В память об уничтоженной большевиками известной русской обители в Америке был создан монастырь.
Недалеко от Нью-Йорка в живописной местности Спринг Валлей находится Успенский женский монастырь, известный больше как «Новое Дивеево». Так он был назван по ассоциации с разрушенным, разграбленным и растерзанным большевикам Четвертым Уделом Пресвятой Богородицы в России. В 1927 году одним ударом были уничтожены места, связанные с именем Саровского старца. Вначале темниковский лагерь для заключенных, а затем колония для малолетних преступников дополнили это разрушение.Они были первыми
Обитель в Америке ведет свое начало с конца 1940-х — начала 1950-х годов, когда из Германии и Австрии сюда прибыли русские эмигранты во главе с протопресвитером Адрианом Рымаренко.
С отцом Адрианом они остановились в графстве Рокланд. Без средств, без знания английского языка, без постоянной помощи началась их жизнь в Новом Свете. Но было у них одно общее желание — свободно исповедовать Бога, благодарить за скорби, которых все они хватили с лихвой, за радость обретенной свободы, которую дала им незнакомая и многими так до конца не познанная и не понятая страна. Но где бы ни селились русские, первым делом они строили храм. Мечта отца Адриана простиралась дальше — построить не только храм, но монастырь с православным кладбищем, домом для престарелых и госпиталем.
Принял их доктор Пьер Бернар из Верхнего Наяка. Это был богатый человек, который в качестве развлечения держал слона. Слон околел, и его стоявшее без надобности стойло стало первым храмом русской общины. В огромном слоновьем стойле предполагалось устроить и монашеские кельи.
Из картона был сделан иконостас. На стене висела одна единственная большая икона — портрет преподобного Серафима. В таких условиях совершались богослужения, и даже пел хор. Весь капитал монастыря на тот момент составлял… 50 центов.
Мало кто из русских эмигрантов тогда знал о создании именно монастыря, но к отцу Адриану быстро стали стекаться люди. Приезжали из Наяка, Нью-Йорка: одни, чтобы помочь на стройке, другие протягивали небольшие свои сбережения, третьи шли за духовной поддержкой.
Первые три насельницы приехали в США из Германии, и стала налаживаться монастырская жизнь. С прибытием русских приход в Наяке увеличился, заработал Очаг Помощи «Ди Пи», где вновь прибывавшие первое время могли найти приют.
Но строить монастырскую жизнь без собственного угла было более чем рискованно.
И тут, при полном безденежье, случилось чудо. Монастырь приютил у себя одного больного старика, долгое время жившего в Америке, некоего К. Малеева. Это был верующий одинокий человек, нуждавшийся в постоянном уходе, у которого ничего в жизни, кроме храма, не оставалось. Он стал искать подходящий уголок, где мог бы окончить свои дни. Узнав об устраивавшемся монастыре, он решил пожить там, и нашел, наконец, то, что искал: и уход, и храм Божий. Одиночество уже не страшило его: он обрел семью, а из своих отложенных на старость денег пожертвовал обители 5 тысяч долларов.
И тут снова свершается чудо. Неожиданно в соседнем городке Спринг Валлей вдруг нашлась, несколько лет пустовавшая, усадьба католического монастыря.
Причем католики готовы были отдать её за минимальную сумму — 30 тысяч долларов, но только с условием, что покупатель ничего не создаст на приобретенном участке такого, что нарушило бы святость бывшего монастыря. Таким образом, православная женская обитель вполне отвечала требованиям продавца.
Место было найдено, но даже такую скромную сумму на покупку усадьбы и постройку церкви найти было нелегко. И вот, на улицах Нью-Йорка появился православный священник в рясе, с крестом на груди, с бородой и длинными волосами. Американцы смотрели на него с изумлением и уважением.
Ходил он с переводчиком — князем Дмитрием Владимировичем Мышецким — из банка в банк, стараясь получить заем, чтобы купить место для церкви. Но человеку, пусть и вызывавшему уважение, но ничего не имевшему, без денежной гарантии получить заем было невозможно. Обошли они десять банков в Нью-Йорке, и, когда почти уже отчаялись, деньги пожертвовал Чарльз Хокинс, президент Первого Национального Банка в Спринг Валлей. А недостающую сумму дал «монастырский насельник» Малеев.
Что же до католиков, то они, предполагают, намеренно избавились от земли и здания, зная о предстоящем строительстве здесь аэродрома. Но православные место отстояли. Можно только предполагать, а также судить по многочисленным сохранившимся документам, чего стоило им доказать американской общественности преимущество православного монастыря и необходимость русского кладбища перед замыслами предпринимателей от большого бизнеса устроить здесь учебно-тренировочный аэродром.
Отец Адриан, ставший в 1968 году епископом Рокландским Андреем, выиграл битву за русский уголок на американской земле и стал известен всей стране. А в 1973 году русский православный монастырь получил статус национальной святыни — такого прецедента в Штатах ещё не было.
Приношение батюшке Серафиму
Сейчас от прошлого католического монастыря остался трехэтажный дом с домовым храмом постройки 1921 года, где первые годы совершались службы, два небольших домика и статуя Спасителя рядом.
В доме напротив «барского» отец Адриан ежедневно проводил несколько часов в молитве. В соседнем домике из дикого камня, размером ещё меньше, поселился его переводчик и духовный сын ещё из Киева князь Дмитрий Мышецкий, благодаря которому монастырь общался с миром на незнакомым большинству прибывших английском языке.
Скоро католическая церковь, переделанная в православную, не могла уже вмещать множество приходящего народа. И тогда батюшка начал строительство нового храма — в честь преподобного Серафима Саровского. Было это в середине 1950-х годов. Именно тогда к отцу Адриану в поисках духовного руководителя пришел юноша Александр Федоровский. И понял, что нашел того, кого искал. С тех пор — уже полвека — протоиерей отец Александр служит здесь и заботится об обители. А одним из первых его послушаний было строительство нового храма.
На вид храм прост и скромен, потому как сооружен руками людей неискушенных в архитектурных изысках. Главным архитектором его был протодиакон Корнилий Чигринов, маляр по специальности. Расписывал храм полунищий эмигрант — художник Николай Александрович Папков, «за крышу над головой и чашку супа». По его же чертежам сооружены иконостас и паникадило. И вышел — дивный храм, который был бы на своем месте и в старой богомольной России, знающей цену церковному благолепию. Живопись в нем радостная, светлая. Неслучайно позже Папкова приглашали расписывать другие храмы русского зарубежья.
Рокландский старец
Архиепископа Андрея называли духовным руководителем православных в графстве Рокланд. Он проповедовал на родном языке. Светлое лицо, окаймленное длинными белыми волосами и белоснежной бородой, бледно-синие глаза, которыми он как бы искал глаза собеседника...
С его мнением считались, к нему прислушивались, с ним общались и президент Ричард Никсон, и губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер, политики, ученые, писатели.
Ежегодно в обитель приезжало до 50 тысяч паломников.
22 июля 1975 года владыку Андрея посетил нобелевский лауреат Александр Солженицын и провел в беседе с ним более часа; годом позже — Мстислав Ростропович с Галиной Вишневской.
Впрочем, люди шли к нему ещё когда он был не епископом Андреем, а протоиереем Адрианом. И проповедовал он в одноэтажной Америке так же, как неустрашимо проповедовал и в Киеве, и в Берлине в годы Второй мировой — до того, как повел паломников в Нью-Йорк из горнила военных сражений.
Выпускник политехнического института в Петербурге, по благословению Оптинских старцев он принял сан в далеком страшном 1921 году, когда и произносить слово «Бог» в захваченной большевиками стране было опасно.Трудно пересказать, что пришлось перенести отцу Адриану за двадцать жутких лет священства в СССР — гонения и преследования, ссылки и тюрьмы, постоянную угрозу физического уничтожения.
Коммунисты закрыли церковь в родных Ромнах на Полтавщине — он ушел в Киев, где тайно служил на квартире и восстанавливал Покровский женский монастырь. Скрываясь, переходил с одной квартиры на другую, а чтобы не навлечь беду на хозяев, ночами покидал дом и устраивался на ночлег — в дождь и стужу, прислонившись к дереву.
Потом бежал от безбожной власти, служил настоятелем собора в Берлине, не предполагая, что Господь готовил ему ещё больший апостольский труд — создать частичку святой Руси на другом континенте, вынести под рясой спасенную из безбожной страны святыню — портрет преподобного Серафима, написанный ещё при жизни святого. На полотне размером более метра преподобный изображен во весь рост на склоне своих лет согбенным старцем, одетым в полумантию и подпоясанным белым полотенцем. За время странствий дивный лик святого старца остался совершенно неповрежденным.
Много повидал на своем веку этот образ. В дни прославления угодника Божия перед ним молилась царская семья, после разграбления обители по жребию он был унесен в Киев, оттуда в 1943 году немецким переводчиком был передан на хранение настоятелю берлинского кафедрального собора протоиерею Андрею Рымаренко. А когда поток русских хлынул в Америку, с ними пребыла и дивеевская святыня.
В домовом храме Ново-Дивеевской обители находится и образ Спасителя, принадлежавший Государю Императору Николаю Александровичу; Казанская икона Божией Матери из Харбина и Тихвинская — благословение армии барона Врангеля.
В Серафимовском храме пребывает чтимый образ Владимирской Божией Матери — дар Оптинских старцев, спасший в Берлине настоятеля с прихожанами от артиллерийской перестрелки между немцами и американцами: бомбы в те дни во время богослужений падали прямо на собор. Здесь же — Крест из дома Ипатьева в Екатеринбурге.
Сестры
1970-е годы видели расцвет обители. Монахини и послушницы, число которых доходило до пятидесяти, исполняли церковные послушания и ухаживали за престарелыми из старческого дома.Сестры приехали из разных стран, в том числе из Китая, после того, как в 1948 году власть в стране захватили приспешники Мао. Нынешняя игумения обители Ирина — одна из тех, кто бежал от коммунистов. По разным данным в те годы Международная организация помощи беженцам вывезла из Китая от 6 до 10 тысяч русских — противников красного режима. Из Европы и других стран в русский монастырь приехали около тысячи человек «Ди Пи», из которых значительное число осело около монастыря и образовало большую православную семью.
Отцу Адриану было 60 лет, когда он окончательно обустроил обитель: собрал сестер и беженцев на нынешнем месте — Смит роуд в Спринг Вэллей, выстроил храм, дом для престарелых, обустроил кладбище.
Сегодня на самом большом в Америке русском кладбище похоронено около 7000 человек: князья, генералы, военные герои, духовенство, писатели, доктора, изобретатели, другие выдающиеся представители русской культуры и простые малограмотные крестьяне. Каждая могила — это неизвестная в нынешней России страница истории и летопись нашей эмиграции. Здесь нашли последний приют те, кто твердо стоял против коммунизма. И не важно, сражались они с оружием в руках или иначе. Немало случаев, когда на монастырское кладбище привозили усопших из Франции, Бразилии, Марокко, других дальних стран.
В мае 1982 года было завершено строительство второго корпуса дома для престарелых, спланированного ещё при жизни архиепископа Андрея, переселившегося в вечные обители в 1978 году.
«Самое главное горе для нас, американских граждан русского происхождения, — говорил владыка, — почувствовать одиночество в старости».
«В середине 1980-х годов дом был переполнен, — рассказывает администратор Мария Николаевна Федоровская. — И все — известные фамилии: Бабарыкины, Голицыны, Врангель, фрейлина царского дома Ольга Юрьева...
Было время, когда попасть сюда стоило большого труда: нужно было в прямом смысле записываться в очередь. А в 2002 году среди обитателей появились первые американцы.
В последние годы сократилось и число сестер монастыря, и обитателей дома престарелых. Теперь это, в основном, представители второй волны эмиграции, прошедшие немецкие, австрийские лагеря, скитавшиеся в Турции и Морокко, Тунисе и Аргентине...»
Но «Новое Дивеево» — это по-прежнему кусочек Святой Руси, перенесенный в Америку XXI века. Со стороны дороги обитель обнесена забором из дикого камня. Вокруг — ухоженная, закованная в асфальт и застланная зеленым травянистым ковром земля. Днем здесь хозяйничают белки и птицы, вечерами приходят олени. И трудно поверить, что находишься всего-то в получасе езды от оживленного Манхэттена.
В храмах звучит молитва, и обитель чем-то действительно напоминает аэродром. Только с небом здесь общаются путем более скорым и верным — путем молитвы.
* * *
… До последних дней владыка Андрей продолжал руководить духовной жизнью обители, вникал, насколько позволяло здоровье, во все мелочи монашеской и хозяйственной жизни. И, как бы предвидев соблазны нынешнего века, писал, что «недостаточно создать монашескую жизнь, её нужно сохранить. Ибо всегда есть опасение, что жизнь может превратиться в теплицу, в оранжерею, где она поддерживается искусственным теплом, и как только источник тепла прекращает действовать — погибает.
Поэтому нужен постоянный источник жизни: подобно тому, как земля и жизненные соки её постоянно питают растительность, нашу жизнь должна непрерывно питать та стихия, которую дает Церковь Христова, которая воплощается в православном быте, в богослужениях,… во всем том, что олицетворяет нашу Святую Русь».
