелегким эмигрантским бытом. Но это не приносит ей счастья. Наталия не может вжиться в чужое общество и принять его законы, она ощущает себя здесь инородным телом. В одном из писем Климова напишет: «Заграницу я не люблю. Не понимаю и не хочу понимать самой основы, души ее, и поэтому она навсегда останется чужой».
Огненные сполохи Революции 1917 года принесли Наталии надежду на возвращение на Родину, без которой она не представляла своей жизни. Иван Столяров уезжает в Россию раньше семьи, считая переезд жены с маленькими детьми преждевременным. Но остановить Наталию уже невозможно, она рвется в революционную Россию всем существом. Наталия Сергеевна, беременная третьим ребенком, переезжает из Швейцарии в Париж с дочерями Наташей и Катей. Оттуда она планирует уплыть через Лондон в Россию на специальном детском пароходе, организованном революционерами. К несчастью, обе девочки сильно простыли и пароход ушел без них. В сентябре Наталия снова становится матерью. У нее рождается третья дочка, которая проживет совсем недолго.
В 1918 году Климова совершает еще одну попытку вернуться в Россию. Уже куплены билеты на пароход. Но на пути становится страшный грипп «испанка», мировой мор, унесший миллионы жизней. Им заболевают обе девочки. Затем сляжет и сама Наталия Сергеевна, которой так и не удастся справиться с болезнью. Она уходит из жизни 26 октября 1918 года в возрасте тридцати трех лет. Мне кажется, что Наталии Климовой в любом случае не суждено было долго прожить. Уж слишком ярок был огонь, который эта женщина в себе несла: он испепелил ее саму. Ее смерть породила красивую легенду, согласно которой именно так и появилась крылатая фраза: «Увидеть Париж и умереть».
Старшая дочь, потерявшая мать в шестилетнем возрасте, унаследовала и ее страстную натуру, и безграничную любовь к далекой Родине. Она возвращается в Советский Союз из эмиграции в 1934 году, чтобы жить на земле, где жила ее мать, привезя с собой самое дорогое – гимназическую золотую медаль Наталии Климовой. Возвращается, чтобы потерять отца, сгинувшего в лагерях без «права переписки». Наталья Ивановна Столярова сама была арестована и приговорена к десяти годам принудительно-трудовых работ по надуманному политическому обвинению. С 1937 по 1945 год находилась в лагерях, на свободу вышла в Казахстане. А дальше последовало восьмилетнее скитание по стране из-за проблем с пропиской. Этот период в ее жизни закончился только весной 1953 года, когда судьба приводит Столярову в Рязань – родной город ее матери. Здесь с весны следующего года Наталья Ивановна работала преподавателем кафедры французского языка Рязанского государственного педагогического института.
В конце 1956 года Наталья Ивановна переезжает в Москву и становится литературным секретарем видного общественного деятеля, писателя, публициста и переводчика Ильи Эренбурга. В Музейном центре им. Солженицына жизни Натальи Ивановны Столяровой посвящена отдельная экспозиция. Как оказалось, старшая дочь Климовой долгое время была тайным помощником Александра Исаевича Солженицына и хранила документы Русского Общественного фонда. Именно благодаря Столяровой были переправлены за границу ранний архив Солженицына, его романы «В круге первом», «Архипелаг ГУЛАГ» и многие другие произведения. Благодаря ей также состоялось знакомство Александра Исаевича с его будущей второй женой Натальей Дмитриевной. Как же причудливо переплетаются человеческие судьбы…
Наталия Сергеевна Климова стала прототипом Наташи Калымовой – главной героини Михаила Осоргина в его дилогии «Свидетель истории» и «Книга о концах» о деятельности боевиков-максималистов. Климовой и ее дочери Наталье Столяровой, посвящен проникновенный рассказ Варлаама Шаламова «Золотая медаль». Григорий Кан написал о яркой судьбе террористки книгу «Наталья Климова. Жизнь и борьба». В 2008 году Илья Нейштадт публикует биографическую повесть «Две Наташи» о созвучности судеб Наталии Климовой и ее старшей дочери. А сквер в самом центре Рязани, где когда-то на пересечении Астраханской улицы и Бульварного переулка стояла окруженная садом усадьба присяжного поверенного Климова, жители города по традиции до сих пор называют «Наташиным парком».
Полной противоположностью одержимой революционной борьбой Наталии Климовой является горничная Саша, которой Солженицын посвящает следующие строки на страницах романа-Узла «Апрель Семнадцатого»: «Вчера, в субботу, в Москве было тихо, кое-где митинги на площадях, но уже без страсти. …Горничная Саша была на грани ухода. Отношения с ней испортились не по личным причинам, а не могла она простить, что все тутошние гости нескрытно ликовали в революционные недели; да и вообще город стал «безбожным», и она покинула надежду хорошо выйти в Москве замуж, решилась уезжать к себе в рязанскую деревню. Сусанна очень привязалась к Саше, жалела: она была безупречного поведения и служила отлично, выглядела достойно-красиво у стола. Теперь отколет из своего угла все монархические портреты и повезет в деревню».
Воспитанная в православии и вере в Царя и Отечество крестьянская девушка проявляет не меньше мужества, чем посвятившая свою жизнь борьбе с государственным строем террористка дворянского сословия. Она покидает Москву, принося мечту об обеспеченной жизни в этом городе в жертву своим убеждениям. Был ли у горничной Саши реальный прототип? О крестьянке из Рязанской губернии с похожей судьбой писателю рассказали его московские друзья, в семье которых служила эта девушка. В Рязанском Музейном центре имени А.И. Солженицына предполагают, что прототипом вполне могла быть Дарья Ивановна Дмитриева (1895-1974), уроженка села Лесное-Конобеево Шацкого уезда. Она уехала в Москву шестнадцатилетней девушкой, где устроилась горничной в обеспеченную семью. К февралю 1917-го уже была состоятельной невестой на выданье, но в 1918 году возвращается в родную деревню. Дарья Ивановна пережила раскулачивание и голод тридцатых годов. Красное Колесо прокатилось и по ее судьбе, оставляя выжженный след. Но она не сломалась, выстояла, вырастила пятерых детей. Какая же душевная сила скрывается за скупыми строками ее биографии…
Такой же силой и мужеством веет и от другого героя исторической эпопеи Солженицына – рязанского богатыря Вани Редченкова, который «…всей душой обещая и клянясь…» принимает присягу в одном из соборов Рязани. Ваня Редченков – образ собирательный, олицетворяющий рязанцев, ушедших на поля сражения Первой Мировой по дополнительному призыву августа 1916 года. К осени 1914 года почти половина мужского населения Рязанской губернии находилось в рядах Действующей армии. «Когда трубит труба – мужчина должен быть мужчиной. Хотя бы – для самого себя. Это неисповедимо. Зачем-то надо, чтобы России не перешибли хребет. И для этого молодые люди должны идти на войну», - пишет Солженицын на страницах романа-Узла «Август Четырнадцатого». Именно так, добровольцем, ушел на фронт и отец писателя Исаакий Солженицын. В Музейном центре находится копия прошения студента историко-филологического факультета Исаакия Семеновича Солженицына ректору Императорского Московского университета об отчислении в связи с желанием направиться на правах вольноопределяющегося в Действующую армию. Оригинал прошения, датированный девятым октября 1914 года, находится в Центральном Государственном архиве Москвы. Рядом с копией прошения можно увидеть выписку из метрической книги о рождении крестьянского сына Исаакия Семеновича Солженицына двадцать девятого мая 1891 года. На обороте свидетельства о рождении также сделана запись о венчании Солженицына-старшего с Таисией Щербак двадцать четвертого августа 1917 года в белорусском местечке Узмошье. У протоирея восьмой артиллерийской бригады, обвенчавшего молодую пару, просто не нашлось бумаги…
Эти документы стали единственным наследством, полученным писателем от отца, которого он никогда не знал. Дослужившийся до офицерского звания и удостоенный воинских наград Исаакий Солженицын демобилизовался из армии в начале 1918 года. К этому времени Советская Россия вышла из войны, подписав Брестский мирный договор. Пройдя через всю войну, он умирает от заражения крови пятнадцатого июня 1918 года, в следствие ранения случайным оружейным выстрелом на охоте. Александр Исаевич появится на свет только через полгода. Кстати, отчество писателя было изменено в результате милицейской ошибки при выдаче первого паспорта в 1934 году. Отец также передал своему еще нерожденному сыну другой бесценный дар – патриотизм. Можно сколько угодно критиковать художественные достоинства прозы Солженицына и сомневаться в достоверности описанных в ней событий. Но никто не сможет отрицать тот факт, что будущий писатель, которого не могли призвать как рядового из-за проблем со здоровьем, добился права учиться на офицерских курсах при Военном училище и в звании лейтенанта попал в артиллерийский полк. За подвиги на войне Александр Исаевич Солженицын был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени и орденом Красной Звезды.
Первая мировая война широко открыла двери для ветра перемен, порывы которого толкали вперед Красное Колесо революции. Уставший от войны и истосковавшийся по социальной справедливости народ принялся крушить и грабить помещичьи усадьбы и хуторские хозяйства. «Газета «Рязанская жизнь» печатает письмо жителей в городскую управу: «Мы в настоящее время находимся во власти грабителей и разных темных личностей, которые безнаказанно распоряжаются нашим имуществом. Мы испытываем такой страх, что не решаемся даже выходить из дому по вечерам, чтобы не оставить дом без охраны», - пишет Солженицын в одной из обзорных глав своего романа-Узла «Апрель Семнадцатого». Пятьдесят имений и хозяйств были разорены в Рязанской губернии в 1917 году. В том числе и усадьба Рязанского губернского предводителя дворянства Бориса Михайловича Петрово-Соловово в селе Варские Рязанского уезда. Усадьба имела большое значение для экономики губернии, так как на протяжении многих десятилетий была главным поставщиком леса и дров для Рязани. В ходе разграбления имения был зверски убит управляющий. Последний губернский предводитель дворянства не только принадлежал к древнему роду, восходящему к пятнадцатому веку, но и был племянником знаменитого русского драматурга Александра Васильевича Сухово-Кобылина. Посвятив свою жизнь военной службе, в годы Первой мировой войны Борис Михайлович Петрово-Соловово состоял генералом для поручений при Верховном главнокомандующем. Являлся полным кавалером орденов Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира.
Среди тех, кто подготавливал почву для перемен, расшатывая устои общества, был либеральный политический деятель, историк и публицист Павел Николаевич Милюков. Тот самый, который стал Министром иностранных дел Временного правительства в 1917 году. «В лучших особняках разряженная богатая свободная публика с замиранием сердца слушала новых модных смелых лекторов, среди них – полулегендарного, очень революционного Милюкова, чья ученая карьера десять лет назад прервалась предвещанием российской конституции. С тех пор он жестко преследовался: за лекцию студентам с выводом о неизбежности террора стеснен был в петербургском жительстве, лишь на день приезжал в столицу, а жил в Удельной; ссылался в Рязань; но более всего ездил по заграницам, читал лекции в Англии и Америке об извечных пороках России и бушевал в «Освобождении» под псевдонимом», - пишет Солженицын о Милюкове на страницах романа-Узла «Октябрь Шестнадцатого».
Павел Николаевич Милюков действительно жил в Рязани в ссылке в 1895-1897 годах. В то время он был увлечен своей научной деятельностью и являлся активным членом Рязанской ученой архивной комиссии. В качестве депутата которой выступал на Х Археологическом съезде в Риге с отчетом о раскопках в Зарайском уезде Рязанской губернии. В ходе раскопок исследовал три кургана у деревни Козловка. Во время пребывания в Рязани Милюков подготовил к печати первую часть своего классического труда «Очерки по истории русской культуры». Насколько лучше было бы для всех, если бы этот одаренный и яркий человек полностью отдался изучению истории и культуры своей Родины…
Апофеозом разрушений, причиненных Красном Колесом революции Рязанскому краю, стало закрытие Казанского женского монастыря, святыни, ведущей начало с шестнадцатого века. В богатой экспозиции Музейного центра им. Солженицына меня больше всего заинтересовали два документа. Первый из них это выписка из Журнала Рязанского губернского исполкома о закрытии Казанского монастыря, датированная двадцать первым августа 1919 года. Повесткой заседания исполкома стало создание Рязанского лагеря принудительных работ. Исполком постановил закрыть Казанский женский монастырь, а все помещения бывшей обители предоставить в распоряжение означенного лагеря. Монастырское имущество было постановлено передать в Жилищный отдел Горисполкома. Было также предложено «использовать монахинь, как рабочие руки, при уборке лугов» и подыскать подходящее помещение для лишившейся крова школы кружевниц.
По соседству с этим документом находится другой – сообщение Совета Рязанского Казанского женского монастыря архиепископу Рязанскому и Зарайскому Иоанну о закрытии монастыря, написанное безупречным каллиграфическим почерком монахини-делопроизводительницы. В сообщении, датированным четырнадцатым августа 1919 года Совет монахинь со скорбью доносит Его Высокопреосвященству весть о закрытии обители: «…по распоряжению Губ. Чрезвычайной Комиссии наш монастырь закрывается и богослужение в церкви запрещается и нам невыносимо тяжело оставлять монастырь и выселяться в мир. Усердно просим Ваше Высокопреосвященство походатайствовать и защитить нас, скорбных и беззащитных сестер».
В послереволюционные годы в стенах святыни был открыт лагерь принудительных работ для представителей духовенства, офицеров и дворян. Монастырские постройки переданы под жилье и другие нужды, часть территории застроена, а храм обезглавлен. И только в 2006 году, после долгого запустения, Казанскую обитель вернули церкви и было решено возродить монашескую жизнь в Рязани. Долгие годы ушли на восстановление монастыря, но сейчас храм, окруженный любовно возделанным садом, снова возносит в небо сверкающие позолотой купола. Самая глубокая рана-колея, оставленная Красным Колесом революции на Рязанской земле, наконец-то зарубцевалась…
Центр им. Солженицына, являющийся частью Федерального музея, бесспорно представляет собой полноценный Музей истории Рязанской области нового времени. Помимо постоянной экспозиции, посвященной жизни и творчеству А.И. Солженицына и его связи с Рязанским краем, здесь можно посетить и другие выставки краеведческой тематики, которые постоянно обновляются. В свой следующий приезд в Рязань я непременно сюда вернусь – ведь в Музее так много интересного.
Наталия САМОХИНА
Брисбен
На сайте Litres можно прочитать фрагменты и купить книгу Наталии Самохиной "Страна в которой ходят вверх ногами" https://www.litres.ru/nataliya-samohina/strana-v-kotoroy-hodyat-vverh-nogami/
