В начале октября в Национальной галерее штата Виктория завершилась полугодовая сенсация. Это выставка около 80 работ Пабло Пикассо и свыше 100 работ других художников XX века - от кубистов до сюрреалистов. Разделенная на 12 тематических секций экспозиция открывается с погружения в атмосферу Монмартра, где в парижских кабаре собирались молодые художники – круг общения Пикассо, среди которых были и люди других творческих профессий. Например, писательница Гертруда Стайн, которая активно поддерживала начинающих авангардистов и всю жизнь коллекционировала их работы.
Звезда Пабло Пикассо (1881-1973) взошла стреми¬тельно, и к началу 1910-х годов он обладал совершенно уни¬каль¬ной репутацией, как в Европе, так и в России. Историк искусства Николай Пунин уже в 1916 году писал: «Рядом с Пикассо не горит ни одна звезда… Для нас Пикассо — гений именно в самом подлин¬ном смысле слова. Пикассо влиял и влияет на нас не только непосредственно, но влияет как художественный организм, как известный тип художника…»
Показанный в самом начале выставки парижский Монмартр тогда был своего рода бурлящим котлом новых идей. В процесс были вовлечены почти все из представленных мастеров, в том числе, русские художники. Такие как Наталья Гончарова. Творившие бок о бок, они буквально наталкивали друг друга на свежие взгляды и направления. Некоторые развивали их дальше в нечто уникальное, свое особенное. Многие попадали под влияние других и становились их последователями, пусть и в собственном понимании. Об этом речь в секции «Салонный кубизм», следующей за комнатой «Аналитического кубизма». Обе представлены на выставке работами Пикассо и Брака. Конечно, любой приезжающий тогда в Париж оказывался под колоссальным обаянием нового искусства, наполнялся ощущением того, что он посвящен в некую тайну. И конечно, попадал под обаяние мастера, Пикассо.
Кубизм стал сенсацией, и, естественно, в России и публика, и художники с большим вниманием к нему отнеслись. До нас дошла совершенно авантюрная история того, например, как молодой художник Владимир Татлин (1885-1953) ухитрился получить «благословение» Пикассо. В 1914 году он завербовался в качестве живого экспоната на русскую художественно-промышленную выставку в Берлине, где изображал слепого украинского певца-бандуриста. Он сидел в национальном костюме, зажмурив глаза, и пел красивые украинские песни, благо сам происходил из тех краев и обладал хорошим голосом. И вот благодаря этому он смог сэкономить деньги и скопить на то, чтобы поехать дальше, из Берлина в Париж. Там он устроился к Пикассо в качестве полотера, но когда испанец увидел, что полотер зарисовывает его новые художественные объекты, то пришел в ярость и выгнал Татлина вон. Позднее Владимир Татлин стал одним из основоположников советского конструктивизма.
В одной студии с Пикассо творил уже упомянутый Жорж Брак (1882-1963). Благодаря кураторам выставки, их картины чередуются столь причудливо, что каждый желающий может устроить себе конкурс – угадаем или нет, чья работа идет следом?
Зал «Салонный кубизм» также открывает для нас Хуана Гриса (1887-1927), который, на мой взгляд, не менее интересен, чем Пикассо. Работы Пикассо – это как неразборчивые письмена профессора на университетской доске. Он пытается вычислить формулу для нерадивых студентов. Хуан Грис же – смышленый студент, успешно поработавший с профессорской формулой, по которой создает изумительные произведения искусства. В первом случае – анализ, во втором – воплощение готового решения.
Скажем вновь. На выставке представлен не один лишь Пикассо, но ретроспектива мастера в его окружении, в контексте, в совместном развитии. Не скажешь, что ретроспектива полная – всего около 200 работ, но кураторы постарались максимально донести идею до воплощения. Особенно это было бы интересно студентам-искусствоведам, начинающим художникам и всем, кого интересует XX век. Конечно, в идеале такая выставка должна быть постоянной, а не только полугодовой.
В следующем зале показано резкое вторжение в искусство Первой мировой войны. Для этого служит черно-белый фильм с кадрами кинохроники, а затем рассказом о начале важного сотрудничества Пикассо с Дягилевым в его постановках сезонов русского балета. Здесь уже знаменитый испанец знакомится со своей будущей женой, танцовщицей Ольгой Хохловой. Она изображена на одном из полотен, читающей письма от родных из Петербурга. В экспозиции представлено всего два портрета Хохловой, тогда как Пикассо написал их почти 40. Это дает представление о том, какую малую долю работ мы видим на выставке.
Но много не всегда значит лучше. Из-за таких выборок воочию заметен творческий скачок, от кубизма к промежуточному классическому периоду совершенно изменившегося Пикассо. Говорят, в России его прогресс пропустили из-за Первой мировой и последовавшей за ней Гражданской войн. Так что Пикассо-сюрреалист 1920-30-х со сталкивающимися в поцелуе зубами и блуждающими по телу частями лица даже на фоне кубизма шокировал многих в России.
Во время Второй мировой войны Пикассо продолжал работать в своей студии в Париже. Заметно, что произошедшие катаклизмы привели всех представленных в Мельбурне художников к более зрелому осмыслению своего творчества с гуманистических позиций. Так, важная веха в творчестве Пикассо – его политическая и пацифистская ангажированность, когда в 1944 он вступает в компартию Франции, а в 1950 создает известного всем нам «голубя мира» – символ, нарисованный им к Всемирному конгрессу сторонников мира.
Пабло Пикассо довольно часто менял свои художественные траектории: «Голубой» и «Розовый» периоды сменялись кубизмом, сюрреализмом и плакатным пацифизмом. Что не могло не отражаться на отношении к нему в России и СССР – ведь эта трансформация совпадала с периодом действительно грандиозных политических и социальных потрясений в стране и мире.
Пикассо повезло быть признанным при жизни. Согласно опроса более миллиона читателей газеты «The Times» в 2009, он — лучший художник среди живших за последние 100 лет. Объём аукционных продаж его работ в 2008 году составил 262 млн долларов США. Также его полотна занимают первое место по «популярности» среди похитителей.
«Начинающего художника понимают лишь несколько человек. Знаменитого — еще меньше», — говорил Пабло Пикассо. В течение пяти месяцев в Мельбурне продолжалось чудо созерцания, вдохновения и попыток понять, как Пикассо, как и целой плеяды интересных мастеров. Они блистали каждый в своем стиле – Руссо в наивном искусстве, Брак в кубизме, Дали в сюрреализме. А Пикассо блистал всегда, не прекращал развиваться и достигал в своем творчестве все новых и новых вершин.
Андрей КРАВЦОВ
Мельбурн
