Три года как нет с нами замечательной рассказчицы Серафимы Лаптевой. Цветы были любимой темой в её творчестве. Они у неё и в названиях, и в текстах, они либо самостоятельные герои этюдов, либо определяют характер персонажа в рассказе, либо просто цветут, украшая повествование. Каждая книга Серафимы Лаптевой — распустившаяся роза. Листаешь её, из неё сыпятся лепестки. А «Венок цветочных этюдов» — сплетённая ею стемма для нежно любимой Австралии.
Лет пятнадцать назад в сиднейском Клубе книголюбов отмечали день рождения Серафимы. По окончании мероприятия я отвозил её, её мужа Мишу и Нору Крук домой. Когда садились в машину стал накрапывать дождь, поднялся ветер. Пока я всех усаживал, бросив на свободное место стопку книг, приобретённых на вечере, листки номеров «Чашка кофе», цветы и подарки, вручённые Серафиме, непогода разыгралась. На одном из перекрёстков шквальный ветер распахнул заднюю дверцу с Мишиной стороны, всё, что лежало рядом с ним: цветы, книги, бумаги — вылетело из машины, завертелось и понеслось по мокрой улице. Подаренная вазочка, приземлившись, подпрыгнула несколько раз и раскололась.
Я остановил машину, выскочил, захлопнул и замкнул дверцу, радуясь, что Миша не вылетел вместе с цветами, и страшно негодуя на себя за оплошность.
— Да не расстраивайся, — успокаивала меня Серафима, — мне всё равно некуда это ставить!
Так я остался без Серафиминых книг, а Серафима — без подаренных букетов. Но несколькими годами позднее история эта имела неожиданное и удивительное продолжение.
Я был приглашён на свадьбу к дальним родственникам. Меня усадили за одним из столов, где я не обнаружил ни одного знакомого лица. Тем не менее, пожилая полная дама, сидевшая рядом, тут же громко спросила, не нахожу ли я, что невеста необыкновенно хороша собой. Я находил. Поэтому кивнул в ответ, на что её сосед добавил:
— Очень уж хороша! Хоть отправляй на конкурс красоты!
— А что, — спросил кто-то, — красивая внешность — это всё, что нужно для таких конкурсов?
— Ну да, а что же ещё! — ответили ему.
— Я с этим не согласна, — вступила в разговор молодая женщина напротив, — Конечно, привлекательные черты лица, фигура и тому подобное важны, но зачастую не эти качества выигрывают. Расскажу вам случай… Я много лет играю в теннис. Одно время меня кроме тенниса вообще ничего не интересовало. Кое-как отсидишь на лекциях и — на корт! Приезжала к нам на тренировки из какого-то неближнего района парочка — Кэтрин и Томас. Регулярно приезжала, два раза в неделю. Я часто играла то с ним, то с ней. Честно сказать, исключительной красоты в её внешности я не заметила... В один день до начала тренировочных игр подходят они ко мне, явно чем-то взволнованные. Кэтрин протягивает маленькую помятую книжку. Верхний угол обложки оторван. От имени автора сохранились только восемь белых букв: «Серафима…»
— Вчера вечером, — говорит Кэтрин, — кто-то при сумасшедшем ветре и дожде разбрасывал на улицах цветы, книжки, листовки. Эта книжица носилась по мокрому асфальту пока не попала мне под ноги. Я её дома подсушила, разглядела. Она на русском, только название на двух языках: «Венок цветочных этюдов». Будь добра, переведи хоть один этюд! Умоляю!
— Прямо сейчас?
— Да, очень нужно!
Мы сели на скамейку для болельщиков. Первый в книге этюд — «Золотая мимоза». Я читала его про себя и переводила вслух. «Видели ли вы, как стремительно распускается мимоза?» — спрашивает Серафима. «Нет!» — качают головой мои слушатели. Тогда она продолжает: «Словно по команде, в один и тот же день, в один и тот же час расцветают тысячи деревьев, взрываются миллионы почек, наполняя воздух свежим благоуханием. Всего восемьдесят минут совершается это таинство — и вот уже бушует в лесу, на городских и сельских улицах, вдоль автомобильных трасс золотое пламя пушистых, крупных гроздьев, и склоняются под их тяжестью длинные и гибкие ветви деревьев…»
— Замечательно! — восклицает Томас, дослушав этюд до конца.
— Милая, — умоляет Кэтрин, — следующий этюд очень короткий, переведи, пожалуйста, его тоже!
Я перевожу ещё три странички. Это — «О чём звенит колокольчик». Мы слышим: нежные грациозные сине-фиолетовые цветы из рощи под Канберрой звенят, они передают привет своим родственникам, колокольчикам русских лесов... А я уже не могу остановиться, читаю про величественный цветок вората, который расцветает, как ласковый поцелуй, про розу пустыни — цветочную эмблему Северной Территории, про эвкалиптовое голубое чудо Тасмании, про красавицу орхидею из Куктауна, про австралийский Аленький цветочек…
Так и дочитали книгу до конца. Кэтрин и Томас восторженно поцеловали меня в щёки, каждый со своей стороны. Вот смешные!..
Я пропустила тренировку, но не жалела. Всю дорогу домой перед глазами каруселью вращались алые, синие, желтые цветы и звучали сказочные слова автора, чьё первое имя Серафима я хорошо запомнила.
После этого я не видела ребят три месяца. Они появились неожиданно и, не заходя в раздевалку, сразу подошли ко мне, улыбающиеся, счастливые, с несколько погрубевшими лицами.
— Где вы так долго пропадали? — не удержалась я от вопроса.
— Мы изъездили всю Австралию. Побывали во всех штатах и территориях! — ответила Кэтрин.
— Участвовали в соревнованиях по теннису? — догадалась я.
— Нет. Мы ходили по лесам и холмам, опускались в ущелья, ночевали в пустыне и на берегах ручьёв, лазили на скалы и деревья...
— Вы что, занялись туризмом?
— Нет. Мы собирали цветочные эмблемы штатов Австралии!
Я продолжала недоумевать.
— Помнишь книжку, что ты перевела три месяца назад? — спросил Томас.
— Конечно!
— Вот мы и собирали цветы, описанные в книге, — сказала Кэтрин.
— И сплели из них великолепный венок! — подтвердил Томас. — Назвали его «Венок Серафимы», и Кэтрин с этим венком на голове победила в Канберре на конкурсе красоты!..
Никто за столом не слушал так внимательно, как я. Мне неудержимо захотелось позвонить Серафиме, поведать ей только что услышанную историю. Мобильного телефона тогда у меня не было. Я оставил свадьбу, поехал домой, но по дороге передумал звонить: через три недели ожидалась встреча в Клубе книголюбов, там и расскажу!
И рассказал.
Яков СМАГАРИНСКИЙ
