В течение нескольких дней в период Рождественских святок рука тянулась к телефону, чтобы позвонить Клаве и поздравить её с уже наступившим Рождеством и Новым годом. Решила сделать короткие срочные звонки вначале, чтобы спокойно и долго поговорить с Клавой, выслушать её воспоминания о прошлой жизни, а главное о её общественной работе. Позвонить не успела, а сегодня узнала о её смерти. Последний разговор у нас состоялся примерно месяц назад.
Мы дружили с семьёй Муценко очень много лет, даже страшно перечесть. Наши мужья учились в ХПИ, работали в Харбине вместе, строили заводы, в основном, сахарные. Клава не покладая рук работала в своей парикмахерской, помимо этого шила, брала заказы, прошла чертёжные курсы и работала чертёжником. И во всём всегда преуспевала. Наши дети – её сын Юра и моя дочь Марина – в детстве дружили, вместе ходили в садик, который был в частном доме. Дружили как в Харбине, так и в Австралии. Но это продолжалось недолго. В 1957 году мы уехали в Австралию, а следом за нами уехали и они, и многие харбинцы. Муценко обосновались в Сиднее, а мы - Суховы выбрали Мельбурн.
Первое время было трудным. Становление в новой стране было непростым. Со знанием языка на бытовом уровне работу найти было трудно. Помощи от государства не было никакой, за свой приезд мы выплачивали долг постепенно, но была работа, и вот благодаря этому, а работать мы умели, все эмигранты довольно быстро встали на ноги, и началось общение. На всякого рода каникулы мы ездили в Сидней или они приезжали к нам, и наша дружба крепла и продолжается до сих пор, с теми, кто остался жив. И вот пришло время проститься и с Клавой. Хочется сказать несколько слов о ней не в стиле официального некролога, а в простом житейском стиле, в виде беседы. Вспомнить, каково было становление в новой стране Клавдии Николаевны Муценко.
Вначале Клавдия Николаевна работала дома, шила для фабрики дамского платья, а потом купила фабрику. Мне не нужно описывать рабочую биографию Клавдии Николаевны, она известна всем сиднейцам. А с её общественной работой я встречалась не раз и не переставала и не перестаю восхищаться до сих пор её трудолюбием, щедростью и честностью.
За что бы она ни бралась, у неё всё получалось, кроме английского. Английский язык она преодолеть не смогла, но даже это не остановило её энергичной деятельности.
Помню, как во время покупки фабрики она приезжала за мной, я тогда находилась в Сиднее, мы ехали в соответствующее учреждение на беседу с чиновниками. Она мне диктовала по-русски, что говорить, что спрашивать, а я как истукан, ничего не понимая в бухгалтерии, переводила. Ура! Фабрику купила, а через год встречаемся всей группой на Pebbly Beach, и она с радостью говорит, что в банке вышла из опасной «красной» зоны и заплатила жалование всем мастерицам, работающим у нее.
Разговоры её сводились чаще всего к тому, что она вспоминала, как хотела залить водой и выбросить большую коробку, в которую она сбрасывала все счета расходов и приходов после всех мероприятий, которые она проводила.
К счастью, к ней пришла дама (не помню имени), которая работала в комитете у Клавдии Николаевны и попросила эту коробку, в которой хранились годовые отчёты, взять домой. Там она разобрала все смятые бумажки, разгладила утюгом, всё проверила и пересчитала, и оказалось , что все доходы и расходы сошлись копейка в копейку. Я пишу языком Клавы, вот так она рассказала мне эту историю.
Благотворительные балы, которые она организовывала, приносили большие деньги. Готовили столы сами, после бала уже босиком, мыли посуду тоже сами. Призы для лотереи готовились на её фабрике. Из всех обрезков ткани шились фартучки, куклы и прочее. Все деньги шли на благотворительность. В течение последних двух лет она мне говорила: «Меня Боженька бережет за мою «Charity Work» (благотворительную работу). Эти два слова говорила по-английски.
А когда мы были молодые, я ездила к ней на большие балы и вечеринки, она - ко мне. Приезжая ко мне, она не терпела промедлений. Автобус приезжал утром, я встречала ее, и она сразу брала руководство, даже не давала позавтракать. Мы отправлялись за продуктами – овощами, фруктами. У меня основная еда и сладкий стол были уже готовы, а салаты мы готовили вместе. Когда начинался съезд гостей, она уже с камерой в руках начинала снимать фильм.
Когда приезжали артисты из России, и если их первая остановка была в Мельбурне, то они останавливались у меня, а в Сидней я отправляла их к Клавдии Николаевне. Но Людмилу Зыкину она нашла сама и провела долгое время с ней.
Помню, она увлеклась шитьем кукол в русских костюмах. Когда завершила свою коллекцию - подарила Посольству России в Канберре.
В последнее время она постоянно мне говорила, что ей пора уходить, у неё всё готово, место близко от сына Юрочки, погибшего безвременно в автомобильной катастрофе. Отпевание заказано в Петропавловском соборе, заказан хор, поминки и все, вплоть до цветов. Даже и здесь всё было детально организовано.
Конечно, то, что я вспомнила о благотворительной деятельности Клавдии Николаевны – это только капля в море. Много, много больше добрых дел не прошли без её активного, щедрого участия.
Остаётся сказать “Прощай и прости”. Вечная память тебе, дорогая Клава, и вечный покой.
Галина КУЧИНА, Мельбурн
24 января 2021 г.
