Эта рукопись выпала из толстого потёртого тома «Бессонницы» Стивена Кинга, которую я извлёк из уличной библиотеки. Пять листков, исписанных с двух сторон убористым почерком. Я присел на лавочку рядом с висячим ящиком библиотеки и не вставал, пока не прочёл их все — пять не связанных друг с другом трогательных очерков. Никакого отношения к Стивену Кингу они не имели, но и имени автора, или хотя бы каких-либо инициалов нигде не было. Что делать с драгоценной находкой? В любом случае, как я понимаю, минимум двадцать процентов от этих ценных бумаг поступает в мою личную собственность по праву нашедшего а, значит, один листок из пяти принадлежит мне, и я могу с ним делать, что пожелаю! Я пожелал опубликовать первый в газете. Может быть, подлинный автор объявится…
«Прощание с партнёром
Передо мной стояла душераздирающая задача: дать согласие на усыпление моего партнёра по службе.
В течение последних двенадцати лет я неотлучно работал в паре с Меланом — замечательным лабрадором, большим, сильным, красивым, абсолютно чёрным по масти. Именно окраска шерсти дала ему кличку Мелан: белыe животные — альбиносы, чёрные — меланисты.
С крупной головой, с трапецеидальными свисающими ушами, с царственным взглядом, Мелан был яркой индивидуальностью. Большинство собак — просто собаки, но иногда вы встретитесь с такой, которая столько же собака, сколько и человек. С врождённым аристократизмом Мелан позволял погладить себя только самым близким людям и то не всегда. Он был предан одному человеку. Насколько он был строг и непримирим с другими, настолько наши отношения были братскими и никогда не менялись. Каждое утро, когда я открывал дверь его жилища, он прыгал на меня, обхватывал лапами и после приветствия и дружеского похлопывания мчался вверх по ступенькам, толкал дверь, выскакивал на улицу, готовый к работе. Мы выезжали с Меланом на срочные вызовы в самые удалённые места штата. Только за последние месяцы он выследил парня, убившего свою подругу в Бреваррине, обнаружил упрятанные экспонаты после ограбления музея в Идене, нашёл мальчика, заблудившегося в лесу возле деревни Пиллига. За годы службы он помог мне изъять около девяти килограммов марихуаны, кокаина, героина и трёх миллионов долларов наличными.
Лабрадор был смышлён необыкновенно. Однажды я совершил ошибку: показал ему, как открываются двери вагонов и купе в поездах — искусство, которое он освоил за три минуты. Он понял, что нужно всего лишь ухватить ручку двери зубами, затем потянуть её на себя и повернуть. Потом, когда мне нужно было уходить одному, без него, и я оставлял его в купе, он самовольно открывал разделяющие нас двери: ему нужно было постоянно находиться рядом со мной.
Часто при серьёзном патрулировании Мелан прижимался ко мне головой, чтобы я почесал у него за ухом. То ли этот мощный, умный пёс нуждался в поддержке, то ли он хотел поддержать меня. И те людские преступления, которые он потом помогал раскрыть, выглядели в моих глазах особо жестокими...
Несчастье обрушилось на нас в тот день, когда утром после моего приветствия он упал на меня тяжёлым камнем, совершенно не управляя телом. После нескольких тестов ветеринар определил, что у него лёгочная гипертензия — недостаточное поступление кислорода к лёгким и правая сторона сердца увеличена, отчего кровообращение значительно ослабло. Через несколько недель начались случаи потери сознания и припадки. Один раз такое случилось во дворе. Я сел на траву рядом с ним, мягко поглаживая его и ожидая конца приступа. Войдя в дом, я догадался, что жена и дочь видели всё из окна, ожидая, что инцидент кончится благополучно. Но благополучно это не кончилось. Женщины плакали, не скрывая слёз, понимая, что за этим последует. Дочери было два года, когда Мелан появился в семье. Она знала его практически всю свою жизнь...
Настал день, когда я должен был отвезти партнёра к ветеринару для неизбежного. После двух тысяч поездок, которые мы с ним сделали вместе, Мелан, не способный сейчас шагнуть со двора даже на полметра, сидел выпрямившись на передних лапах на своём сиденье, совершая со мной последнюю поездку. Расстояние до ветеринара небольшое, но я ехал... восемь часов. А он сидел, как всегда, настороже, проверяя и запоминая маршрут. Как может собака, которая едва дышит, оставаться в вертикальном положении и быть предельно бдительной так долго!..
Я сижу здесь, на стоянке, в полукилометре от пункта назначения, пишу положенное по уставу заявление ветеринару. Пишу медленно и сумбурно. Мелан сидит рядом, наблюдая, как я пишу о нём. Он изредка поворачивает ко мне морду, давая понять, что всё будет в порядке. И чем больше он успокаивает меня, тем больше я сомневаюсь в правильности своего решения.
Слёзы текут по моим щекам...»
