Сегодня я расскажу о судьбе удивительной женщины из Аделаиды, которая своей энергией, любовью к людям и задором умелой рассказчицы вдохновляет представителей разных поколений.
Мы познакомились с Маргаритой Владимировной Дейнеко в Русском Доме Южной Австралии и, как говорят, она покорила меня с первого взгляда своей простотой и душевной красотой. Хотелось слушать и слушать её рассказы о жизни, о судьбах людей, о русских эмигрантах разных волн, которые приезжали в Аделаиду, поднимались на её глазах, дети вырастали, становились специалистами. За долгие годы в Австралии она разных людей повидала. Более полувека Маргарита Владимировна занимается общественной работой в русском обществе Аделаиды. В шестидесятые годы работала в прицерковной школе, много лет трудится в комитете Русского Дома.
Сколько бы ей вопросов я не задавала, она, отвечая, каждый раз рассказывала не о себе, а о людях, которые встретились на её жизненном пути. Видно было, как она любит людей и, как любят её. Рассказывая, она несколько раз напоминала мне: «Только обо мне много не пишите и называйте меня в статье просто – Мара». Я пыталась ей возразить, сказав: «Маргарита Владимировна, прочитав статью, люди не поймут, про кого мой рассказ». А она в ответ: «Да кто в Аделаиде не знает Мару Дейнеко? А вот Маргариту Владимировну точно никто не знает».
О себе моя собеседница говорила мало, но записать её жизненную историю мне, всё же, удалось. Маргарита Владимировна (Мара) родилась в 1939 году в Китае, недалеко от селения Хэган – ныне крупный центр угольной индустрии. Из самых ярких детских впечатлений Мара запомнились «лютые морозы и сопки кругом». Земля эта с лютыми морозами располагалась в северо-восточной части Китая, в 65 километрах от границы с Россией.
Отец Мары, Владимир Николаевич Мишарин, родился в Екатеринбурге в 1896 году. Был юнкером, в 1920е годы отходил на восток страны с Белой армией и затем оказался в Китае Ему очень понравилась эта тихая страна, и он остался здесь работать и жить. Получив образование по строительству шахт, со временем стал директором угольных копий. В это время в Маньчжурии было японское правительство. В 1935 году родители Мары встретились, полюбили друг друга и поженились. В семье родились три дочери – Татьяна, Маргарита и Лариса.
Маре исполнилось шесть лет, когда в августе 1945 года Манчжурию вошла Советская армия. Войска входили накануне церковного праздника Преображения – Яблоневого Спаса. Весь вечер 18-го и весь день 19-го августа в русских церквях звонили колокола. Торжество победы присутствовало в душе каждого русского человека. 8 сентября 1945 года состоялся военный парад, приветствовать победителей вышли и многие русские жители.
Вспоминает Маргарита Владимировна: «Наше ликование было недолгим. Вскоре начались аресты. Наша мама, взяв детей, бежала к бабушке на станцию Имяньпо. Затем мы переехали в Харбин, где получили образование. Папа не мог с нами уехать, поскольку не мог бросить работу. У него под ответственностью были рабочие, и за производство и людей он очень переживал. Мы у бабушки устроились неплохо и стали ждать папу. Через 6 месяцев папа пришёл под покровом ночи. Кто-то увидел его и сразу донёс. Уже на третий день явились к нам трое солдат. Я помню, как вооруженные люди вошли в дом, один из них сказал: «Гражданин Мишарин, вас хотят видеть в комендатуре». Мама закричала, заплакала, бабушка тоже. Папа был спокоен. Перекрестил нас всех: детей, маму, бабушку и сказал маме: «Меня ты больше не увидишь».
Мы решили собрать папе тёплые вещи. Соседи тоже стали собирать вещи для своих членов семьи. Прибежав на станцию, мы увидели, как арестованных людей набивали в вагоны для животных. Люди стояли вплотную друг к другу. Так, стоя, увозили в лагеря русских из Китая. Нам сказали, что папа отправлен в таком же поезде, который уже ушёл.
Мама не теряла надежду найти отца. Выезжая из Китая, мы стали снова настойчиво хлопотать, чтобы найти его. За несколько дней до отъезда маме пришло письмо, в котором сообщалось о том, что она должна прийти в Российское консульство для того, чтобы её оформили вдовой. Первый вопрос мамы был: «Почему вдовой? Мы не получали никаких повесток».
Ответ был короткий: «Вашего мужа в 1948 году расстреляли»...
Девять лет уже не было папы в живых, а мы продолжали его искать. Я не могла всего понять своим детским умом, но видела, как менялась наша жизнь на глазах с потерей папы. В то время я не знала, что папа «вёл белую организацию». Как точно назвать то общество, которым руководил папа, я не знаю, но хорошо помню, что увозили из Китая в Россию, в основном, высокообразованных и сильных людей. У каждой семьи, оставшейся в Китае, была надежда когда-то встретиться со своим мужем, отцом, сыном, но мало кому это удалось.
В начале 1950-х годов жизнь для оставшихся русских в коммунистическом Китае стала невыносимой. Начиная с 1954-го года, Советский Союз стал вывозить русских из Китая на освоение целинных земель. Слово «целина» звучало как-то уж очень по-иностранному и заманчиво. Тяжёлое материальное положение в Китае заставляло многих людей ехать куда угодно, а уж на Родину попасть, на целину, было даже заманчиво. Многие люди верили советской пропаганде. Кто-то, не раздумывая, уезжал и гордился тем, что возвращается на Родину. Другие были осторожны и просили уезжающих родственников сообщить о том, как они устроятся на новом месте. Долгожданные весточки ждали целыми посёлками, районами. Вскоре то в одну, то в другую семью стали приходить письма, в которых сообщалось, что «жизнь в Советском Союзе хорошая… Вчера были в гостях у тёти Маши, и она очень всех угощала её знаменитыми горячими пирожками. Наелись до отвала…». На самом деле тёти Маши уже давно не было в живых: она скончалась в Китае. Странное это письмо означало: «Делать вам здесь нечего... Сидим голодные…».
Поток беженцев становился всё больше, но уже не в СССР, а в другие страны. Иногда, возможность выезда из Китая приходилось ждать от пяти до десяти лет. Отъезд русских беженцев из Китая продолжался более десяти лет, до начала 1960-х годов. Кому-то удалось выехать быстро, получив спонсорский вызов от родственников, друзей и даже незнакомых людей. К концу этого десятилетнего периода выезжали уже единицы. Прибыв в Австралию, начинали трудиться на самых тяжелых работах. Спонсорство друзей и родственников было только на бумаге, потому что вызывавшие люди, сами жили в тяжёлых материальных условиях.
Рассказ о потере отца, о жизни в послевоенный период в Китае давался Маре не легко. Воспоминания разволновали её, и я перевела разговор на другой период её жизни, о котором она говорила уже совсем в другом настроении.
– Вы приехали в Австралию в 1957 году в восемнадцать лет, и вы не говорили по-английски. Как вам удалось найти работу?
– На третий день по прибытию в Австралию я уже устроилась работать в швейную мастерскую. Её хозяин был русский. Я никогда до этого не шила, но быстро научилась. Мне нравилось в Австралии, но ностальгия у меня была просто дикая. Я болела по всему русскому, в прямом смысле этого слова. Вскоре в Сиднее я нашла Русский клуб на Джордж стрит стала регулярно ходить туда.
В январе 1962 году я вышла замуж и переехала в Аделаиду, к тому времени мне исполнился 21 год. Мой муж Георгий, испытав немало в немецких лагерях, приехал в Австралию в 1950 году. Вскоре у нас родилась дочь и несколько лет я была полностью поглощена семейными заботами. Как только дочери исполнилось шесть лет, и она пошла учиться, я окунулась с головой в работу прицерковной школы. Была казначеем и возглавляла родительский комитет. Работа с людьми оказалась непростой, но мне это очень понравилось. Мы с родителями учеников поставили цель: выстроить здание школы – и это нам удалось. Когда я начинала работать казначеем, в школьной кассе было четыре шиллинга, а уходя из школы, я оставила целый капитал. Затем я перешла работать в Русский дом Аделаиды, и вот здесь я работаю уже 38 лет. В 1978 году приобрели здание, которое и стало нашим новым Русским Домом. Председателем был М.Н.Чуркин, Ира Чуркина возглавляла дамский комитет, а затем передала эту работу мне. Шесть председателей сменилось за это время. И.Кузуб, И.Строковский, М Чуркин, И Гончарова, И. Лещев. Затем председателем стала приехавшая из Сиднея Марийка Эскотт, а сейчас Сережа Амброс.
– Сколько человек работает в комитете Русского Дома Аделаиды?
– В правлении одиннадцать человек. Есть в комитете и новоприезжие, и дети из семей старых эмигрантов. Это нам очень отрадно, но основную лямку пока по-прежнему тянут старики из китайской, германской – послевоенной эмиграции.
– Отличаются ли, на ваш взгляд, приезжие 90-х годов от эмигрантов последних лет.
– Среди тех, кто приехал в 90-х, было больше людей без веры в Бога. Сейчас из России едут люди с верой и сразу идут в храм. Видно, что духовно Россия возрождается. Я особенно уважаю теперешнюю российскую молодую смену, которая ходит постоянно в церковь. Это совсем другая молодежь. Это молодежь, на которую можно положиться. Иногда наблюдаю в храме и вижу, что нас, людей старшего поколения, в храме стоит меньше, а молодежи – полный храм. Столько детишек приводят на причастие, что сердце радуется. Есть, конечно, и другая молодежь, приезжающая из России, которая учит детей только развлекаться по выходным, а не ведут их в храм и не прививают наши русские традиции.
– Вся ваша жизнь направлена на благо русского общества. Дома вы готовите борщ, пельмени и приучили к русской еде детей и внуков. А внуки ваши испытывают такую потребность? Они говорят по-русски?
– У них отец австралиец, поэтому дома говорят по-английски, но внуки тоже любят всё русское. Я с ними говорю по-русски, и они всё понимают. Младшего спрошу «Как дела?». Он отвечает «Хорошо!». Он знает, что я хочу слышать его русскую речь.
– И последний вопрос: вы так любите Россию и живёте без неё. Вы счастливы?
– А как же мне быть несчастливой! У меня есть внуки, дети, я живу в прекрасной стране и я не живу без России. Россия живёт в каждой моей клеточке. Нам наши родители передали сильную любовь к своей Родине. Теперь и я, работая в Русском доме, хочу привить любовь к стране моих предков всем, кто сюда заходит и, кто меня окружает. Пусть через борщ, через пирожки и пельмени, но я несу эту любовь людям, и для меня главное, чтобы все знали, что Россия наша особенная страна, что еда у нас лучшая, песни звонче, девушки и женщины краше. Через кого-то же должны и в далеких странах узнавать самое лучшее о России. Значит, так Богу угодно, что живём мы здесь. Мы все вместе бережем нашу Русь и в Австралии.
Беседовала
