Не так давно в Русском клубе Стратфилде состоялась презентация новой книги А.Массова и М. Поллард «Российская консульская служба в Австралии 1867 — 1917 гг.)». В документах сборника упоминается имя вице-консула Российской империи на пятом континенте и одного из первых российских ученых-японистов Леонида Алексеевича Богословского. Хотелось бы рассказать о нем подробнее.
Родился он 1 августа 1877 г. в семье сельского священника служившего в церквах Череповецкого уезда Новгородской губернии. В течение двадцати лет отец Алексей состоял законоучителем в сельской школе и являлся депутатом по училищным делам. «Недвижимого имения», как указано в его послужном списке, он не нажил, но, исходя из возможностей своего социального статуса, постарался дать образование своим детям, которых у него было семеро.
Две старшие дочери ко времени смерти отца завершили обучение в Царскосельском женском училище духовного ведомства. Леонид, пятый ребенок в семье, в 1892 г. вслед за братьями поступил в Санкт-Петербургскую духовную семинарию, из которой вышел в июне 1898 г. по второму разряду. Перед ним встала проблема определения дальнейшего жизненного пути.
Осенью 1899 г. Леонид стал студентом китайско-японского отделения Восточного института (ВИ) во Владивостоке. Почему он выбрал учебное заведение, только что открывшееся на далекой окраине России, да еще и предпочел для изучения японский язык — язык страны, сведения о которой в конце XIX в. были весьма скупыми? Ответ на этот вопрос удалось обнаружить в списках выпускников учебных заведений, где обучались братья Богословские. Оказалось, что однокашником Александра в течение 10 лет был японец С. Н. Сеодзи, получивший позднее должность секретаря японского консульства во Владивостоке. Вероятнее всего, Леонид общался с ним в годы своей учебы в Санкт-Петербурге, что и привело к возникновению интереса к Японии, именно от него он мог узнать и об открытии Восточного института. Позднее во Владивостоке их общение возобновилось.
В материалах личного дела студента Л. Богословского неоднократно отмечались его «блестящие способности и интерес к изучению Японии», однако, чтобы пройти четырехлетний курс обучения ему понадобилось 7 лет. Согласно документам, это обстоятельство стало следствием «болезненности и нервности» и тяжелого материального положения Леонида, «в силу чего он должен был и учиться и давать уроки». Еще одним фактором, отсрочившим для многих студентов Восточного института его окончание, стала русско-японская война 1904—1905 гг., в ходе которой они оказались востребованными в качестве переводчиков, прежде всего, именно с японского.
Леонид, по указанию Главного штаба Сибирского военного округа, всю войну находился при военнопленных японцах, присутствовал при сдаче их японскому военному атташе и только в январе 1906 г. был откомандирован от Главного штаба.
Институт он окончил в весеннем семестре 1907 г. незадолго до своего тридцатилетия. Ко времени завершения учебы Леонид Алексеевич обладал отличным знанием японского языка, во многом благодаря тому, что получил богатую языковую практику.
Дальнейшая деятельность Леонида Александровича, была продиктована его стремлением посвятить себя дипломатическому поприщу. В начале ХХ в. в условиях «демократизации» министерства иностранных дел такая возможность открывалась и для сына приходского священника. Если раньше дипломатический корпус составляли выходцы из дипломатических и придворно-военных кругов, то теперь рекомендацию для работы в МИД могли получить выпускники Петербургского университета, Лазаревского института восточных языков в Москве, а позднее и Восточного института.
Леонида Алексеевича направили студентом-стажером в генеральное консульство России в Сеуле. Работал он там под начальством генерального консула Г. А. Плансона, бывшего начальника дипломатической канцелярии наместника императора на Дальнем Востоке Е. И. Алексеева.
В 1910—1911 гг. Л. А. Богословский был сотрудником Российской императорской миссии в Пекине, издавна являвшейся главной штаб-квартирой российской дипломатии в Китае. В это время посланником России в Поднебесной был опытный российский дипломат, автор книг и статей о Китае И. Я. Коростовец. Непосредственное общение с видными дипломатами, безусловно, способствовало более глубокому пониманию Л. А. Богословским внешнеполитических интересов страны.
Вернувшись в Петербург, Леонид Алексеевич использовал пребывание в столице для подготовки и защиты диссертации, посвященной этическому кодексу самураев Бусидо, оказавшему большое влияние на мировоззрение и философию японцев. Л. А. Богословский одним из первых исследовал проблему и восполнил пробелы в знаниях о Японии. Эта работа которая была отмечена Почетным отзывом и премией в 300 руб. от Императорского Военного ведомства.
В 1915 г. Л. А. Богословский получил назначение на должность вице-консула Российского генерального консульства в Австралии. Пребывание его на пятом континенте пришлось на годы Первой мировой войны, во время которой оба государства оказались союзниками, и российские дипломаты во главе с последним генеральным консулом Российской империи А. Н. Абазой, пользуясь благоприятным моментом, старались добиться расширения российско-австралийских связей, рассчитывая, что Россия займет место Германии в торговле с Австралией. Деятельность их имела перспективный характер, о чем свидетельствует основание в начале 1917 г. Российско-австралийского бюро торговли и информации, в создание которого активно участвовал и Л. А. Богословский. Цель бюро заключалась в развитии коммерческих связей между Россией и Австралией и в создании условий для культурных контактов двух государств. В июне 1917 г. Временное правительство отправило в Австралию первую российскую торговую миссию. Однако последующие политические события в России свели усилия русских дипломатов к нулю, и консульство в Мельбурне перестало существовать.
Л. А. Богословский уехал в Сеул, где короткое время работал в российском консульстве, но вскоре началась его эмигрантская жизнь, изменился и характер деятельности: он вступил на педагогическое поприще. В 1921—1923 гг. преподавал в японо-корейском коммерческом училище в Сеуле, потом обосновался в Хайларе, многонациональном городе с довольно большим русским населением, и до 1929 г. работал в Хайларской русской гимназии.
Затем тяготы эмигрантской жизни заставили Л.А Богословского перебраться в Харбин. Он стал преподавателем японского языка одновременно в нескольких русских учебных заведениях, но главным для него был Институте ориентальных и коммерческих наук (1925–1941). Институт располагал сильным профессорско-преподавательским составом. В нем трудились известные востоковеды: А. П. Хионин, Г. Г. Авенариус, П. С. Тищенко, П. В. Шкуркин, среди них Л. А. Богословский занимал достойное место и был единственным русским преподавателем японского языка, наряду с японцами — Нада и Удзияма. Он проработал в институте десять лет (1931–1941) и в 1940 г. был удостоен звания профессора по кафедре японского языка. Студенты сохранили о Л. А. Богословском добрую память. И через много лет один из них, И. Н. Пасынков, вспоминал: «Преподавал японский язык крупный специалист, профессор Леонид Алексеевич Богословский, человек одинокий, в живых его давно нет».
Автор статьи, к сожалению, не знает, как сложилась судьба Л. А. Богословского после 1941 г. Но, возможно, кому-то из харбинцев, живущих ныне в Австралии, известны обстоятельства последних лет его жизни.
