Ко второму десятилетию ХХ века одним из главных путей эмиграции из Российской империи становится Дальний Восток. В 1910—1911 гг. в «столыпинском» переселенческом движении на восток произошел перелом, в результате которого в Сибири и на Дальнем Востоке оказалось много людей, разочарованных в своих как экономических, так и политических ожиданиях.
Многие демобилизованные участники недавно закончившейся Русско-японской войны также не могли найти себе применения на родине. Уезжали и от этнических притеснений. Были среди эмигрантов и бежавшие с Сибирской каторги ссыльные.
Австралия привлекала этих неустроенных людей демократизмом своей политической системы и свободной экономикой, а именно возможностью трудиться на своей земле. Их выезд осуществлялся в основном через Харбин и Владивосток, где активно действовали вербовщики. Проезд до Австралии с пересадкой в японских портах занимал около месяца. Очень небольшое количество переселенцев выходило в портах Северного Квинсленда, некоторые ехали до Сиднея и Мельбурна, но основная масса стремилась в Брисбен. Город в это время испытывал экономический подъем — было достаточно просто найти работу и купить жилье. Рабочие руки требовались по всему штату — на плантациях сахарного тростника на севере, на шахтах и фермах. Большевик Артем (Ф. Сергеев), соратник Ленина, бежавший из сибирской ссылки, оказался в Брисбене этим же путем. В декабре 1911 г. он сообщал на родину: «В Австралии сейчас пропасть русских. Вы в Квинсленде встретите русских повсеместно». Это подтверждает в донесении от 31 мая 1914 г. и генеральный консул Российской империи в Австралии А. Н. Абаза — в мае 1914 г. в Квинсленде проживало уже 5000 русских.
Вот как описывает в декабре 1910 г. приезд русских местная газета The Brisbane Courier: «С недавнего времени российские иммигранты постоянно прибывают в Квинсленд… Еще одна партия прибыла вчера в Пинкенба на пароходе Кумано Мару. Среди них 17 мужчин и 3 женщины. На вид они крепкого телосложения и приехали из Маньчжурии. Кроме четырех, все путешествовали в третьем классе и сами оплатили свой проезд. На причале их встретили ранее приехавшие земляки и представитель Иммиграционного Департамента, г-н Маккензи. Никто из иммигрантов не в состоянии говорить ни на каком другом языке, кроме собственного».
Представитель Иммиграционного департамента далее сопровождал вновь прибывших переселенцев в Иммиграционное депо «Янгаба», расположенное в районе Кенгуру Пойнт, на реке Брисбен. Здесь они регистрировались и жили, пока не находили работу. Депо было специально построено в 1887 г. для приема субсидированных североевропейских иммигрантов, которые прибывали по государственной программе и получали финансовую поддержку. Выходцы из России приезжали самостоятельно и субсидий на переезд не имели.
Поскольку в Квинсленде по-прежнему спрос на сельскохозяйственных рабочих и на прислугу превышал предложения, иммигранты, в том числе, с Дальнего Востока, продолжали прибывать. Если в 1908 г. в штат оттуда переселилось двое русских, то за 1910 г. уже 249 человек.
Власти Квинсленда были озабочены таким наплывом самостоятельных русских иммигрантов. В местном парламенте звучали мнения, что приветствовать следует лишь качественную иммиграцию, нежели количественную. Тогдашнему премьеру Квинсленда, Hon. D. F. Denham, пришлось объясняться по этому поводу и нежелание субсидировать россиян он объяснил следующим: «Меня не раз просили финансово помочь российским иммигрантам из Сибири по их переселению, но я отказываюсь использовать наш иммиграционный бюджет для этой цели, так как в России у нас нет механизма проверки качества иммигрантов, тогда как в Соединенном Королевстве он есть».
Местная публика, напротив, положительно оценивала приезжих с Дальнего Востока. Одна австралийская газета написала: «На этой неделе сенсацию произвела группа русских иммигрантов, прогуливающихся по Квин стрит. Это аккуратные, светлокожие и крепкие люди. Мужчины одеты в длинные подпоясанные рубашки и круглые шапки, а женщины в простые платья и черные кружевные шали на головах. Дети… в высоких до колен сапогах, что особенно странно для глаз жителей Квинсленда. По мнению людей, наблюдавших за ними на улице, это желательные для штата иммигранты».
Для защиты своих интересов россияне создали Ассоциацию русских иммигрантов Квинсленда. На ее полугодовом собрании 2 июля 1911 г. в Брисбене в Trades Hall на Edward St присутствовало около 60 человек, включая представителей из других центров расселения русских. Было решено обратиться к правительству с просьбой распространить на русских иммигрантов, и особенно на приезжающих из Восточной Сибири и Маньчжурии, финансовые привилегии, которыми пользуются иммигранты из Британии и континентальной Европы. Отмечалось, что тысячи замечательных людей готовы приехать в Австралию со своими семьями, чтобы обосноваться на здешней земле, но высокие цены на билеты, которые запрашивают перевозчики, этому препятствуют.
В Государственном архиве Квинсленда хранится «Иммиграционный Реестр, Брисбен, 1885–1917», где эти переселенцы выделены в отдельную серию — «Русские иммигранты» (сентябрь 1909 г.- март 1915 г.). Это файлы по рейсам японских судов и судов других юрисдикций (100 рейсов), где были русские. Сейчас он оцифрован, что позволило мне провести демографический анализ этой иммиграции.
Фамилии в английской транскрипции сильно искажены, так как записывалась чиновниками, как правило, со слуха. Возраст и записи профессий по-английски, напротив, читаются хорошо.
По данным Реестра, уточненным по другим источникам, в Брисбен с Дальнего Востока за 1909—1915 гг. прибыло 2034 человека, из которых более половины, 1160, были молодые одинокие мужчины от 11 до 60 лет, а в возрастной группе от 20 до 39 лет их количество достигает 931. Женатых мужчин — 195 и замужних женщин — 220 переселялось намного меньше. Среди этих переселенцев число детей — 389.
Подавляющее число мужчин имело рабочие специальности: 576 — разнорабочие, 97 — столяры, 76 — слесари, 66 — кузнецы и 57 — фермеры. Людей с высшим образованием в Реестре единицы — 15 инженеров, 2 журналиста, 1 архитектор, а у 282-х человек профессии не указаны вообще. Замужние женщины в преобладающем большинстве отмечены как «жена» или «домохозяйка». Среди женщин, указавших профессию, всего 2 учительницы, 1 медсестра, 1 акушерка, 1 портниха.
Из записей в Реестре видно, что россияне в Иммиграционном депо «Янгаба» долго не задерживались, практически сразу находили работу и уезжали. В Квинсленде возникло несколько центров относительно компактного их проживания — Dalby, Wallumbilla, Blackhall, Ipswich и Wynnum. В своем большинстве выходцы из России работали в шахтах, на строительстве железных дорог, грузчиками, подсобными рабочими на фермах, а в сезон рубили сахарный тростник на севере штата или собирали хлопок. В условиях такого рынка труда квалифицированные профессии не требовались.
По национальному составу костяк этой эмиграции составляли русские, украинцы, поляки, белорусы и евреи. Это подтверждает и анализ фамилий в этих документах, хотя встречаются и экзотические, как, например, грузинские Лордкипанидзе, французские де Граншан и де Рамер, и румынская Диаконеску.
Пик прибытия российских эмигрантов пришелся на 1911 г., когда русские стали четвертой по численности этнической группой в Брисбене, а к началу 1915 г. их массовый переезд прекратился.
В целом можно заключить, что это была трудовая мужская эмиграция. Присоединяюсь к мнению Е.Говор о том, что ее «революционный» характер в работах многих австралийских и российских исследователей явно преувеличен. Россию в этот период покидали как на заработки, так и на разведку с надеждой либо вернуться, либо перевезти в Австралию семьи. Первая мировая война отрезала их путь обратно на родину. А запрет российского правительства покидать страну в военное время и опасность морских перевозок привели к тому, что к марту 1915 г. иммиграция с Дальнего Востока прекратилась.
Эта иммиграция не создала в Австралии русскую диаспору. Многие одинокие мужчины женились на австралийских женщинах; многие женатые мужчины, оказавшись разлученными со своими семьями, вступали в Австралии в повторные браки, заводили детей и растворялись среди местного населения. Но все-таки она не прошла незамеченной и не забыта.
Недавно я познакомилась с 70-летней дамой, Mrs Dale Olsson. Оказалось, что ее бабушка, Mrs Irene Shaklovsky, приехала в Брисбен из Одессы, через Дальний Восток, с шестью детьми, вслед за уехавшим дедушкой. Так что и потомки тех переселенцев все еще помнят свои российские корни.
А Иммиграционному депо «Янгаба», давшему в начале ХХ века временное пристанище тысячам российским иммигрантам, в этом году исполняется 129 лет. Теперь это самый центр Брисбена и лакомый участок земли под новое строительство. А то, что здесь проживали иммигранты с Дальнего Востока, нигде не упоминается.
