Аэропорт.
Вы любите аэропорты? Там звук такой многослойный: разговоры, смех и объявления, знаете, эти «динь-динь, уважаемые пассажиры начинается посадка…». Дети шумят, кто-то ссорится, кто-то прощается, кто-то беспрестанно говорит по телефону, всё это хорошо перемешивается со слабым запахом кофе и парфюмерии из дьюти-фри.
Я обычно берегу силы: минимум движений, отправить пару сообщений, наушники надеть и книгу открыть. Можно читать или не читать. Книга это такая маскировка. До сих пор в метро некоторые пользуются ею пользуются, хотя больше все же просто глаза закрывают, как бы от усталости, или читают с мобильного.
Для меня ожидание вылета это тренировка длительной неподвижности. Физически утомительно, но есть время для размышлений. Мне нравятся эти перемещения во времени и я всегда сверяюсь с картой полёта: вокруг — безликое пространство и только часовые пояса показывают настоящую жизнь — с востока тёмной волной наползает ночь, а на западе клубятся остатки предыдущей ночи…
Мне приснился сон. В кресле самолёта я задремала, у меня в руках — круглая шкатулка, такая, знаете, лёгкая, из бересты. Она выскальзывает из рук, и я стараюсь её удержать, потому что это важно. У меня была именно такая, я в ней хранила свои серёжки с лунным камнем и бусы из авантюрина. Впрочем, там много чего было, и не у всего была пара… Авантюрин мне нравился своими глубоко закопанными блёстками и названием. Лунный камень тоже нравился названием, но был в нём, кажется, какой-то скрытый огонь внутри. Позже я носила кольцо с австралийским опалом, в нём были сразу и блёстки и скрытый огонь. Удачное сочетание.
Во сне я просыпаюсь, подхватываю соскальзывающую с колен шкатулку и открываю её. В ней какие-то мелочи — автобусный билет, бусинки, обёртки от конфет и почему-то птичьи перья. Я начинаю их перебирать и каждая вещица причиняет мне сердечную боль. С каждой из них связано воспоминание, у каждой есть имя. Я начинаю плакать, вдруг понимая, что так проходит жизнь и остаётся от неё лишь горстка безделушек: затейливых или простых.
В реальности этой шкатулки давно уже нет. Вы замечали, как исчезают вещи? Они ведь не сами уходят, кто-то их берёт в руки и что-то с ними делает. Я помню, что ребёнком гостила у своей бабушки. На нижней полке шкафа хранились две одинаковых круглых коробки. Таинственные вещички хранились в них: колечки с выпавшими камушками, пуговицы, срезанные с неизвестных костюмов, платьев и пальто, некоторые казались мне золотыми, некоторые — серебряными. Они были, наверное, бесполезны, но по какой-то причине их берегли. Когда не стало бабушки, исчезли и коробки, интересно, кто из родных это сделал?
Меня всегда занимала жизнь фотоальбомов. Я видела те плюшевые, с голубыми или зелёными картонными листами, в которых фотографии вставлялись в изящные полукруглые прорези. Я видела альбомы в бумаге с тиснением и в коленкоре, у меня был и свой альбом, в него я приклеивала школьные фотографии и сама же их подписывала. Его больше нет. И фотографий почти не осталось. Когда-то мне захотелось от них избавиться, с возрастом мне стало их не хватать. Также я стала замечать чужие плюшевые и коленкоровые альбомы в мусорных ящиках.
Сюда же выносят связки ненужных книг, они грустят под дождём и выглядят хрусткими и бодрыми морозным зимним утром. Их судьба загадочна, они часто успевают исчезнуть до появления мусорного грузовика. Однажды я видела, как бомж читал книгу. Он сидел на качелях и на носу у него были очки. Интересно, с кем он обсуждает прочитанное? Я думаю, прочитанное нужно обязательно кому-то пересказать. А вот если вы посмотрели хороший спектакль, то смысла пересказывать его нет. Скажем, вы сходили на балет «Ромео и Джульетта», что вы сможете сказать кроме того, что там все умерли?
Умирать на сцене, наверное, нестрашно. Встал и отряхнул пыль с колен. А как это в жизни? Я умирала один раз, но это было в молодости и не казалось тогда важным. К тому же быстро прошло и почти без последствий. Не хочется умирать от боли или от страха. Я слышала историю про человека, которого дважды вылечили от рака, а он попал в аварию. На дорогах погибает ужасно много людей, гораздо больше, чем в авиакатастрофах. А вы что, боитесь летать?
ИРИНА СУВОРОВА
Переехала в Мельбурн из Екатеринбурга в начале 2000-х.
По образованию — искусствовед.
В Австралии стала преподавать русский язык, много лет работала учителем в школе «Пушкинский лицей». Имею грамоты и благодарственные письма от общественных организаций штата Виктория и Посольства России в Австралии.
15 лет назад организовала школу и группу раннего развития «I AM» для русскоговорящих семей, проживающих в западных районах Мельбурна. https://www.facebook.com/watch/?v=358269771806573
Стихи пишу с детства, рассказы стала писать недавно, занимаюсь на литературных курсах.
