Весна 1911-го года. Харбин, молодой и богатый русский город на территории Китая, буквально лихорадит накануне Пасхи. Ещё бы, газета «Новая Жизнь» организует первые на Дальнем Востоке демонстрационные полёты аэроплана и на рекламу не скупится.
Авиатор Яков Иванович Седов, молодой, спортивного сложения, прекрасно одетый, на первых полосах. Авиационная тематика не сходит с экранов синематографа. Афишные тумбы пестрят броскими плакатами: «Анонс! Авиационная неделя в Харбине! Полет на аэроплане накануне Пасхи!». Билеты начали продаваться заранее и пошли нарасхват. Интерес к полётам невероятно высок как среди русского населения, так и среди местного, на полёты приехали даже жители соседнего Фуцзядяня.
Первый полётный день не состоялся. Шел дождь, ипподром в Модягоу встретил зрителей поникшим синим флагом - полет отменен. Зато следующий день удался на славу. Аппарат «Фарман-4» французской постройки, с номером 11 на рулях (тот самый, на котором Михаил Ефимов «покорил» Европу и который редакция «Новой жизни» выкупила для Седова) выкатили из ангара для всеобщего осмотра.
Вот как описывается в газете происходившее тогда: «Вереница собственных экипажей, извозчиков. Билеты берутся чуть ли не с бою. Все спешат, волнуются, боятся пропустить момент подъёма аэроплана. На трибунах представители и представительницы местного бомонда.
Местный генералитет во главе с генерал-лейтенантом Мартыновым налицо. Масса военных, представителей дипломатического корпуса... Около пяти часов аэроплан выводят из ангара. Внимание всех обращено в его сторону. Появляется авиатор Седов и уверенной походкой идёт к аппарату».
Огромная, в тридцать пять пудов веса, ажурная машина из реек и рояльных струн (как шутили тогда авиаторы - из планочек и тряпочек), обтянутая полупрозрачным полотном, стоит посреди поля. За сиденьем пилота двигатель в 60 лошадей - целый табун! Седов в комбинезоне, пробковом лётном шлеме, раскинул, как на сцене, руки, раскланялся зрителям. Быстро осмотрел «Фарман», легко взобрался на своё место, рукой подал знак механику. Тот театрально (запуск мотора - часть представления) прокручивает винт, двигатель начинает громко трещать. Треск сливается в рёв, синий дым окутывает поле за аппаратом, ползёт на трибуны, опьяняет незнакомыми запахами бензина и сгоревшего масла. Добровольцы (счастливчики!) по команде пилота отпускают хвост, и аэроплан легко катится вперёд. Вот колеса последний раз чиркнули по земле, и аппарат под восторженный рёв трибун плавно поднимается в воздух. Публика в неописуемом восторге! ПОБЕДА! ПОБЕДА ЧЕЛОВЕКА НАД ПРИРОДОЙ! ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ЛЕТАТЬ КАК ПТИЦА, БЫСТРЕЕ, ВЫШЕ ПТИЦЫ!
«Это самый удивительный, красивый момент - отрыв от земли. Свободно, как птица реет в небесах, аэроплан то опускается, то снова подымается, описывает круги над ипподромом и, вполне послушный воле авиатора, через десять минут опускается на круг... Авиатору устраивают овацию... Г-н Седов, скромный по природе, раскланивается с публикой, пожимает на ходу протянутые из публики руки и удаляется в ангар». Наверняка, это был один из счастливейших дней в жизни Якова Ивановича.
Желающих посмотреть второй полет собралось ещё больше. С двух часов дня, а полёты назначены были на пять, стала собираться публика - и стар, и млад. К началу действия народа за забором ипподрома собралось больше десяти тысяч человек, конная полиция едва сдерживает натиск безбилетников. В тот день Седов, к большой радости зрителей, сделал шесть больших кругов.
За рёвом мотора не было слышно стрекота кинематографических камер, а ведь оба полётных дня снимались на кинопленку, сразу на две кинокамеры (операторы Кобцев П.В. и Зуев), и уже в мае в кинотеатре «Декаданс» началась демонстрация фильма о полётах Седова. А сам пилот в это время уже готовился к полётам во Владивостоке. Затем были Благовещенск, Чита, Иркутск, Томск, Новониколаевск, Омск, Петропавловск, Оренбург, Казань. Полёты везде проходили по одному сценарию (отличались лишь количеством вылетов) и с одинаково грандиозным успехом. Авиатор был счастлив.
Заработав, ещё во время гастролей, он выкупает «Фарман». В Иркутске местным отделением Всероссийского Аэроклуба ему был выдан первый в Сибири диплом авиатора, о нем пишет пресса, его принимают на самом высоком уровне.
В авиацию Яков пришёл благодаря спорту. Уроженец деревни Маково (Калужская губерния), в одиннадцать лет оставшись без отца, в 1889-м году с матерью перебрался в Киев, затем в Одессу. Закончил в 1896-м Одесское ремесленное училище. Работал в мастерских Одесского пароходства, затем на ледоколе «Полезный». Занимался модным в то время велосипедным спортом. Велотрек свёл его с известными гонщиками Михаилом Ефимовым и Сергеем Уточкиным, впоследствии пионерами российской авиации.
В 1909-м году Ефимов едет во Францию учиться летному делу. Блестяще сдав экзамен на звание пилота-авиатора, через несколько дней Михаил побил мировой рекорд продолжительности полёта с пассажиром, установленный самим Орвиллом Райтом. Чуть позже он прибыл в Одессу с показательными полётами. 8 марта 1910 года первый русский авиатор поднимается в небо России. Это был триумф! Одесситы Ефимова несли на руках!
Яков, наблюдавший полёты, заболел авиацией сразу и навсегда. Следом за Михаилом, без денег, но с огромным желанием летать, Яков едет во Францию. Свой первый полет он совершил осенью 1910-го года в Москве на аппарате «Фарман-4» (первенец московского завода «Дукс»), затем работал с Михаилом Ефимовым в Севастопольской авиационной школе инструктором.
Весной 1911-го года Ефимов пытается осуществить мечту скоропостижно умершего брата Владимира - проехать с показательными полётами по Дальнему Востоку и Сибири, однако руководство школы не отпустило - невпроворот работы. Ефимов предлагает поехать к Тихому океану своему товарищу. Седов с радостью соглашается и в апреле добирается до Харбина, откуда и начинается его триумфальное турне.
В Новониколаевске авиатор совершил два полёта. Второй, продолжительностью около 20-ти минут, состоялся 28-го августа. На высоте 150 метров аэроплан описал большую петлю над городом. (Память о полете увековечена на фотографии, ставшей неофициальной визитной карточкой Новосибирска - хрупкий аэроплан под управлением отважного авиатора на фоне железнодорожного моста и бараков, облепивших берега Каменки).
И уже по другой петле - петле времени, ровно через 30 лет, в августе 41-го, Яков Иванович Серов (Седов - псевдоним) вновь окажется в городе на Оби.
Можно только представить, какие чувства испытал он в тот момент, ведь в эти три десятка лет уместились несколько войн, гибель товарищей на фронтах и в полётах, революция с её передрягами, смерть товарища и учителя М. Н. Ефимова, авиакатастрофа, едва не стоившая ему жизни, послереволюционные катаклизмы, смерть матери, страшное начало самой кровопролитной из войн...
Добровольцем в составе авиаотряда С.С.Щетинина Седов принимал участие в 1-й Балканской войне 1912-13-го г.г., за что награждён болгарским народным орденом « За военные заслуги» 6-й степени. Это была его первая и последняя война. С апреля 1914-го он летчик-испытатель на авиационном заводе того же С. С. Щетинина, в 1919-м чуть не погиб в катастрофе, испытательскую деятельность закончил в 1923-м и перешёл работать в сборочный цех родного завода.
Молодая республика создавала свой воздушный флот в больших муках, но весьма напористо. Это было время экспериментов не только в экономике. Разрабатывались, строились и испытывались десятки новых моделей самолётов. К изготовлению этих машин прикладывал руки и опыт теперь уже сборщик Яков Иванович Серов.
А потом пришла большая беда. Через несколько недель после начала Великой Отечественной в Новосибирск из европейской части страны стали приходить эшелоны с эвакуированными заводами. Уже 23 августа 1941 года Яков Иванович прибыл на завод им. В. П. Чкалова.
Вспоминает ветеран авиационной промышленности Юрий Яковлевич Фокин: «Осенью сорок первого года в цехе сборки появилось много эвакуированных. Среди них ничем не выделялся и этот пожилой человек с тёмными усами на круглом, приятном лице, неброско одетый. Это был Серов. Не было тогда времени вникать: кто и что? Прибыли они в труднейшее время и от всех требовался пока ответ на один вопрос: „Что вы можете делать?". На это Яков Иванович кратко и немного неожиданно ответил: „Я могу делать все".
Он не только работал на самых ответственных участках, но и весь свой опыт, знания передавал мальчишкам, пришедшим в цеха на смену воевавшим отцам. Рядом с ним трудился его сын Николай, прибывший в город чуть позже. В 1944-м на завод приезжал А. И. Покрышкин.
Вот воспоминание, которое я нашёл в книге самого Александра Ивановича « Крылья истребителя»: «... Я познакомился со старейшим мастером завода Ф. Тумановским, проработавшим в авиапромышленности более тридцати лет, и шестидесятипятилетним Я. Серовым-Седовым - одним из первых русских лётчиков-испытателей, лично знавшим Нестерова».
Война закончилась. В октябре 45-го ветеран вернулся в Ленинград, чуть раньше, в августе, сын Николай. Демобилизовалась дочь Надежда. Слава Богу, все живы. Прошло несколько послевоенных лет, жизнь потихоньку налаживалась. Серов-старший работал на своем заводе - куда уж из авиации.
В октябре 1955-го года Яков Иванович ушёл на заслуженный отдых. В его личной карточке только благодарности и записи о премиях. В 1945-м он награждён орденом «Знак Почета». Награждался медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-45гг.», знаком «Отличник авиационной промышленности».
Скончался Яков Иванович Седов-Серов в 1964-м, похоронен в Ленинграде на Серафимовском кладбище.
Андрей КУРДЮКОВ,
Новосибирск
