Вернулись из поездки в город детства и юности в Китае многие наши австралийские русские друзья и читатели нашей газеты. Встреча через полвека долго готовилась и в Харбине, и здесь, в Сиднее, и с нетерпением ожидалась многими. Кто-то не смог по состоянию здоровья поехать на встречу, и теперь, надеюсь, с интересом прочитают статью Татьяны Гартунг, написанную сразу после возвращения для газеты "Единение", и статьи об этом же событии, написанные в России.
Уже много десятилетий не видел Харбин столько русских на своих старых улочках, и не слышала столько русской речи Китайская (ныне Центральная) улица города. Коренное население с удивлением смотрело на группы пожилых европейцев ведущих себя как подростки. То тут, то там раздавалось: «Юрка, ты поведёшь нас к Софийской церкви?» «Кеша, что это за здание?» Все эти солидного вида — Кеши, Юры, Риты — бывшие одноклассники, уроженцы города Харбина, в который они вернулись, многие впервые, после 50 лет разлуки с городом детства.Это начинался съезд на Весенний харбинский бал, устроенный Николаем Заикой — на сегодняшний день единственным старым русским харбинцем вернувшимся на «старые пепелища»- и Маргаритой и Константином Нетребенко из Сиднея.На бал приехало более 100 бывших харбинцев, многие со своими супругами и детьми, из девяти стран — Америки, Австралиии, Аргентины, Германии, Казахстана, Кореи, Узбекистана, России и Японии. На бал также прибыли работники культуры и массовой информации из Хабаровска, Благовещенска и Владивостока. Всего на балу присутствовало 240 человек.Маргарита Нетребенко, хозяйка бала избрана королевой, а две молодые девушки — Катя (харбинка) и Оля Маклюгина, дочь Юры Скурихина, (из Москвы) стали принцессами бала. На балу также чествовали восьмидесятилетнюю почётную жительницу Харбина, Елену Михайловну Лукьяненко, оказавшую огромную помощь в организации бала.
Бал прошёл в старинном здании отеля Модерн, где в начале прошлого века останавливались многие знаменитости, в частности, Фёдор Шаляпин, чему и свидетельствуют фотографии в фойе отеля. Всем участникам бала были выданы красивые сувенирные билеты со списками фамилий всех участников и фотографиями мест, известных каждому харбинцу — Св. Николаевского Кафедрального Собора, Сунгарийского моста и отеля Модерн. Сам Модерн встретил своих гостей горящей бегущей строкой над входом: Harbin welcomes you back home! ( Харбин приветствует вас по возвращению домой!)За день до бала Маргарита и Костя Нетребенко, при неоценимой помощи своего бывшего «однокашника» Лёвы, проживающего в Харбине, организовали обед в одном из лучших ресторанов Харбина, где все смогли в непринуждённой обстановке пообщаться, вспомнить молодость, а то и всплакнуть от радости, встретив своих старых друзей детства после многолетней разлуки.Для участников харбинского «слёта» была разрaботана интересная программа, с поездками по достопримечательным местам Харбина и с выездом за город на Новое русское кладбище и музей под открытым небом — туристический комплекс — Усадьба Волга, где по инициативе известного харбинского бизнесмена сооружены макеты Харбинского Св. Николаевского Кафедрального Собора и русских домов, а позже будут построены гостиницы и казино.
Быстро пролетели дни встречи с городом детства, встречи с молодостью. И снова стихла русская речь на старых улицах Харбина, уступив место шумной и пестрой толпе многочисленных современных жителей города.
Татьяна Гартунг, Сидней
Средь шумного бала в Харбине
Корреспондент «АП» спел с русскими эмигрантами и познакомился с мультимиллионером.
Теплым вечером в ресторане гостиницы «Модерн» на Китайской улице Харбина собрались почти две сотни бывших русских харбинцев — 15 мая в столице провинции Хэйлунцзян состоялся весенний бал. Эмигранты приехали из России, Австралии, Японии, Кореи, Китая, Новой Зеландии, Германии и Италии, они не видели друг друга как минимум 50 лет. На этой встрече удалось побывать корреспонденту «Амурской правды».
Старые песни о главном
Путешествие из настоящего в прошлое помог организовать Николай Заика, один из самых авторитетных харбинцев, потомок русских эмигрантов, строителей КВЖД. В начале 60-х годов он эмигрировал на пятый континент, но уже двадцать лет, после выхода на пенсию, 11 месяцев в году живет на Родине, а на 12-й приезжает в Австралию. Мы знакомы с ним уже пять лет. Узнав, что, помимо гитары, я возьму с собой баян, он крикнул: «Здорово! Жду».Когда встретились у него дома, Заика выглядел очень усталым, был бледным, часто хватался за сердце и время от времени ложился на диван, мгновенно засыпая. Едва звонил телефон, а он звонил почти не переставая, Николай Николаевич быстро и четко формулировал ответы, глотал горстями таблетки и снова засыпал. «Две ночи подряд езжу в аэропорт встречать гостей. А аэропорт далеко находится от Харбина», — объяснил он.В этом году ему исполнится 70 лет. Он, похоже, не думает об этом, некогда.
За полчаса до начала бала я зашел в фойе гостиницы и растянул меха. Как из-под земли выросли пять женщин, принялись задорно приплясывать и петь наши советские песни. Операторы нескольких телевизионных компаний мгновенно направились к нам. В результате квинтет, состоящий из двух американок, одной немки и двух австралиек, вместе с автором этих строк попал на экраны Харбина, Пекина и Австралии.Как выяснилось чуть позже, репертуар моих вокалисток ограничивался концом пятидесятых годов прошлого века, то есть тогда, когда они уехали из Китая и пришлось вторично устраиваться на чужбине. Тогда, мягко говоря, было не до музыки. Поэтому песни из кинофильма «Весна на Заречной улице», выпущенного в 1956 году, они знали наизусть, а про «Песенку о белых медведях» из «Кавказской пленницы» 1966-го уже понятия не имели.
Когда цветет сирень
В шикарном зале за красиво убранными столиками чинно восседали гости с разных стран мира, но все мужчины были одеты одинаково — в костюмы. Заика предупредил меня, что это обязательный этикет. Пришлось достать из платяного шкафа пиджак, который я не надевал лет 12, оттого он был совсем как новый. Коллега по работе одолжил галстук. Белая рубаха у меня, слава богу, была. В таком непривычном виде (поскольку предпочитаю джинсы и свитер) я вполне вписался в праздничную толпу бывших харбинцев.Распознать, кто есть кто, не было никакой возможности. Так, еще на квартире Заики я познакомился с двумя довольно пожилыми мужчинами и решил, что они, конечно, из Австралии или Америки. Но ошибся. Володя Ерофеев, напомнивший бородой Эрнеста Хемингуэя, и Анатолий Асламов на самом деле прибыли с Урала. Один из Магнитогорска, другой из Челябинска. Раньше друг друга никогда не знали, но здесь выяснили, что жили в Харбине в одном районе около двадцати лет, ходили по одним и тем же улицам. Их изумлению не было предела.Увидев женщину в простой юбке, в тапочках на босу ногу, я решил, что она, конечно же, из России. «Вы похожи на учительницу», — сказал я ей. «Почему? — искренне удивилась она. — Никогда в Сиднее не занималась педагогикой».
Виктория (так звали мою новую знакомую) работала главным инженером на крупном предприятии. К слову, великолепно говорит на русском языке, ее двое детей читают в оригинале Пушкина и Тургенева, а вот внуки уже предпочитают английский, и даже мыслят на нем… Николай Николаевич вышел на сцену и поблагодарил всех за то, что они прибыли сюда. «Мы потому собрались в мае, — добавил он, — что символ Харбина — сирень. А сейчас она цветет». И началось веселье: китайские саксофонисты, не жалея барабанные перепонки публики, исполняли «Катюшу» и «Подмосковные вечера». Я наяривал на баяне «Барыню» и «Ой, полным-полна коробушка». Каждый за своим столом вставал и громко объявлял тост. Отчего был невероятный шум. Но никто не унывал. Проводились игры, раздавались призы. Чинно танцевали танго и вальс. Люди запросто подходили друг к другу и спрашивали: «Ты из Харбина?» Некоторые были открыты, доступны, некоторые важно и жеманно что-то бормотали и уходили в сторону… После того как я исполнил со сцены свою песню о русском кладбище в Харбине, ко мне подходили бывшие харбинцы, благодарили за песню и настойчиво приглашали в Америку и Австралию, в Китай и даже в Израиль.
Здесь пели Шаляпин и Лещенко
Собраться именно в гостинице «Модерн» харбинцы решили потому, что ее здание выстроено в европейском стиле русским предпринимателем Иосифом Каспе, а ресторан «Модерна» долгие годы славился лучшей на всем Дальнем Востоке кухней. В отеле в середине 1930-х годов подолгу останавливались всемирно известные русские вокалисты: Федор Шаляпин, Александр Вертинский и Петр Лещенко.Увы, Харбин не стал долговременным «восточным Парижем» — сосредоточием русской культуры. После 1931 года, когда Япония принялась колонизировать Китай, а тем более после 1937 года, когда в Советском Союзе вышло постановление Ежова о признании всех харбинцев врагами народа и японскими шпионами, русские жители Харбина в спешном порядке покидали некогда гостеприимный Китай. После создания КНР тех, кто взял советское гражданство, отправляли осваивать целину. Только за 1954 год из Маньчжурии для этих целей в СССР выехало 25 тысяч человек.Закончилась русская эпопея в Харбине. Как сказал поэт: «Пуст Харбин. Флаги русские спущены. Корабли опустились на дно».
Скромный мультимиллионер
— Напиши обязательно об Евгении Николаевиче Аксенове, — попросил меня Заика. — На мой взгляд, это самая интересная здесь личность.Увы, газетные возможности не позволят рассказать подробно об этом удивительном человеке. Представьте, узнав, что я из России, он тут же спросил: «Как там Зея?» Я оторопел от удивления. У нас не каждый читинец или хабаровчанин знает о такой реке, тем более москвич, а тут 85-летний иностранец! У него три ордена от японского правительства, российский орден Патриарха, а также Святого Владимира 1-й степени. 7 лет проработал в американском Генеральном госпитале и 21 год хирургом в Международном госпитале. Откуда познания о дальневосточной реке? Оказывается, его отец имел пять золотых рудников на Зее, служил офицером у Колчака, после поражения белой армии перебрался в Китай. Женя 11-летним подростком выучил японский язык и после долгих перипетий оказался в Японии, где поступил в медицинскую академию. Испытывая недостаток в финансах, пошел сниматься в японских фильмах, где играл роль европейцев. С отличием окончил вуз и стал практиковать в качестве хирурга. Он работает до сих пор по 9-10 часов в сутки. На проходившем в июле 2000 года саммите стран «большой восьмерки» в Окинаве являлся главным врачом. В числе его клиентов были: прима-балерина Ольга Лепешинская, Мстислав Растропович и Галина Вишневская, президент Франции Жак Ширак, эстрадные идолы Мадонна (дважды) и Майкл Джексон (трижды) и даже наш выдающийся политик Владимир Жириновский.С извиняющейся улыбкой Аксенов сообщил, что он мультимиллионер: «А что делать? — развел он руками. — Мне предлагают деньги за лечение и не поймут, если я их не возьму».«Великий человек, — подумал я, — а насколько прост в общении. Таких немного. Стоило мне приехать сюда, чтобы пообщаться с Георгием Юем и Димой Гриневым, Татьяной Гартунг и, конечно же, с выдающимся врачом. Хорош Харбин, хорош весенний бал!»
Александр Бобошко, Амурская Правда
Место встречи — Русская Атлантида
Спустя полвека в Харбине состоялся Весенний Бал.
В гостинице «Модерн» на Китайской улице Харбина, как и полвека назад, состоялся Весенний Бал. На него званы все бывшие харбинцы — из России, Америки, Кореи, Японии, Новой Зеландии, Китая и Австралии. «Ах, как чудесно снова оказаться в цветущем весеннем Харбине, вернуться в дни своей юности, побродить по знакомым с детства улочкам, где мы жили, дружили, любили, повстречать друзей, с которыми не виделся более полувека, — делятся друг с другом бывшие «русские китайцы». В спешном порядке шились бальные платья и фраки, приводились в порядок здоровье и финансы...
Организатором праздника выступили русский дом-музей «Харбин» при содействии Харбинского исторического общества (Австралия). Из Иркутска выехала весьма внушительная делегация, накануне отъезда руководитель Маньчжурской общины в Иркутске Иван Войлошников любезно согласился рассказать о Русской Атлантиде. Он вспоминает то трудное время с нескрываемой ностальгией. Ведь посреди всеобщего революционного разрушения старой России Харбин был осколком великой империи, настоящим русским городом — с русской архитектурой, обычаями, укладом жизни, православной верой.
— Харбин мне запомнился именно русским духом, — рассказывает Иван Войлошников. — Начинался этот город с пришествия русских в конце XIX века. Царское правительство заключило с Китаем договор о 80-летней аренде этих диких земель под строительство железной дороги, чтобы можно было в сжатые сроки перебрасывать войска на восток России. Проект принес более впечатляющие результаты: практически на пустом месте вырос город-миллионер, где Россия сохранилась в своем лучшем виде. Здесь было 22 православных храма, два монастыря — мужской и женский. Русская диаспора Харбина, начало которой положили служащие Китайско-Восточной железной дороги, когда-то насчитывала свыше 300 тысяч человек. Мы жили одной дружной семьей: русские, поляки, евреи, потомки первых поселенцев и беженцы, спасавшиеся от большевистского террора. Это была отдельная цивилизация, которую теперь называют Русской Атлантидой, уголком старой России, где жили своим укладом, соблюдали обычаи: пекли хлеб, ходили в баню, отмечали Новый год, вместе с тем впитывали культуру Китая и уважали друг друга.
В 1937 году в Советском Союзе вышло постановление Ежова о признании всех харбинцев врагами народа и японскими шпионами. Однако патриотизм «русских китайцев» был настолько велик, что они все равно возвращались. Кого-то расстреляли, кого-то репрессировали.
— В самом Китае к тому времени окончилась Гражданская война. Была образована КНР. После передачи Китаю прав на КВЖД и другие советско-китайские предприятия русских специалистов, в которых еще недавно так нуждались в крупных городах — Харбине, Дальнем, Мукдене, Хайларе, — стали вытеснять уже обученные и подготовленные китайские специалисты, — продолжает Иван Войлошников. — Русские программы подготовки инженеров и экономистов начали переводить на китайский язык. Многие средне-специальные учебные заведения были закрыты. А перспектива получения молодежью специального образования в Харбине — городе, который в течение более полувека был крупнейшим культурным центром русского дальневосточного зарубежья, — исчезала на глазах. Кто-то получил разрешение выехать за рубеж по вызову родственников. А взявших советское гражданство русских харбинцев отправили для «целевой» репатриации, связанной с освоением целинных и залежных земель, в Иркутскую, Красноярскую, Курганскую, Новосибирскую области, а также в Алтайский край и Казахстан.
В летние месяцы 1954 года и на следующий, 1955 год в направлении советско-китайской границы шли целые эшелоны с людьми. В Маньчжурии всех перегружали в теплушки. С 1 июня по 24 августа 1954-го через станцию «Маньчжурия» проследовало 5 тыс. 714 семей, это 24 тыс. 805 человек! Так насильственно оборвалась история русского Харбина. Таков был конец этой своеобразной русской диаспоры.
— Советский Союз получил 650 человек с высшим образованием, 30 кандидатов наук, 20 докторов, трех академиков! — продолжает Иван Григорьевич. — В Иркутском институте народного хозяйства преподавал, занимая должность заведующего кафедрой железобетона, известный строитель Харбина, специалист старой российской технической школы Владимир Барри. Успешно работал по приезде в Россию другой специалист, имевший диплом Российской высшей школы, инженер Петр Иогансон. Таких примеров, заслуг и достижений «инженеров из Китая» немало.
Самого Ивана Войлошникова отправили в Качугский район, в школе села Анга он стал преподавать химию и биологию. А через шесть лет, к огромному огорчению ангинских детей, его перевели в Черемхово и назначили директором школы N 11, затем отправили работать в Иркутское отделение учебных заведений Восточно-Сибирской железной дороги...
— Конечно, нынешний Харбин совсем не тот — новые высотные здания оттеснили памятники архитектуры, — сожалеет Иван Войлошников. — В стремительно растущем многолюдном городе наши тихие голоса почти совсем уже растворились. Однако у нас осталась память о прежнем русском Харбине. Для нас, «русских китайцев», это родина. Прекрасная, но, увы, сегодня очень далекая.
Анна Виговская, Иркутск
