Грабитель-интеллектуал
Вчера в сиднейском Олимпийском парке трое молодых людей подошли к тридцатилетнему мужчине, прогуливавшемуся там с собачкой, и потребовали вручить им содержимое его карманов и рюкзака.
Мужчина не сопротивлялся. Перекладывая кошелёк в свой карман, один из разбойников обратил внимание на собачку.
— Вау! — воскликнул он. — Так это же подлинный мопс! Точно такой был у первой жены Наполеона Жозефины! Его звали Фортуна… Он цапнул Бонапарта, когда тот в спальне слишком приблизился к хозяйке. — Грабитель поднял пёсика, выдернул из руки хозяина поводок и трое (не считая собаки) поспешно удалились.
Заполнив подробную анкету о грабеже, дежурный местного отделения полиции успокоил сильно расстроенного пострадавшего:
— Не волнуйтесь, наши детективы легко найдут преступников и вашего мопса: не так уж много интеллектуалов среди уличных бандитов!
Первая зарплата
На время ремонта дома семья с шестилетней Дoлли переехала к соседям. Когда бригада строителей начала работы, девочка пошла в свой двор посмотреть, что там происходит. Она быстро подружилась с рабочими, крутилась возле них, задавала вопросы и даже выполняла очень важные поручения, которые строители придумывали, чтобы девочка чувствовала себя нужным человеком. И обедала она вместе с ними.
Так продолжалось всю неделю, а в пятницу утром она, как и все рабочие, получила зарплату: конверт, в котором был чек на один доллар с настоящей выпиской из платёжной ведомости.
Радостная, она побежала к маме.
— Ах ты, моя кормилица! — сказала мама. — Пойдём в банк, откроем счёт на твоё имя.
Кассирша в банке всплеснула руками:
— Это твоя первая получка?
Девочка закивала.
— Молодец! А на следующую неделю ты опять пойдешь на работу? — спросила кассирша, протягивая девочке доллар. Долли взяла деньги и отвечает:
— Если эти ленивые ублюдки с фабрики, дьявол их возьми, привезут нам арматуру, то я
выйду на работу.
Кровная гордость
Мне доверили отвезти внука на соревнования по теннису. Я первый раз попал на сражения девяти-десятилетних спортсменов и с интересом наблюдал за происходящим. Некоторые дети буквально неистовствовали после каждого их неудачного удара; они плевались, швыряли ракетку в сторону на несколько метров или в сердцах наотмашь били ею по земле, вызывая у меня глубокое сочувствие к их родителям: современные теннисные ракетки — довольно дорогое удовольствие.
Я знал, что мой внук не позволяет себе таких глупостей. Но Адам заявил, что, когда он выйдет играть, меня не должно быть среди зрителей: он нервничает в присутствии родных и близких. Поэтому, когда его вызвали на площадку, я быстро удалился с трибуны болельщиков, а потом также быстро вернулся к площадке, с другой стороны, спрятался за большой, оказавшейся страшно колючей пальмой, и стал следить за игрой. Чтобы внук меня не заметил, я отбросил подальше свою широкополую шляпу на траву и старался держать голову очень близко к стволу дерева.
Адам играл сдержанно, выигрывал без эмоций, проигрывал достойно. Зато я при каждой его ошибке ойкал, ёрзал, дёргался, неожиданно для себя странно пищал и хрюкал, отчаянно бил пальму руками, ногами и головой...
Встречу выиграл Адам. Я обошёл корт снаружи и гордо вышел его поздравить. Он посмотрел на меня с испугом. Руки мои были в крови, новенькие кроссовки расцарапаны насквозь, я чувствовал жжение в коленках, во лбу и на затылке…
Мы поспешили к водопроводу промыть мои раны. Но туда невозможно было подступиться: бабушка проигравшего мальчика отливала водой потерявшего сознание дедушку.
Яков Смагаринский
