На спидометре — 110. Больше нельзя. Перед глазами пестрят пышные эвкалипты, заросшие валуны, зелёные поля с белыми пятнами овец, кружат дальние холмы. Позади аэропорт Тамворса, впереди Гленн Иннес, куда везёт меня абориген Мэйсон, местный художник и архитектор. Там его отчий дом. Он ведёт машину одной рукой, другой поглаживает бороду и, кажется, совсем не смотрит на дорогу.
— Это правда, — спрашиваю я, — что у аборигенов зрение развито сильнее, чем у европейцев?
Мэйсон поворачивает ко мне смеющиеся глаза:
— Зависит от того, кто что хочет увидеть.
— Я читал у Гумилёва интересную вещь. Австралийским аборигенам начали показывать кинофильмы в первой половине прошлого века. Когда крутили ленту с нормальной для европейцев скоростью (двадцать четыре кадра в секунду), аборигены замечали пробелы между кадрами… Пришлось для них удвоить скорость до сорока восьми кадров в секунду!
Глаза Мэйсона продолжают смеяться.
— Вы что… хОдите с европейцами в разные кинотеатры? — допытываюсь я.
— Я в кино совсем не хожу…
Из-за поворота выплывает указатель очередного населённого пункта. АРМИДЕЙЛ.
— Уникальное место! — говорит Мэйсон. — Боголепное. Спокойное. С яркой зимой и прохладным летом. Самый храмовый город во всей Австралии: в его округе на 23 тысячи жителей приходится 23 церкви! И все с завораживающей архитектурой. В одном только центральном квартале города шесть великолепных храмов…
Мои ладони инстинктивно потянулись к глазам, чтобы их помассировать, подготовить к предстоящему восприятию храмовой архитектуры.
— Сегодня мы только пересечём центр. Я поеду медленно, не превышая 48. Всё увидишь сам! И прочтёшь.
Сразу на въезде я успел разглядеть приветственные фирменные знаки всех клубов города. Потом, тоже на ходу, смог последить за острым моментом игры на открытой школьной площадке у дороги. Прекрасно! Я, очевидно, за 40 лет жизни в Австралии приобрёл способность видеть по-аборигенски, быстро и чётко.
Появляется указатель: «Кафедральный собор Святого Петра». Вот и сам собор! Изящный фасад с искусными арками. Торжественная многоярусная башня. Узорчатая кирпичная кладка делает храм похожим на терем, вырезанный из дерева.
Мозг ещё под впечатлением от первого храма, а в поле зрения уже вписывается второй — Собор Святых Марии и Иосифа. Более массивный, но не менее выразительный в готических деталях.
Едем вокруг Центрального парка. Следующая церковь — Пресвитерианский храм Святого Павла. Возведение поскромнее, но тоже привлекательное… А дальше я взмолился: «Остановись!» На правой стороне улицы — желто-розовое здание ратуши, на левой, прямо напротив — стародавний кирпичный Дом англиканской епархии. Как я разгляжу их одновременно! Нужны шарнирные глаза хамелеона… Остановился. Теперь вижу. На многопилястровом фасаде ратуши выведено, как положено: «Townhall». На треугольном фронтоне епархии — «Jesus is Lord». Надписи смотрят друг на друга.
— Мэйсон, я правильно понимаю: если лорд-мэр Новой Англии не решает каких-либо проблем, то люди идут через дорогу к лорду-Иисусу и там всё решают?
— Именно так! Оттого, я и говорю, Армидейл — место боголепное, спокойное…
Ешё две церкви и мы покидаем центр.
— Ну и какой храм в тебя больше всего запал? — спрашивает Мэйсон.
— Очень меня впечатлил собор Святого Петра!
— А ты прочитал там на табличке, что его архитектор — великий Джон Хорбури Хант?
— Нет, табличку не видел…
Мэйсон затормозил от удивления:
— Не видел табличку?!
— Неа.
— Так твой Гумилёв, оказывается, прав… Тебя, фелла, надо возить со скоростью не больше 24!
Яков Смагаринский
