К началу Чемпионата мира по футболу в Катаре.
— Джонни, ты помнишь, что нельзя касаться мяча рукой?
— Да.
— Что тебя удалят, если ты подерёшься во время матча?
— Да.
— И что нельзя оскорблять судью ни словом, ни жестом?
— Да.
— Молодец! Теперь иди и скажи об этом твоей маме на трибуне болельщиков.
(Из австралийского футбольного фольклора).
Мой папа иммигрировал в Австралию из Бразилии, а мама — из Германии. От встречи представителей двух футбольных держав ожидался достойный результат.
Появившись на свет, я стал великой футбольной надеждой. Со мной носились, как с золотым мячом. В одиннадцать месяцев меня записали в детские ясли, на здании которых красовался громадный белый мяч с чёрными шестиугольниками. Двухлетнего меня отдали в детский сад со спортивным уклоном. В четыре года мама отвела меня в футбольную школу. Через два года папа забрал меня оттуда: ему не нравилась методика подготовки будущих звёзд. Он определил меня в известный футбольный клуб на Ботаническом заливе. Через два года запротестовала мама: «Я не согласна с твоей бразильской ориентацией на яркие личности, — заявила она папе. — И эти постоянные травмы! В конце концов, футбол должен приносить радость в дом!» К громкому папиному недовольству она перевела меня в другой, «европейский» клуб. В тринадцать мне расхотелось становиться великим футболистом; я, никого не спрашивая, прошёл все необходимые тесты и стал рефери на встречах молодёжных команд. Родители меня поняли, южноамериканская и европейская школы, наконец, примирились, в доме восстановились спокойствие и согласие.
А в моей жизни начался новый период, оказавшийся более травматическим, чем если бы я стал самым продуктивным нападающим в мире. И всё из-за этих сумасшедших мам и пап. Находятся же особи, которые не могут себя контролировать, когда их детки на поле. Они кричат на судей, оскорбляют, грозят расправиться и нередко пускают в ход руки и ноги. За годы судейства я много наслушался в свой адрес. Сейчас уже не обращаю никакого внимания на всплески эмоций со стороны родителей юных игроков. Даже как-то заволновался, не стала ли моя кожа толще, чем у слона.
Недавно на открытом стадионе я судил финальный матч в группе незнакомых двенадцатилетних ребят, которых различал только по номерам и цвету маек — красных и зелёных. Игра шла жёсткая, на равных. Мне пришлось «раздать» несколько жёлтых карточек обеим командам. Оставалось пять минут до конца, счёт 1:1. Создалась ситуация, когда нападающий красных получил шанс забить гол зелёным, вратарь которых слишком далеко выбежал из ворот. Красный, не размахиваясь, послал мяч в центр ворот, но подоспевший защитник зелёных перехватил его рукой, гол не состоялся. Я показал защитнику красную карточку. Он обречённо кивнул. Какая-то женщина из болельщиков истошно завопила: «Неправильно! Нечестно!» Я дождался, пока штрафник покинул поле, поставил мяч на девятиметровую отметку и поднёс свисток к губам.
Игрок, готовившийся пробить пенальти, вдруг показал пальцем на что-то за моей спиной. Я обернулся и в тот же момент получил сильный удар большим резиновым мячом в лицо. Крупная женщина, размахивая руками, стояла в трёх шагах от меня и гневно вопрошала: «За что ты наказал моего мальчика?» Её мяч, отразившись от моей головы, катился по траве. Как хотелось догнать его и лупануть им в упор по этой ненормальной!.. Но меня остановили слёзы на её щеках… Подбежал молоденький полисмен. Он попытался скрутить ей руки, у него не получалось, он позвал кого-то из толпы. Нарушительницу увели.
После матча ко мне подошёл игрок, которого я удалил с поля.
— Простите, пожалуйста, мою мачеху, — опустив голову, сказал он.
— Эту женщину…
— Да, — он поднял на меня большие печальные глаза и тихо добавил: — Моя мама никогда бы такого себе не позволила.
Я многое успел прочитать в его глазах: и осознание вины, и не остывшую боль от безвременно ушедшей матери, и тяжёлое неприятие мачехи… И вдруг глаза эти исчезли. Появилось лицо мачехи с бегущими по щекам слезами.
— Ты знаешь, — сказал я — а ведь мачеха тебя любит. Очень! Как родного сына…
И, оставив его заметно удивлённого, я пошёл в раздевалку, радуясь в душе, что кожа моя не стала толще и что после сегодняшней беседы, наверняка, изменится отношение юного футболиста к мачехе. В конце концов, футбол должен приносить радость в дом.
Яков СМАГАРИНСКИЙ
