«Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют…» А. С. Пушкин
Точно пушкинские «Цыганы», огромные компании русских эмигрантов кочевали с незапамятных времён... правда, не по Бессарабии, а по берегу океана - на обрусевшем Gold Coast. Раскидывали «шатры», то бишь палатки, весело и дружно проводили свой отдых, и над берегом океана витал «русский дух».
Русские эмигранты живут в Австралии давно. Упоминания о них в местных газетах встречались ещё в начале 20 века, и даже тот факт, что русская библиотека в Брисбене была основана в 1933 году, говорит о многом. Однако, достаточно того, что после войны в Австралию прибыла огромная волна беженцев из Европы, а в конце 50-х появилось много эмигрантов из Харбина и Шанхая. В Мельбурне обосновались, главным образом, русские из Европы. Харбинцы и шанхайцы осели в Брисбене и Сиднее. Трёхреченцы, выходцы из северо-восточной Маньчжурии, находили пристанища во всех штатах Австралии, часто на фермах.
Почти у всех русских эмигрантов излюбленным местом отдыха стал Gold Coast. Ласковый морской климат потянул к себе людей из всех уголков Австралии. Потому и окрестили это место таким же ласковым именем - «Золотое Побережье». Обрусевшим словом «Голд Кост» тоже не брезгали, даже произносили его на русский лад, склоняя и спрягая по всем правилам грамматики. Плеск волн, солёный воздух, звук прибоя - для молодёжи бессмертная песня моря казалась волшебной, ради моря можно было совершить любые «подвиги».
Места для отдыха русские выбирали обычно в районах Palm Beach, Rock Resort, Currumbin, Tugan, где было много дачных домиков. Большинство эмигрантов были знакомы по Харбину, так что компании дачников насчитывали не один десяток человек. Они бывали настолько большими, что получался настоящий русский «посёлок». Позднее стали популярными Tallebudgera Creek и Burleigh Heads, но эти районы были дороже. Что греха таить, в те годы эмигрантам приходилось тяжело в финансовом отношении, поэтому снять даже самую скромную дачу было не так просто. Конечно, стремились... ведь на море выезжали целой семьёй, обязательно с престарелыми родителями, часто брали одиноких стариков. Ездили и с друзьями, но тогда расходы делили поровну. И всё-таки, к несказанной радости молодёжи, многие были вынуждены жить в палатках.
В любом случае к выезду на дачу готовились задолго, деньги откладывали в течение года. Но даже там, на даче, русские жили предельно скромно: готовили сами, да ещё заранее, дома, напекали булочек, ватрушек, кренделей, припасали соленья-варенья, домашние маринады. Так что собраться на отдых было целым событием: ведь, грузили и везли с собой чуть ли не караваны кухонной утвари, бесконечные коробы продуктов, удочки, тюки с одеждой, посудой - а вдруг на даче чего-то не будет! Страшно вспомнить. А потом, когда время отдыха подходило к концу, всю эту утварь снова собирали-вязали, укладывали, грузили и, попрощавшись с Голд Костом, измученные, но счастливые дачники отправлялись домой - отдыхать.
Как уже сказано, в 1950-60 гг. большинство русской молодёжи могли позволить себе на море жить только в палатках. Ставили их в парках на берегу океана, но зато целым «табором». Вот где бывало весело: у кого-то обязательно находилась гармонь, хотя и без неё всегда бывали песни, прогулки, костры, купание... А рыбалка - какой же русский обходится без рыбалки! Замечательно было и то, что в те годы вся молодёжь превосходно говорила по-русски. Это не удивительно. Считалось, что ребята «только что» приехали из Харбина, где царила исключительно русская культура; к тому же некоторые успели окончить русскую гимназию, и даже те, кто доучился там всего лишь до 5-6-го класса, говорили по-русски прекрасно. Другое дело, что за истекшие десятилетия молодёжь начала постепенно терять язык, входя все больше в австралийскую жизнь. Но тогда, в годы весёлой юности, харбинские ребята были в русском действительно сильны.
Точно также со всей многочисленной роднёй, с друзьями и знакомыми съезжались на Голд Кост русские трёхреченцы. Также ставили палатки и хорошо проводили время - плавали, гуляли, рыбачили, пели... Потом, возле палаток, сообща готовили обед.
Не только житейские трудности вынуждали русских заниматься на отдыхе кухней: в Австралии «летний» сезон, декабрь, совпадает с началом Рождественского поста, и многие харбинцы, как и трёхреченцы, старались соблюдать пост. У русских принято креститься, садясь за стол. Некоторые перед едой читали молитву. Надо сказать, что австралийцы, к их чести, видя такое дело, в почтении замирали поодаль...
Следует также упомянуть, что с давних пор в Австралии ежегодно проводятся Съезды православной молодёжи. Организаторы всегда старались приурочить это к середине декабря, т. е. к летним каникулам. Съезды назначались в разных городах Австралии. Когда подходила очередь Брисбена, то после съезда, как только заканчивалась официальная часть, молодёжь огромной компанией отправлялась на Голд Кост. Собиралось в этаком «таборе» человек 100, если не больше...
Впрочем, отдых на Голд Косте не ограничивался только декабрём. В Австралии «зимой и летом одним цветом», и на море можно нагрянуть в любое время года. Так что русская речь никогда не замолкала на Голд Косте. Особенно в прежние годы, когда живы были старики-харбинцы, которые требовали, чтобы молодёжь говорила между собой по-русски. Проблема возникала лишь оттого, что в послевоенные годы австралийцы не любили иностранцев, сердились заслышав чужую речь. Поэтому при посторонних русские говорили на родном языке сдержанно. Другая причина - «дореволюционное» воспитание харбинцев: считалось, что разговаривать громко, во весь голос, в обществе - по меньшей мере, неприлично.
Вспоминая прошлые годы, налетает и лёгкая грусть: при всём благополучии Австралии, жизнь не была раем ни для кого, ведь проблемы - людские страсти, горести и тревоги - везде одинаковы, просто обстоятельства отличаются. Так, наряду с весельем, юмором и взрывами гомерического хохота, среди русских дачников слышались также боль, отчаяние, крики о помощи, немало пролилось горьких слёз... ведь океан - не лоханка воды, и шутки с ним плохи.
Улыбок, однако, бывало больше. Как-то поздним вечером тащился в гору жукообразный Volkswagen. С трудом преодолевая крутые подъёмы, вёз пассажиров на дачу к деду, «патриарху» семейства. Дороги на Голд Кост были тогда узкие, в две колеи, да и машины не у всех бывали сильными. Поэтому перед каждым подъёмом казалось, что луна в небе висит особенно низко, чуть ли не над самой дорогой, стоит лишь протянуть руку и можно её потрогать... А на заднем сидении отказывались спать малыши, всю дорогу девчушка лет трёх упрашивала отца: «Папа, достань луну! Ну, пожалуйста, достань...» Конечно, разговор в машине происходил на русском, некоторые эмигранты намеренно не учили своих детей английскому до их поступления в школу. И вот, когда в ответ на просьбы ребёнка послышался смех, девочка обиженно вздохнула: «Прошу-прошу, а ты не хочешь: вот так всегда...»
А неделю спустя, недалеко от того места, где отдыхал дед-«патриарх», произошла трагедия. Ясным ветреным утром большая компания русских брисбенцев прогуливалась вдоль берега, шлёпали босиком по мокрому песку, а когда набегала лёгкая волна, с наслаждением брели по воде. Все - прихожане одного храма, певцы, перекрикивая ветер, «прочищали» себе голосовые связки, «развивали лёгкие». Но это нисколько не мешало смеяться, когда накатившая волна хлестала кого-нибудь по ногам или с грохотом окатывала до пояса: русскую компанию привело сюда радостное событие - праздновали день рождения одного из певцов. И вдруг случилось то, чего никто не мог предвидеть: плеск... очередная волна даже с ног никого не сбила, только обнаружили, что юбиляра на берегу нет - он точно «в воду канул»! По сей день неизвестно, как это произошло - как небольшая волна выхватила из всей компании и унесла в морскую бездну одного человека...
Однажды в семье дачников произошёл казус. Рыба не клевала - пришлось убраться с берега не солоно хлебавши. Коробочку с наживкой, крохотными креветками, куда-то положили... кажется на стол. Потом, прибирая в квартире, забыли, что в ней лежит, и сунули её в гардероб. Вскоре в квартире появился подозрительный запах. А к хозяевам, как на грех, часто наезжали гости, что целым кланом расположились в палатках в соседнем парке. Только теперь в квартиру никого нельзя было пригласить, поэтому спасались долгими прогулками на берегу. А дома продолжались поиски. Отчаявшись, заподозрили собственных детишек, даже матрасы перевернули, всё перестирали. Между тем, запах не думал уходить; напротив, он с каждым часом нарастал, становился нестерпимей и самым агрессивным образом переходил из комнаты в комнату. Оставаться дальше в таком помещении не было никакой возможности. Стали укладывать вещи, в пятый раз проверили - не забыто ли что. Снова распахнули гардероб - и только тут заметили, что на нижней полке, в самом углу, приютилась злополучная коробочка с наживкой. Край пластиковой крышки приоткрыт, точно его оттянули...
Много невероятных происшествий бывало у русских дачников - и комичных, и грустных, порою тревожных... всего не рассказать. Хотя бы проведённое на море иностранное Рождество 1974 года, когда на берега Австралии обрушился жестокий циклон, и кругом были наводнения. Не то что на берег, на улицу опасно было выходить. Впрочем, сильный ливень всё равно не давал открыть двери. По всем каналам радио и телевидения непрестанно передавали сводку погоды. И вдруг, в ту самую минуту, когда по традиции австралийцы садились за свой рождественский ужин, пришло сообщение: ураган полностью разрушил Дарвин, смёл с лица земли. Погиб семьдесят один человек.
Два-три года спустя мы ездили смотреть, как новый циклон размыл на Голд Косте берега, разнёс пляжи так, что горы песка на дорогах мешали проезжать автомобилям. Собственно, праздное любопытство могло дорого обойтись: даже на полном ходу порывы шквального ветра «рвали» машину во все стороны.
Погода на Голд Косте всегда была непредсказуемой, и для того, чтобы попасть в хорошую переделку, необязательно дожидаться чего-то сверхъестественного.
Как-то навещали мы друзей в раскинутых «шатрах» на берегу залива. Был тихий вечер, а погода - «тишь да гладь, да Божья благодать». Наотдыхавшись всласть, перед возвращением в Брисбен, младшая дочка упросила отца прокатить её на лодке. Признаться, не люблю воду вечером, боюсь море в темноте, но мешать не стала: муж опытный, сильный пловец. Сели в лодку, муж налёг на вёсла, и оба скрылись в ночи. Вокруг спокойно, но полчаса, пока их не было, казались вечностью. Вздохнула с облегчением, когда снова увидела возле берега знакомые силуэты.
Пока выходили из лодки, потянул лёгкий ветерок. До палаток всего-то несколько шагов, но это расстояние пришлось пробежать, потому что неожиданно хлынул проливной дождь и «лёгкий ветерок» превратился в ужасающий ураган. Палатки рвало во все стороны, чтобы их окончательно не повалило, всем, кто был, пришлось буквально «повиснуть» на верёвках и сваях. Сквозь порывы урагана одна только мысль пронизывала сознание: вовремя муж с дочкой вернулись на берег! Не допустил Господь до беды...
«Русский дух» на Голд Косте...
Ещё в 1960-70-х годах русские пенсионеры стали перебираться туда на постоянное жительство. Главным образом, послевоенные эмигранты из Европы, ДП, которые успели обосноваться в Мельбурне. Шаг свой объясняли тем, что не выдержали «южного холода». Харбинцы из Сиднея последовали их примеру, и скоро на Голд Косте образовалась большая русская колония.
Русские пенсионеры держались вместе, постоянно общались. Чтобы старики не скучали, брисбенский соборный библиотекарь привозил книги, иногда присылал почтой. Также книги возвращались в библиотеку - когда почтой, когда с попутчиком. И всё было бы хорошо, только пришло время - пенсионеры совсем состарились, болеть начали, затосковали: дети и внуки остались в Мельбурне! Некоторые старики решили возвращаться в «родные пенаты». Те, кто предпочли остаться на Голд Косте, основали православный приход. Для проведения богослужений снимали греческий храм. При их общине появилось сестричество, которое работало на содержание храма.
Старые эмигранты и сейчас наведываются на Голд Кост, дети привозят. С улыбкой и грустью узнают старые места. В их глазах отражаются прежние дни, когда все были молоды, здоровы, когда они вместе с родными и друзьями дружно раскидывали на берегу океана свои весёлые шатры. Как пушкинские «Цыганы»...
