Вниманию читателей предлагаются страницы книги «Икра на завтрак» (Caviar for breakfast) австралийской писательницы Бетти Роланд (Betty Roland – (22 июля 1903 – 12 февраля 1996)- настоящее имя Мэри Исабел Маклин (Mary Isabel Maclean)). В 1933-1934 гг. она жила и работала в СССР со своим любимым человеком – австралийским коммунистом Гвидо Бараччи (Guido Baracchi). Книга основана на ее дневниковых записях.
Первомай в Москве
Завтра – праздник Первого Мая. Город уже в возбуждении. Повсюду реют флаги, и на каждом здании висит портрет какого-нибудь национального героя. Наиболее часто это Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, реже – Молотов и Ворошилов.
По улицам маршируют солдаты. Они поют на ходу, и их сильные звучные голоса отражаются эхом от каменных стен и гранитных мостовых. Тротуары заполнены счастливыми людьми, идущими, держась за руки, смеющимися и возбужденными. Киоски бойко торгуют квасом и пивом. Короче говоря, город празднует. Ночью нас будит стук сапог марширующих солдат и грохот танков и бронемашин, проходящих по мосту под нашими окнами...
[Утром] мы оделись, поспешно позавтракали, спустились в фойе, где встретились с группой английских гостей, и стали ждать, когда нам скажут, что делать дальше. Замечательным пунктом программы нашего тура было гарантированное место на Красной площади, откуда можно будет без помех смотреть парад, - привилегия верхних слоев общества.
После последнего пересчета голов и предупреждения о том, что нельзя ни в коем случае терять значки с именами или отделяться от группы, нас построили в колонну по двое и повели по мосту через Москву-реку на Красную площадь. В конце концов, мы добрались до своих мест [на гостевой трибуне]. Трудно поверить, но она была всего в нескольких футах от мавзолея Ленина. Ни один глава государства или иностранный дипломат не смог бы получить такое место, и мы расселись с большим комфортом в ожидании грандиозного представления.
Тому, кто никогда не видел Красную площадь, трудно представить себе ее размеры, великолепие и красоту ее древних стен из красного кирпича, белоснежных дворцов, башен и позолоченных куполов, собора Василия Блаженного с его луковичными куполами... Этим первомайским утром вся площадь была усыпана желтым песком. Его не было и в помине прошлым вечером, и то, что это было сделано за столь короткое время, казалось чудом. Песок предназначался для того, чтобы приглушить грохот танков и бронемашин и, что особенно важно, для того, чтобы лошади не скользили по камням. Это был самый важный день для Москвы, и ничто, просто ничто не должно было омрачить великое торжество.
Ровно в десять часов раздался бой часов Спасской башни, открылись массивные ворота, и маршал Ворошилов выехал на белоснежном коне, чтобы объехать свои войска. Оркестры заиграли «Интернационал», солдаты, которые прождали всю ночь в ожидании этого момента, замерли по стойке «смирно». Начался объезд войск. Волны приветствий отмечали передвижение маршала и его свиты, проезжающих между шеренгами, построенными вдоль площади. В конце концов, он вернулся и возглавил первую колонну. Сталин поднял руку в салюте, и парад начался.
Сначала прошла пехота, маршируя с четкостью, которой мог бы позавидовать полк английской гвардии. Затем проскакала кавалерия – реликт уходящей, более романтической эпохи. Потом пошли танки, бронемашины, зенитные орудия – диковинные пушки, направленные в небо. Прожекторные установки, полевые кухни, санитарные автомобили; нет, не сотни, а тысячи – ряд за рядом шла военная мощь, словно потоп или поток лавы, в то время как небо было забито самолетами, шум моторов которых смешивался с ревом моторов механизированных воинских частей.
Толпа пришла в неистовство, крича, приветствуя, махая руками, пока хватало сил, но представление продолжалось. Когда последний танк прогрохотал мимо и скрылся из виду, нестройными рядами пошли обычные люди, которые кричали, пели, танцевали, размахивали флагами и транспарантами, несли чучела Джона Булля и Дяди Сэма – двойников-символов ненавистного буржуазного мира. Необходимо заметить, что к этому моменту некоторые иностранные дипломаты удалились, чтобы избежать оскорбления, наносимого продемонстрированным неуважением к символам своих стран...
Бетти Роланд вместе с Гвидо Бараччи, первоначально приехав в СССР на три недели, решили задержаться и устроились на работу в кооперативном издательстве, выпускающем коммунистическую литературу на иностранных языках...
В гостях у ОГПУ
14 августа. Наша жизнь в издательстве – это не только работа. Нам устраивают походы в театр, иногда в оперу или на балет, и все это предоставляется профсоюзом. В последний выходной день мы были гостями внушающей страх Политической Полиции – ОГПУ. Это основной инструмент государственного террора, но иногда ОГПУ демонстрирует другие стороны своей деятельности. Нас пригласили провести день в бывшем монастыре. Монахи давно исчезли, и теперь это приют для детей-сирот и брошенных детей, именуемых «беспризорными». После революции появилось множество беспризорных детей, которые собирались в банды, терроризировавшие сельскую местность, воровали, грабили, а зачастую и убивали в своей отчаянной борьбе за существование. Сейчас их осталось совсем немного.
Все боятся сотрудников ОГПУ, но в то же время им завидуют. У них огромный престиж и почти неограниченная власть, красивая форма, самые лучшие квартиры и пайки – и лучшие женщины. Если увидишь женщину, одетую, как проститутка, с отбеленными волосами, накрашенными губами и в шелковых чулках, то можешь быть уверенным – это жена или подруга человека из ОГПУ. Тем не менее, именно ОГПУ спасало беспризорных или, скорее, отобрало их у улицы, выловило из лесов и сделало все возможное, чтобы превратить их в честных граждан. Был снят великолепный фильм под названием «Путевка в жизнь», рассказывающий историю одного из этих юных воров и его перековки силами ОГПУ. Я видела его в Лондоне и очень хотела посетить Люберецкий монастырь, который был интересен не только сам по себе, но и тем, что в нем снимали этот фильм.
Нам сказали собраться на Лубянке, от одного имени которой кровь стынет в жилах русских. Мы посидели какое-то время в просторном холле, в основном, в молчании и с облегчением вздохнули, когда нас вывели на улицу, наполненную солнечным светом и звуками оркестра, под музыку которого нас повели к реке и посадили на двухпалубное речное судно. С этого момента общим настроением стало веселье, и сотрудники ОГПУ, которые, во всяком случае, в тот день, сняли с себя свои зловещие маски и превратились в улыбающихся крестьянских парней, которыми они были когда-то. В изобилии было некрепкое пиво и квас, и мы плыли между низкими берегами Москвы-реки под «Очи черные», «Стеньку Разина» и красноармейские песни.
По прибытии на место нас встретил другой оркестр, на этот раз состоявший из обитателей монастыря. Обычное угощение из котлет и жареной картошки ждало в большой трапезной, после чего нас повели на экскурсию по обширному каменному зданию, по его мастерским, конюшням и амбарам. Люберецкий монастырь - ни в коем случае не тюремная ферма: его тяжелые ворота никогда не закрываются, и бывшие беспризорные могут приходить и уходить, когда им угодно. «Довольно многие из них исчезают весной, но мы видим, что большинство из них возвращается, когда наступают холода», - сказал нам один из воспитателей.
Дети помогают обрабатывать землю, их также учат читать и писать. Там есть мастерские, в которых им передают профессиональные навыки для того, чтобы у них была возможность зарабатывать себе на жизнь, когда придет их время выйти за ворота. Некоторые предпочитают остаться и играют ответственную роль в воспитании младших. Там был один плутовато выглядевший мальчишка с не сходившей с лица улыбкой и широкими монгольскими скулами, который оказался героем фильма, увиденного мною в Лондоне. Это был еще один волнующий момент того памятного дня.
Все увенчалось представлением пьесы, в которой мальчики сами играли и которую сами написали. После этого мы вернулись на судно и отправились назад в Москву. Немногие могут похвастаться тем, что были в гостях у ОГПУ и получили от этого удовольствие!
Ленинград
Бетти и Гвидо поселились в коммунальном доме для иностранцев.
17 октября. Наш юный польский друг привел к нам человека, говорящего по-английски. Его зовут Игорь. Теперь мы уже начеку, разглядев на нем куртку с меховой подкладкой и элегантные черные сапоги – верный знак принадлежности человека к ОГПУ. Он – коллега двух молодых людей, которых мы встретили в магазине Торгсина (Торговля с иностранцами – ВК) в день приезда. У него так же всегда наготове улыбка, он так же тактичен и очень нам нравится. Несомненно, он посматривал за нами и через несколько дней пригласил нас к себе выпить водки. Его комната стала для нас откровением. Неудивительно, что на него клюют хорошенькие женщины. По сравнению с нашей вшивой конурой это был дворец и в дореволюционные времена, вероятно, предназначался для епископа или какого-нибудь еще церковного иерарха.
Мы пили водку и отвечали на тщательно подобранные вопросы, которые обрушил на нас наш молодой хозяин – все про Австралию, что привело нас в СССР, надолго ли мы приехали. На эти вопросы мы много раз отвечали в прошлом и устали от них, не понимая, что это было нормальной практикой ОГПУ – задавать одни и те же вопросы снова и снова, чтобы убедиться в схожести ответов. Очевидно, мы прошли проверку, поскольку вскоре после этого Игорь появился у нас в дверях и попытался уговорить Гвидо прогуляться с ним и поразвлечься. Я хотела, чтобы позвали и меня, но это должно было быть чисто мужским делом, и я там не требовалась. Гвидо, тем не менее, не поддался на соблазн отвлечься от своих словарей, ссылаясь на необходимость выполнения дневной нормы. Игорю это не понравилось, и он, казалось, принял это за шутку, после чего Гвидо с раздражением строго заметил, что он отвлекает его от дел. Заметив, что Гвидо «несомненно станет ударником», соблазнитель, в конце концов, удалился и оставил его в покое. После этого мы видели его редко, а жаль. Он был великолепен.
Гвидо и Бетти были в ужасе от общей бани в их доме, и их навели на мысль попытать счастья в отеле «Европа». Симпатичный молодой человек из администрации был немало удивлен такой просьбой, но помог им в этом.
20 ноября. Джоу (так представился молодой человек – ВК) не был простым администратором. На нем была элегантная кожаная куртка и высокие черные сапоги, что указывало на его принадлежность к ОГПУ, но, на самом деле, он был очень приятным парнем. Все еще в легком удивлении, он сказал, что за один золотой английский фунт мы можем занять номер в гостинице, принять ванну и отдохнуть...
28 февраля Гвидо и Бетти вернулись домой с работы и обнаружили, что их комнату обворовали дочиста. Через несколько дней Бетти получила разрешение съездить в Лондон и привезти в Ленинград что-то из личных вещей, без которых их существование было бы невозможно. В день ее отъезда к ним на квартиру прибыл Джоу, подъехав на роскошном «Линкольне». Он уже не скрывал своей принадлежности к органам безопасности и приехал, чтобы отвезти Бетти на вокзал. Однако, сначала он отвез австралийцев в какое-то мрачное здание, чтобы они идентифицировали обнаруженные милицией украденные у них вещи и, по возможности, двух арестованных воров. Они не опознали воров, но узнали немногие из уцелевших вещей.
В Лондоне
Перед отъездом Бетти попросили захватить с собой письмо и передать его адресату в Лондоне. Адресатом оказалась группа руководящих работников компартии Великобритании (КПВ). Бетти встретилась с Гарри Поллиттом (1890-1960) – генеральным секретарем КПВ и Раджани Палмом Даттом (1896-1974) – членом ЦК КПВ. После продолжительных и строгих расспросов, ее отпустили и попросили зайти перед отъездом в СССР... Когда Бетти вновь встретилась с Поллиттом, он вручил ей письмо для передачи в СССР и связку книг.
Снова в СССР
И вот, первая станция на советской земле...
Я едва ступила на платформу, как ко мне подошел человек в знакомой униформе ОГПУ. «У вас есть что-то с собой, что вы привезли из Лондона?», - осведомился он. Я была удивлена, так как не ожидала такой оперативности. В моей руке была связка книг. «Вот это?», - спросила я. Он замотал головой: «Нет. Что-то другое, я полагаю». Мы пошли на таможню, где я открыла свой чемодан и передала ему конверт. Он взглянул на него, кивнул головой, поблагодарил меня и ушел.
Но это было еще не все. Зная, что дальше я буду путешествовать на советском поезде, и на хорошую кухню рассчитывать не приходится, я взяла из чемодана плитку шоколада и положила в карман пальто. Идя назад по платформе, я услышала за спиной шаги. Это был мой друг из ОГПУ, которому я передала конверт. «Покажите мне, что у Вас в кармане», - он был уже совсем не так дружелюбен, как незадолго до этого. Улыбаясь как можно сердечнее, я достала плитку шоколада. «Прошу прощения, товарищ. Я ошибся»,- сказал смущенный молодой человек...
В июле 1934 года Гвидо и Бетти отправились домой. Им предстояла поездка вниз по Волге до Сталинграда, затем на поезде через Ростов и Грузию в Батум, затем морем в Крым, вновь на поезде в Одессу и оттуда морем – в Великобританию. Им довелось многое увидеть – бедные маленькие городки, где единственное, на чем останавливался глаз – это купола церквей, толпы голодных людей у пристаней и здесь же – красивый современный Саратов, после этого – обветшавший, но все еще прекрасный и экзотический Тбилиси, элегантная Ялта и зажиточная Одесса. На пути домой они встретили немало интересных людей, в частности, Джо Кеннеди – старшего брата будущего президента США – в то время студента школы экономики в Лондоне, совершавшего поездку по СССР. В конце августа 1934-го Гвидо и Бетти покинули СССР.
Перевод: Владимир КРУПНИК
