Письмо из революционной Москвы, март 1917 года
Интересное письмо* получила г-жа Э. Майо от подруги, г-жи Л. Tернер, в тот момент гостившей у дочери, вышедшей замуж за британского дипломата работавшего в России. Оно описывает события Февральского переворота 1917 года (а именно, события в Москве с 10 по 23 марта). В результате в России де-факто была свергнута монархия и установилось двоевластие Временного правительства и Петросовета.
"Так много всего случилось - трудно представить, что все это за несколько дней, прошедших со 2 марта... Напряжение первых дней закончилась и теперь можно осмыслить происшедшее. Когда я приехала в Россию в ноябре прошлого года, Петроград был полон слухов... Конечно, в газетах не было ни слова правды - цензура была слишком строгой. В ноябре у Николая II еще был шанс войти в историю величайшим из русских царей. Ему было разъяснено истинное положение вещей в стране и возможное разрешение ситуации. Вместо этого он продолжал верить жене и ее про-немецкому окружению, разжигавшему революцию, чтобы таким образом принудить Россию к заключению мира...
И вот она разразилась, но не так как ожидали немцы - не организованным протестом, а стихийным восстанием всего народа. Это национальное движение, но «не за более энергичное ведение войны», что далеко от истины, а против невыносимых экономических условий. Это всеобщее требование простых людей представительства во власти... Однако последнее - отдельная тема, вас же конечно больше интересуют наши личные впечатления этих дней...
Мы слышали о беспорядках и забастовках в Петрограде, но слухи о том, что вот-вот произойдет что-то серьезное, появляются здесь так часто, что мы перестали на них реагировать... На следующий день подтвердился слух о стрельбе в Петрограде, но по-прежнему ничего об этом в газетах... Зять позвонил из консульства и просил нас не выходить на улицу, так как по всей Москве забастовали рабочие. Тем не менее, я как обычно отправилась во дворец, в Кремль, где работаю на складах Императрицы. Все было спокойно, хотя не ходили трамваи и на улицах было многолюдно. В этот день мы решили закончить работу пораньше и закрыли склад в 3 часа. Вокруг здания было много солдат, а когда мы подошли к выходу из Кремля, его ворота были закрыты и стояла охрана. Пропускали только на выход. Домой пришлось пробираться через густые толпы народа, люди пели русскую Марсельезу и у многих на груди были красные банты... Толпа была настроена добродушно и беспорядка не наблюдалось, но мы чувствовали себя напряженно, ибо никто не знает, когда русская толпа изменит свое настроение, тем более что она была вооружена.
Газеты объединились и решили, независимо от цензуры, публиковать факты, получаемые из Петрограда. К вечеру мы знали, что революция началась, и что в Петрограде убито 1300 - войска почти полностью перешли на сторону революционеров, в том числе и Царскосельский гарнизон, включая телохранителей - казаков.
Чего же ждать здесь, в Москве? Это были тревожные часы ожидания для нас - Москва, куда более революционная, чем Петроград, со штаб-квартирой социал-демократов... Телефон звонил всю ночь и никто из нас не мог уснуть... Дума заседала день и ночь, ожидая информации из петроградской Думы. Но в Москве связь была в тех же руках, что и прежде, в то время как линии в Петрограде контролировались революционерами. Целый день не было информации, но вот наконец вступились социал-демократы. И Бог знает что бы случилось, если бы не пришла наконец телеграмма от председателя Имперской Государственной Думы, г-на Родзянко, сообщившая о созданном Временном правительстве во главе с ним, и о назначении Челнокова его комиссаром здесь, в Москве. Кремль уже взят, арсеналы открыты и студенты вооружены. Ненавистная полиция сначала была отозвана, затем арестована, а войска перешли на сторону революционеров. Не было никакой борьбы, так как не было против кого бороться и революция в Москве закончилася потерей лишь нескольких жизней. Если бы Префект Полиции не отозвал полицию, улицы были бы залиты кровью. Студенты обеспечивали порядок - и это было самым удивительным. Я не видела ничего более невероятного чем огромные толпы, сотни тысяч людей, которые были свидетелями приведения войск под командование нового режима. Эти толпы не нарушали порядок - что удивительно, так как все привыкли, что порядок здесь всегда с трудом наводит полиция и казаки. Я с приятельницей пошла посмотреть, что творится на улицах. Мы с трудом пробрались через плотную толпу и добрались до Страстной площади, где проходило столько знаменательных собраний. Я очень хорошо помню как была там, когда началась война, и энтузиазм толпы, поющей "Боже, царя храни". Если тогда Николай еще мог что-то изменить, то теперь на площади была группа студентов с красными бантами, размахивающими красными флагами и распевающими Марсельезу, грузовики с солдатами, украшенные цветами свободы. Далее, на противоположной от Думы стороне, стояли другие грузовики, полные мужчин и женщин с развевающимся красным транспорантом со словами: "Да здравствует интернационализм". Через каждые несколько ярдов были расставлены революционные прокламации, окруженные группой более грамотных людей, которые слушали как какой-нибудь студент читал их вслух -"Человек снова Человек». Незнакомые люди жали друг другу руки и даже обнимались - солдат приветствовали где бы они не появлялись - звучал запрещенный революционной гимн, но чаще Марсельеза (так как гимн довольно печальный и не мог выразить всеобщее настроение). Все выглядели счастливыми - Россия почувствовала себя свободной, как и Москва, наиболее русская часть России.
Это одна сторона медали, но есть и другая. В течение 10 дней никто не работает, закрыты магазины и заводы. И это по всей России, хотя она находится в состоянии войны! В Москве работа постепенно возобновляется, но социал-демократы, с их программой разрушения, очень активны. Намного легче ведь уничтожить, чем строить, и они много обещают, а люди трогательно невежественны. Для более чем 60-ти процентов населения "Государь" был "Батюшкой" - теперь его нет и все в хаосе. Люди не знают, во что или кому верить и это создает плодотворную почву для как никогда активных пропагандистов.
Сегодня опять работа прекратилась. Все на улицах, и везде огромные шествия и собрания. Солдата спросили, чего он хочет, и он ответил: "Республику с Государем". И это типичное отношение. Старуха остановила меня на бульваре вчера - "Где ж Государь?" У нее слезы на щеках...
Дни кажутся длинными, так как в настоящее время у меня нет работы. Все дезорганизовано, и кажется, будто так будет всегда. Остается надеяться, что война не будет помехой, но - " (На этом письмо обрывалось.Прим.ред)
*«The Queenslander» (Brisbane, Qld.), Saturday 18.08.1917, p. 5-6.
Авторский перевод с английского
