Австралийская опера в этом сезоне не перестает удивлять театральным раритетом. После премьеры «Искателей жемчуга» Бизе в Сидней привезли мало знакомого Верди — «Луизу Миллер». Эта опера не изобилует душераздирающими ариями и героической патетикой, она требует вслушивания, на первом месте — психологизм. Музыку создают паузы — это точно выверенное расстояние между дыханием. Блестящие ансамбли и хоры, оркестр — то чуткий и легкий до невесомости, то страстный и кипучий, а лучшей Луизы (Николь Кар) не сыскать. Сердце бьется в такт, не скучно следить за партитурой, а сценический минимализм не нарушает зрительского присутствия. Ради такого исполнения стоит приехать в Сидней — ну или в Лозанну (это копродукция), в зависимости от полушария — кому куда ближе.
Верди фактически вынудили дописать эту оперу — по мотивам пьесы Шиллера «Коварство и любовь». В смутные для Италии годы революционных волнений, славившаяся своим консерватизмом администрация неаполитанского театра Сан Карло поставила ультиматум, что, если Верди не предоставит готовую партитуру, то его либреттиста Сальваторе Каммарано заключат в тюрьму. Каммарано переработал оригинальный текст Шиллера, убрав политическую подоплеку — классовые противоречия между аристократами и буржуазией, которые смущали администрацию театра. В результате коллизия не кажется особо правдоподобной, от оригинального сюжета остались рожки да ножки — многослойные любовные перипетии. Вкратце — это все перепевы классической любовной трагедии, в центре которой — двое чистых сердец. Подобные сюжеты проходят красной линией через историю мировой литературы. А итальянская публика до середины 19 века ходила в оперу посмотреть и послушать, как любви тенора и сопрано препятствует коварный баритон. И потому до поры до времени все оперы писались примерно на один сюжет с некоторыми вариациями в антураже.
Луиза и Родольфо любят друг друга. Но отец Луизы — Миллер, обещает свою дочь Вурму, который в свою очередь пытает сильную страсть к Луизе. В то же время, отец Родольфо, коварный граф Вальтер, соглашается на брачный контракт сына со своей племянницей герцогиней Остхеймской Федерикой, чье сердце и так давно отдано Родольфо. Главным зачинщиком роковых событий становится именно искуситель Вурм (что в переводе с немецкого означает «червь», по аналогии с ветхозаветным змеем). Когда-то, не без помощи Вурма, граф незаконно захватил власть, и теперь он готов на все, чтобы тайна не вышла наружу. Чтобы спасти отца, Луиза публично отказывается от своей любви… Любовь или рок, что пересилит? Финал оперы трагичен, влюбленные обречены, и только могила соединяет их кровавым союзом.
Премьера оперы в Сан Карло состоялась в 1849 году. Но особой славы это сочинение не получило, во многом из-за натяжек в сюжете и сложностей партитуры. Похоже, что ультиматум театральной администрации и драматургические купюры спугнули музу Верди. Но хотя арии и не на слуху, итальянский классик снабдил сочинение богатейшими ансамблями и хорами. И, надо сказать, коллектив Австралийской оперы держал планку на самом высоком уровне, и по части вкуса, и по части сыгранности.
Оркестром дирижировал Андреа Ликата. В ведущих партиях были задействованы: Николь Кар (Луиза), Диего Торре (Родольфо), Далибор Дженис (отец Миллер), Ева Конг (Лаура), Даниэль Сумеги (Вурм), Рацмонд Асето (Граф Волтер), Сиан Пендри (Федерика).
Одна из самых исполняемых арий — «Quando le sere al placido» («В те вечера, когда мы с ней при бледном звезд сиянии») из Третьей картины Второго акта, в которой Родольфо вспоминает прежние времена с Луизой, — прозвучала достаточно убедительно. Эталонами в этой партии считаются Пласидо Доминго, Лучиано Поваротти, Хосе Каррерас, а из более молодых — особенно хорош Йонас Кауфман, но и певец с мексиканскими корнями Торре прекрасно справился.
Впечатлила по драматической напряженности и ария Луизы «A brani, a brani, o perfido» («Разбил ты, разбил ты мне сердце»), где героиня соглашается написать письмо, проклиная Вурма. Николь Кар превзошла саму себя и в вокальном, и в драматургическом отношении. По темпераменту и выразительности она выглядела вполне себе итальянкой, хотя есть к чему стремиться, когда на горизонте примадонны бельканто — Монсеррат Кабалье или Рената Скотто, чью природную свободу, помноженную на изощренную звуковую палитру (от пронзительности и глубины до почти невесомой нежности) и техническую изощренность, трудно превзойти.
Можно смело сказать, что на данный момент Николь Кар — лучшее сопрано Австралийской сцены. За последние несколько лет она создала запоминающиеся образы Мими в «Богеме», Памины в «Волшебной флейте», Микаэлы в «Кармен», Лейлы в «Искателях жемчуга», Татьяны в «Евгении Онегине». Татьяну певица недавно исполняла в Ковент-Гардене в постановке Каспера Хольтена, где ее партнером в партии Онегина выступил Дмитрий Хворостовский. Как призналась артистка, ей нравится выступать с русскими солистами, и русский оперный репертуар ей особенно близок. Так что не исключено, что в скором времени она преподнесет любителям русской классики очередной подарок.
У Кар есть все данные для звездной карьеры на мировой оперной арене — красивый тембр, стабильность, уверенное звукоизвлечение и шарм, к тому же она прекрасно слажена и драматически гибка. Многие пришли в театр не на «Луизу Миллер», а на Николь Кар, в последнее время в связи с плотным гастрольным графиком не часто радующую родную сцену своим присутствием.
Cтоит особо отметить Еву Конг, кристально чисто спевшую Лауру, подругу Луизы. Также заслуживает похвалы Рацмонд Асето, обладатель глубокого сильного баса, достойно исполнивший партию Графа.
«Луиза Миллер» сложна вокально, а самый трудный номер — квартет Луизы, Федерики, Вальтера и Вурма из Второй картины Второго акта, — исполняется, а капелла (без инструментального сопровождения), вслед за чем оркестр подхватывает голоса вихревым движением. Тем не менее, публика никаких сложностей не почувствовала. На протяжении всех трех актов не было ни одного «петуха», ни одной «потуги» или ритмического срыва.
Бесподобен был и женский хор «Она как лилия, оторванная от стебля», мастерски выстроенный Верди не без влияния Вагнера. Пронзительно прозвучала сцена молитвы Луизы в Третьем акте. Орган и неоновый свет усиливали тревожность.
В музыкальном отношении все сцены были идеально отточены, выстроены и каждый звук исполнен, без суеты, интонации выразительны.
Самой слабой стороной постановки оказалась сценография. Минимальные декорации, без кулис, выдержанные в черно-белой гамме, не менялись от начала и до конца. К тому же, идея зеркальной поверхности не нова, хотя белые мраморные фигуры, расставленные на черной платформе, поначалу даже создают определенную интригу. Спектакль начинается с похорон Луизы и заканчивается сценой в склепе. Концепция довольно сомнительна — это воспоминание о том, что произошло в отдаленные времена, Луиза как призрак восстает из мертвых, чтобы сыграть на сцене собственное прошлое. Художник Вильям Орланди сгустил краски, отдав бразды правления режиссеру Джанкарло дель Монако. Получилась мрачная психологическая драма, что было бы к месту, если бы ставили оригинального Шиллера, а не музыкальную версию купированного либреттистом текста. Одним словом, такая режиссура с большой натяжкой подходит для «Луизы Миллер». Кафтан, как говорится, маловат.
Костюмы в стиле 30-х годов и под стать декорациям — двух цветов. Могло бы получиться неплохое черно-белое кино, если бы сценография менялась. А в итоге вышел «европейский стандарт» — стильный, эстетически выверенный, но не способствующий восприятию музыки Верди. Хотелось действия и смены картин. Минимализм разве что можно оправдать малым бюджетом и сложностью в транспортировке декораций.
Вот и получается, что кто-то пришел в театр послушать Верди, кто-то посмотреть Шиллера по-швейцарски, а кто-то готов был все простить и Каммарано и швейцарцам за три часа бесподобного магического действа, в центре которого — восходящая звезда Австралийского оперного небосклона.
Сиднейские показы закончились 29 февраля. Но для желающих еще есть возможность посмотреть «Луизу Миллер» в Мельбурне, в Центре искусств, где будет дано четыре спектакля с 16 по 27 мая.
