В субботу, 28-го июня, группа «Русские мемориалы» собралась в Тувонге, чтобы навести порядок на захоронениях русских священников и участников Первой мировой и Гражданской войн. У каждого из нас свои заботы: семьи, работа, ипотека и ещё множество проблем, которые надо постоянно решать. Но я безмерно благодарна своим друзьям за то, что они есть; за то, что они — настоящие; за то, что готовы бросить все свои дела, взять в руки мётлы и швабры, щётки и тряпки и потратить свой выходной день, чтобы привести в порядок несколько русских могил на старом кладбище Брисбена.
Первый субботник-разведку малым составом мы провели пару месяцев назад: отмыли пару крестов, определили — что может понадобиться в работе. Выяснилось, что понадобятся тележки и канистры, так как кран с водой находится давольно далеко от участка с русскими захоронениями, а таскать полные вёдра было тяжеловато даже для мужчин. К тому же было ещё довольно жарко, поэтому генеральную уборку решили отложить до зимы.
В субботу небо хмурилось с самого утра, казалось, что вот-вот пойдёт дождь и всё придётся отменить, но обошлось. На кладбище приехали почти одновременно, выгрузили из машин инвентарь и инструменты. После короткого совещания распределились по рядам и закипела работа. Некоторые могилы находились под деревьями и были полностью завалены листьями. Листьями и сломанными ветками были также завалены проходы между рядами. Пришлось сперва сгребать их в мешки, мешки оттаскивали в мусорные ящики, которые тоже находились на порядочном расстоянии от места уборки — пригодилась тачка, и только после этого стали мыть памятники.
Тут же случилось первое открытие — на могиле офицера Енисейского казачьего войска Семёна Шершова под толстым слоем листьев оказалась ещё одна табличка, которую раньше было просто не видно. Когда начали мыть бетонное покрытие, выяснилось что водосток полностью забит листьями и надо было его как-то прочищать. Хорошо, что у кого-то в багажнике с предыдущей вылазки на кемпинг остались длинные колышки для палатки — ими и пробивали засорившееся отверстие, вода стала уходить. Семён Шершов родился в 1895 году, участник Гражданской войны. В Брисбен переехал в 1927-м, был писарем и казначеем казачьей станицы. Умер он в 1951 году, когда ему было всего 56 лет.
Так же почти полностью была завалена листьями могила мичмана Мотылева. Владимир Капитонович был флотским инженером-механиком, в составе эскадры контр-адмирала Георгия Карловича Старка с остатками Сибирской флотилии ушёл в 1922 году на Филиппины. Там, по приказу американских властей, под чьим контролем находились тогда это островное государство, экипажи сошли на берег и были отправлены в лагерь для перемещённых лиц. После роспуска эскадры, Владимир Мотылев перебрался в Австралию. Он умер в 1954 году. Рядом с могилой, почти вплотную, растёт большое дерево — пришлось срезать ветки, ну, а потом — снова за грабли, щётки и лейки, пока не стал виден результат — отмытые от грязи и копоти крест и бетонное покрытие.
К полудню распогодилось, выглянуло солнце и стало даже жарковато. Ребята немного подустали, и было решено устроить небольшой перерыв, чтобы передохнуть и подкрепиться. Собрались в беседке, вытащили из рюкзаков термосы с чаем и кофе, бутерброды и…
Неожиданно в беседке появился молодой человек, и, с акцентом, но на русском языке, спросил — как ему добраться до «Lone Pine Koala Sanctuary»? Это заповедник коал, километрах в 10 от Тувонга. Разговорились и выяснилось, что парень родом из Польши, химик-фармацевт, русский язык учил… на практике в Германии, сейчас стажируется в Сиднее, а в Бисбен прилетел на конференцию в Университет Квинсленда. В оставшееся свободное время решил съездить в заповедник коал, вышел не на той остановке, оказался на кладбище и вдруг услышал русскую речь. Надо ли говорить, что быстро его не выпустили? В порыве славянского братства напоили чаем, а потом его коллега, профессор химии, просто усадил аспиранта в машину и отвёз его прямо до места.
А мы тем временем продолжили свою работу. Когда просохло надгробие на могиле подпоручика Николая Пайселя, мы глазам своим не поверили: почерневшая, закопчёная табличка, где надпись читалась с трудом, стала почти белой, и, хотя потёки от металлических букв окончательно не отмылись, а использовать какие-либо химикаты мы принципиально не хотели, результат всё-равно впечатлял — могила ветерана впервые за многие годы была приведена в надлежащий вид. Николай родился в семье старшего врача рязанского Мариинского лазарета Владимира Эрнестовича Пайселя — статского советника и доктора медицины. В 1915-м году поступил на юридический факультет московского университета. Шла война и он в 1916-м перевёлся в Чугуевское военное училище. Через полгода был произведён в прапорщики с назначением в 158-й пехотный полк. В августе 1918-го прибыл в действующую армию. Николай Владимирович умер в 1972 году от пневмонии в возрасте 78 лет. Свою жену, Надежду, он пережил на 13 лет…
И так — ряд за рядом, надгробие за надгробием, 9 человек и 5 часов работы. Чистый бетон и отмыты кресты на могилах потомственных русских офицеров братьев Корженевских, поднят обратно на постамент крест на могиле оренбургского казака Дмитрия Меньшенина — нам ещё предстоит решить — реставрировать его или устанавливать новый.
Отмыт и подготовлен к покраске крест на могиле капитана 2-го ранга Михаила Коренева, но бетоное покрытие разрушено — в центре огромная дыра, провал грунта, эту проблему тоже надо будет решать.
Кроме уже перечисленных, в тот день были приведены в порядок захоронения уральского казака Ефима Кораблёва и его жены Параскевы Ивановны, оренбургского казака Степана Шитякова, протодиакона Валентина Фон Трейфельдта и его семьи, атамана Уральского казачьего войска Владимира Толстова и его жены Елизаветы Миновны, полковника Доможирова, архимандрита Мефодия, иеромонаха Федота Шаверина, протопресвитера Валентина Антоньева и его семьи, уральского казака Павла Землянушнова, священника Адриана Турчинского и его семьи — всего около 20 могил. Это почти половина из нашего списка, а значит, что впереди ещё не один субботник. Хочется верить — со временем нас будет больше, неравнодушных жителей Брисбена. Ведь это наше наследие, никто кроме нас не сделает эту работу.
