В этом году Ханда опера взялась за очередной оперный блокбастер — «Турандот» Джакомо Пуччини. Для сиднейской гавани под открытым небом интеллектуальная музыкальная драма не подойдет, спектакль рассчитан на массового зрителя и должен легко восприниматься. Потому всегда выбирается что-то эффектное, помпезное или шлягерное, с добрым набором ярких душещипательных арий. Желательно наличие историко-мифологической компоненты, чтобы было от чего отталкиваться при строительстве декораций — приходится создавать оперный Диснейленд. В прошлые годы здесь ставили «Мадам Баттерфляй», «Аиду», «Кармен» и «Травиату».
Ханда возводит эфемерный оперный город на плавучем острове, которому дается право на жизнь в течение одного месяца в году. Затем он стирается до основания и уходит в оперную летопись Сиднея. Это материализованная утопия, в которую как нельзя лучше вписывается легенда о китайской принцессе Турандот.
Неприступная красавица безжалостно уничтожает всякого, претендующего на ее руку и китайский престол. Никто еще не сумел разгадать три загадки. И только принц Калаф, наследник Тимуридов, нашел ответы и покорил сердце принцессы. Но непокорная Турандот не готова склонить голову и смириться перед законом. Тогда Калаф загадывает свою загадку — свое имя, чтобы дать возможность для отступления Турандот, ведь насильственный брак ему не нужен. В результате страдает благородная невольница Лиу, влюбленная в Калафа и верная служанка его отца. Стражники пытают девушку, чтобы выведать имя принца, но она не сдается и кончает с собой. Темной ночью, оставшись наедине с Турандот принц, сгорающий от любви, открывает ей тайну. Теперь она вольна распорядиться его судьбой. Этот неожиданный поступок Калафа покоряет сердце холодной красавицы. На утро она торжественно объявляет о грядущей свадьбе.
Перед нами пагода и огнедышащий дракон, а вдали виднеются Сиднейский мост, оперный театр, небоскребы, и лодки, циркулирующие по маршруту Cirqular Quay — Manly… Кулисами и неотъемлемой частью декораций служит естественный ландшафт, обеспечивающий связь с современностью. Миф рождается прямо на глазах, в реальной жизни, вырастает как остров в гавани. Красота и трагедия этого оперного острова в том, что его неизбежно разберут, чтобы на будущий год создать новый.
Скоротечность мифа — черта нынешнего века и следствие коммерциализации искусства. Греки, придумавшие амфитеатры, все же рассчитывали на то, что миф будет повторяться, потому строили театры, хоть и под открытым небом, но на века. Их волновала коммерческая сторона, но искусство было, видать, дороже. Театральный миф был в большей степени высказыванием, тогда как сейчас в спектаклях под открытым небом подчеркивается зрелищная сторона. Оттого Диснейленда в них оказывается больше, чем мифа. Все эти эффектные, но мобильные и экономичные новшества, как видеопроекции, Диснейленд только усиливают.
В детстве, летом на отдыхе в Крыму мы смотрели индийское кино под открытым небом, с песнями, любовными интригами и кровью. И сопереживали героям не меньше, чем сопереживаем Калафу и Турандот. Чем же принципиально отличается индийское кино под открытым небом от оперы? Набор элементов тот же. Только артисты на сцене и оркестр под сценой — живые. Но ведь музыка на плавучих сценах — не главное (ни для кого не секрет, что для оперы нужна акустика хорошего зала), а уж тем более — артисты. Оказывается, что главное — декорации, и не только рукотворные, но и естественные — вода, ее всплеск и запах, и ночное небо, и все, что вокруг, включая комаров, опоссумов и летучих лисиц. И фейерверк, которого ждешь с замиранием сердца.
Соревнование — неотъемлемая часть оперной индустрии. Но публике, пришедшей за красивым зрелищем, невдомек, что в островной мифологии австралийцы соревнуются с австрийцами. Проект Ханды — оперы на плавучей сцене — не уникален. Его давно обогнал музыкальный фестиваль в австрийском городе Брегенц, который в этом году будет проходить в 71 раз. Австралийцы преуспели только в том, что первыми поставили «Турандот», Брегенц только еще ожидает премьеры пуччиниевского шедевра (с 21 июля по 21 августа). Но в отличие от Бргенца, Ханда на протяжении нескольких лет неизменно с заходом солнца возрождает именно женский миф. За Кармен и Травиатой, более понятными европейскому зрителю, следуют три совершенно различных женских образа из мифологии Дальнего и Ближнего Востока. Невинная страдалица Чио-Чио-Сан, бесстрашная и любящая Аида, неприступная и взбалмошная феминистка Турандот.
Турандот — редкий женский образ в опере со счастливым финалом. Но именно этот финал и является наиболее спорным моментом как либретто, так и партитуры. Пуччини оперу не дописал по причине близкой кончины, поставив точку на сцене самоубийства Лиу. Любовный дуэт в третьем действии и финал дописал Франко Альфано. Пуччини все же остался традиционалистом в жанре драматической оперы — его любимая женская героиня Лиу, которую он щедро наделил самыми пронзительными мелодиями, погибает, а холодная Турандот так и не оживает, не превращается в женщину. Это уже остается на совести Альфано.
Многие современные режиссеры повторяют одно и то же клише — «я стремлюсь создать на сцене живые образы вне времени, людей с проблемами, созвучными зрителю…». Таким способом «актуализируя» действие, они не принимают в расчет, что лишают театр своей мифологической составляющей. Каждый герой хорош в своей пьесе, в своем времени и пространстве, а глубина театра — в его условности, декорациях и масках, обеспечивающих отстраненность, возможность посмотреть на свои проблемы со стороны. Для этого и служат занавес, кулисы, костюм, и, в конце концов, артист, который не выплескивает компот из своих страстей в лицо зрителю, не выставляет душу на распашку, но, удерживая самое сокровенное, позволяет прочесть между слов. Это искусство пауз, расстояний между: между артистами, между сценой и залом, между временными пространствами, эпохами…
При всем желании, Турандот не может быть преисполнена жизни, потому что Пуччини не написал ее женщиной из плоти и крови. Герои Пуччини не говорят по-китайски, а Турандот не жалуется ни на католическую церковь, ни на грязные пеленки или измену мужа. В данном конкретном случае композитора интересовал миф о принцессе своей отстраненностью, непостижимостью и многослойностью.
У Чен Ши-Женга, режиссера «Турандот» явно не было стремления вызвать размышления об отстранении в театре. Тем не менее, ему это удалось. В его работе чувствуется азиатское наследие. Хоть он и повторяет за своими коллегами слово в слово, что стремился приблизить героев к публике, показать Турандот простой смертной женщиной, он делает все наоборот. Его Турандот навсегда остается маской, несмотря на финальную картину.
Лучшее, что есть в театре — это его сцена. Лучшее что есть в артисте — его роль, необходимый посредник, объединяющий двоих смертных людей — артиста и зрителя. В этом смысле, герои не могут быть живыми людьми из плоти и крови. И только так они способны преодолевать эпохи, обретая бессмертие. Мы ведь не оцениваем спектакль из-за кулис, артиста без грима, в предпремьерной горячке.
Опера «Турандот» переполнена символикой. Три загадки, три министра Пинг, Панг и Понг (трансформированные персонажи из итальянской комедии дель арте — Панталоне, Тарталья, Бригелла), принцы, умирающие с восходом луны… Луна является атрибутом Турандот, на что намекает ария «Perche tarda la luna?» — «О, луна, что ты медлишь?». Эта опера не столько про любовь, сколько про миф о любви, о женщине-луне, что невероятно точно уловил Чен Ши-Женг. Она и об истинном принце, которого ждет сильная женщина, готовая подчиниться только по собственному желанию. Все три загадки — про женщину, это надежда, кровь и сама Турандот. Чтобы покорить женщину, истинный принц должен не только разгадать ее тайну, но и предоставить ей свободу выбора. Именно поэтому Калаф не неволит принцессу, он загадывает ей загадку, и сам открывает секрет, свое имя. Его загадка — это любовь. Так нарекает его Турандот. Мораль такова: мужчина предлагает женщине любовь, на которую она добровольно соглашается.
Легенда, рассказанная персидским поэтом Низами, переработанная Гоцци и Шиллером, только у Пуччини становится двусмысленной. Два женских образа, два отца (отец Турандот, царствующий император Пекина и отец Калафа, свергнутый правитель Тимур), двойной раунд загадок, и, наконец, два композитора. Для самого Пуччини миф Турандот оборвался…
Возвращаясь от мифологии к материальности, стоит отметить главенство сценографии, создающей китайский колорит в спектакле. Дракон эффектно извергает пламя в кульминационные моменты, видеоряд отвечает за смену настроения, точно следуя партитуре, а балетные номера хороши своей условностью.
Из солистов наиболее ярко проявила себя корейская певица Hyeseoung Kwon в партии Лиу. Турандот в исполнении Драганы Радакович воинственна до последнего дуэта. К сожалению, знаменитая ария Калафа «Nessun Dorma» — «Этой ночью спать не будут» была заглушена масштабным фейерверком, которым стоило бы завершать постановку. В любом случае, по части вокальной драматургии и красоте тембра Рикардо Масси далеко до Поваротти, Корелли или Доминго, лучших исполнителей этой партии. А для русскоязычной публики будет любопытно, что Мандарина исполняет популярный сиднейский баритон, уроженец Днепропетровска Геннадий Дубинский.
Оперному мифу о женщине-луне в этом году осталось жить еще девять дней (до 24 апреля), поэтому поторопитесь с билетами. Полнолуние ожидается 22 апреля. Но стоит заранее проверить погоду, чтобы небо было ясное. Может быть, вам удастся разглядеть астероид-530 Турандот, названный так в честь легендарной принцессы…
