О том, как действовать, когда шатается здание международных отношений, что нужно знать, чтобы стать дипломатом, и почему не нужно экономить на детях, рассказывает русской газете «Единение» вновь назначенный Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Австралии Григорий Семенович Логвинов.
— Прежде всего, Григорий Семенович, благодарим Вас за возможность встретиться и задать вопросы для читателей русской газеты в Австралии, одной из старейших газет на русском языке в дальнем зарубежье. Вы только приступили к работе в новой должности. Для знакомства, расскажите, пожалуйста, нашим читателям, откуда Вы родом, где учились, основные вехи рабочей карьеры. Как дипломат, какими языками владеете?
— Родился в 1956 году, в Восточном Берлине, в семье работника внешней торговли. По образованию я китаист. Окончил Институт стран Азии и Африки в 1979 году. Китайский язык в институте выбрал сам, почему — не знаю до сих пор, наверное, наитие было какое-то. Но с тех пор ни минуты об этом не пожалел, хотя китайский язык учить, оказалось, совсем непросто. Тем не менее, выучил, даже с 1985 по 90-е годы был одним из главных переводчиков с китайским языком в МИДе. Переводил Андрею Андреевичу Громыко, затем Шеварднадзе, Горбачеву, Рыжкову. Сейчас немного подзабыл, наверное, давно не было практики. Если говорить о языках, то я кроме китайского владею еще немецким и английским. Китайский язык отличается от русского внутренней логикой. Когда я начал изучать китайский, то немецкий и английский показались мне «родными», имеющими общую логику, хотя специфика даже этих языков, конечно, различна. Английский предпочитает короткие предложения, в немецком нередко предложения могут быть немыслимой длины. Нужно сказать, что русский язык в минувшие годы тоже отличался такими же красотами. Возьмите формулу Императорской присяги времен Анны Иоанновны, там одно предложение может занимать целую страницу.
— К счастью, сейчас все упрощается в языках, даже иногда больше, чем хотелось бы.
— Итак, полжизни посвятил Китаю, в общей сложности прожил в Китае около 15 лет. Затем — пять лет работы в нашем посольстве в США. И последние 7 лет до прибытия в Австралию работал послом по особым поручениям.
— Что это за должность, и чем Вы занимались.
— Это дипломат высшего звена (в нашей иерархической лестнице это категория «А»), который уполномочен вести самостоятельные переговоры по заранее определенному кругу вопросов. Я отвечал за вопросы безопасности в Северо-восточной Азии, и в первую очередь, занимался ядерной проблемой Корейского полуострова.
— То есть здесь нужно быть специалистом не только в области политики, но и в области вооружений…
— И много чего еще. Если кто-то хочет быть дипломатом, знать нужно гораздо больше, даже, чем хотелось бы. И этому в институте не научат.
— Расскажите, с кем Вы приехали в Канберру?
— Приехал с женой Ириной Николаевной. У нас две дочери, они уже взрослые, имеют свои семьи. Полностью состоявшиеся люди, сделавшие в жизни хорошую, успешную карьеру. Можно только порадоваться. Мой совет всем на будущее: никогда не экономьте на детях. Полтора миллиарда китайцев это подтвердят. Я знаю много китайских дипломатов, они на детях не экономят, потому что знают, что эта та инвестиция, которая дает потом опору в жизни.
— Хотелось бы верить. В Западном обществе дети, в основном, как только вырастают, уходят из дома и затем навещают родителей пару раз в год. Это вторая сторона вопроса.
— Да, мне это также хорошо знакомо по США, в этом отношении у нас в России уклад более патриархальный.
— Вашему предшественнику послу В. Н. Морозову пришлось пережить нелегкие времена. Последние два года были, пожалуй, наиболее сложным периодом отношений между Австралией и Россией за многие годы. Сейчас ситуация немного смягчилась, и даже премьер-министр Малколм Тернбулл недавно сказал, что следует больше консультироваться с Россией по вопросу военных операций в Сирии, но ситуация еще очень далека от идеальной. Как посольство России будет строить политические отношения с австралийской стороной, на каких принципах?
— Сейчас вообще в мире тяжело стало, к сожалению. Всё здание международных отношений, которое сложилось в послевоенные годы, и было спроектировано на недопущение глобальных конфликтов, завибрировало, зашаталось. Что-то вроде турбулентности. Куда вырулит ситуация — я бы сейчас не стал загадывать. Но хочется быть оптимистом, хотя есть тревожные симптомы.
То, что происходит в российско-австралийских отношениях — одно из проявлений этого. Я не буду давать оценок заявлений австралийской стороны. Я вообще стараюсь больше на себя смотреть и давать самооценку. В конце концов, как ведет себя другой человек, это его дело. А я стараюсь выстраивать свой ответ так, чтобы, с одной стороны, отстоять свои интересы, но не свалится в ссору. Вот в этом и есть искусство дипломатии. Да, обострение было резкое. Мы прошли его? Прошли, хотя и не окончательно. Но позитивные намеки есть, я согласен. Первые контакты, которые у меня состоялись в МИД Австралии то, что уже второй раз высшие руководители наших стран встречаются, это очень обнадеживающе. Конечно, нужно быть реалистом и понимать, что впереди есть подводные камни, о которые все может разбиться. Это и ожидающийся вердикт по MH17. Что там будет за вердикт, пока никто не знает. Хуже, что виновных уже назначили. И это мы считаем совершенно недопустимо.
— Иногда экономические и культурные связи стран позволяют вытягивать и политические отношения из сложных ситуаций.
— Скажу даже не иногда, а очень часто политическая нормализация идет как следствие экономических, научных, культурных, гуманитарных связей. Я могу привести мой опыт как китаиста в качестве очень убедительной иллюстрации. Я, так или иначе, участвовал во всем процессе нормализации отношений Китая с Советским Союзом, которая началась в 1982 году и которая вышла на высшую точку в мае 1989 года, когда по итогам визита Горбачева было принято совместное заявление, объявлявшее о полной нормализации отношений. А все начиналось с одной поездки группы китайских литераторов, специалистов-филологов в Советский Союз. Потом поехали ученые другого профиля, съездили угольщики, железнодорожники. Возобновили комиссию по экономике. И так все шло постепенно дальше, и это создало надлежащую среду для важного политического решения, когда в Красноярске Горбачев сказал, хотя мало кто обратил на это внимание: «Границу нужно провести по фарватеру». Это положило конец 30-летним спорам о территориальных проблемах. А это сложнейшая и болезнейшая проблема между любыми странами. Поэтому, когда известные проблемы есть в политической сфере, вперед идут практические связи — это наука, это экономика, это культура. Эти сферы должны быть защищены от политической конъюнктуры. Ну, причем здесь русский балет и негативные международные расклады и трения, причем здесь изобразительное искусство. В Австралии мы видим большие возможности по научному обмену с Россией, например, в космической области, там, где мы обладаем передовым опытом. И готовы им делиться, готовы вместе работать. И моя работа посла не будет ограничиваться зауженным комплексом политических отношений. Дипломатия это широчайшая по своему охвату сфера деятельности. И для улучшения отношений наших двух стран я сделаю все от меня зависящее, что возможно и даже больше.
— Вы являетесь послом не только в Австралии, какие еще страны в вашей юрисдикции как посла?
— Еще Фиджи, Вануату, Науру и Тувалу. Правда агреман или официальное подтверждение получены пока от Вануату и Науру. Получение от двух остальных, я думаю, дело времени. Малые островные государства имеют специфические интересы, и где можно, мы сотрудничаем. Я думаю, передовой опыт в отношении космоса, которым располагает Россия, может оказаться очень полезным. Поскольку из космоса мы способны отслеживать зарождения тайфунов и других стихийных бедствий и заранее предупреждать об этом. При заключении двухсторонних отношений позволяет получить этим странам бесплатный доступ к международным данным по этой информации.
— В свое время посольство РФ в Канберре купило землю и планировало строить новое здание посольства. Затем планы приостановились. Насколько актуальна эта задача? Каково число российских дипломатов в посольстве, не будет ли оно увеличиваться?
— Планы есть, средства выделены, участок в районе Яраламла уже очищен от деревьев. Были некоторые проблемы. Пришлось пересмотреть отдельные компоненты проекта. Я надеюсь, все согласования будут завершены на ближайшей неделе, и начнутся более практические дела. Очень хотелось бы верить, что ближе к завершению моего пребывания здесь, я смогу принять участие в открытии нового здания посольства.
— Не связано ли решение о строительстве нового посольства с ростом значения отношений наших двух стран?
— Я бы не делал таких политических заявлений, это напомнило мне известную шутку о том, как после смены послов СССР в США Добрынина на Дубинина, стали трактовать как ужесточение политики Советского Союза в отношении США. В ситуации с посольством в первую очередь речь идет о том, чтобы создать более удобные и комфортные условия для работы и проживания российских дипломатов. Нынешнее здание посольства старое и не соответствует современным стандартам размещения дипмиссии. Почему и было принято решение о строительстве. А что касается численности посольства — полагаю, что, учитывая сегодняшний уровень отношений Австралии и России, дипломатический состав нашего посольства вполне адекватный.
— В Австралии довольно большая русская община. Более 60 лет здесь проживают русские люди, приехавшие в страну после Второй мировой из Харбина, Шанхая и Маньчжурии. Знаете ли Вы эту страницу русской жизни в Китае, Вы ведь работали в Китае несколько лет? Как Вы планируете строить отношения с соотечественниками?
— История русских в Китае — это для меня не новая страница. Для меня как китаиста этот пласт русской иммиграции очень близок. Тем более, это люди с очень непростой судьбой. Огромный состав людей оставшихся в Харбине — это служащие КВЖД и ЮМЖД, это аппарат купца Чурина, который контролировал почти всю Маньчжурию, и память которого, нужно сказать, китайцы восстановили. В Харбине вы на каждом углу увидите два иероглифа, которые означают Чурин. Универмаг «Чуринский» работает, есть в магазинах колбаса «чуринская». Сегодня я уже беседовал со «старой харбинкой», можно сказать. И буду ждать новых встреч.
Вообще, работа с соотечественниками — это один из ключевых приоритетов, как я их расставляю. В Советском Союзе — это была по сути преступная ошибка, когда этих людей взяли и зачеркнули. Сама трагическая история нашей страны выплескивала волны эмиграции. Это были достойнейшие люди, дворянство, офицерство, что практически совпадало. Это носители государственности, патриотического менталитета. Это интеллектуальная элита, которая не приняла Октябрьский переворот и которую потом добивали. Я узнал, что есть семьи, где уже в пятом поколении уехавших из России, дети учат русский язык, оберегают свои русские корни, хотят сохранять свою русскую идентичность. И сохранить это чувство сопричастности, единства с русским миром очень важно. Попытки Запада показать, что русских Европа чуть ли не из землянок вытаскивала — чушь полная. На самом деле история наша глубочайшая. Когда Петр Первый переходил к Юлианскому календарю, русский календарь, который он зачеркнул, насчитывал пять тысяч лет!
Говоря о соотечественниках, конечно, мы понимаем, что большинство людей являются гражданами другой страны, поэтому надо уметь правильно сочетать, чтобы, с одной стороны, это не было вмешательством во внутренние дела других государств, а с другой стороны, помогать сохранять им свою культурную идентичность.
— Григорий Семенович, благодарим за интересную беседу и желаем успешного начала Вашей работы в Австралии. Надеемся на дальнейшие встречи на русских масштабных событиях, таком, например, как кинофестиваль «Русское возрождение» и других, которые проходят в Австралии регулярно.
Беседовал
