«Игры света и тени — солнцеликая вязь,
Сад цветущих камелий, миссис Кук, он для вас.
Жизнь достойна Гомера, хор трагедии тих.
Так дерзали вы верить, как живут за двоих.
Бороздит океаны старый парусник. Свет,
Преломлённый в фонтане, — это Элизабет».
Лариса ПАТРАКОВА
Памятная доска у небольшого фонтана в Национальном Саду камелий (Сазерланд, Новый Южный Уэльс) неожиданно превратила мою праздную прогулку среди цветущих камелий в кругосветное плавание.
Доска посвящена Элизабет Кук — жене капитана Джеймса Кука.
Много ли я знаю памятников жёнам великих открывателей новых земель? Не очень. Приходит на память только мемориал Семёну Дежнёву в Якутии, где он сидит на скамье с женой Абакаядой и сыном Любомиром, двадцать лет ждавших его из путешествия.
Столько же ждала мужа Элизабет Кук до его трагической гибели на Гавайях, а потом ещё пятьдесят шесть лет хранила ему преданность и верность.
Рядом с доской мемориальный камень с выгравированной копией портрета Элизабет. Я потом видел оригинал его в публичной библиотеке штата над стопкой книг о капитане Куке. Меня поразило лицо девяностолетней мужественной женщины, пережившей супруга и их шестерых детей. У неё удивительно молодые глаза, она в шляпе с гофрами, делающими её голову поразительно похожей на большую белую камелию...
«Ох, не потому ли памятник ей поставили в саду камелий?..» Что за вздор лезет в голову!.. А вздор ли?.. В одной из книг (под портретом) встретилось упоминание, что «камелии были любимыми цветами миссис Кук», что в ожидании мужа из последнего плавания она, рукодельница с детства, вышивала камелии на капитанском жилете, предназначенном для приёма у короля... Но её Джеймс не вернулся из плавания. Рисунок на жилете остался незаконченным.
Я тогда в библиотеке долго не отходил от её портрета. Да, Элизабет самозабвенно любила Джеймса. Но и на холсте видно, что любила она не безропотно. Я даже представил себе один из их диалогов, где она горячо возражала мужу. И случилось это, скорей всего, когда он сообщил ей о своём назначении командовать третьей кругосветной экспедицией.
— Но вы же, Джеймс, уже в отставке! — возмутилась она в тот вечер. — Как они могут?
— Дорогая моя Бет, — ответил он, — этот вояж в интересах Британии. Мне поручили найти северо-западный проход...
По знакомым только ей ноткам страсти в его голосе она поняла, что не морские лорды уговорили его, он сам предложил себя. Добровольно. Она знала: множество попыток уже было сделано португальцами, голландцами, французами, русскими найти проход из Европы в Тихий океан в широтах арктического круга, но все они были безуспешны. Многие погибали, столкнувшись со льдами, многие, измученные и выдохшиеся, возвращались, уверовав в невозможность такого прохода.
— И вы, Джеймс, готовы ради поисков того, что не существует, оставить жену и сыновей...
— Я не убеждён, Бет, что проход не существует... И ещё: нас с вами ждёт вознаграждение, достаточное, чтобы зажить комфортно в просторной усадьбе с большим садом ваших любимых камелий.
— Я могу жить и так, когда меньше комфорта, но больше моего мужа! Я ждала вас, Джеймс, семь лет до свадьбы... А потом... за семнадцать лет после неё, если сложить все месяцы, недели и дни, проведённые вами дома, не наберётся и трёх с половиной лет! Когда же вы станете мужем для меня и отцом для сыновей?
— Бет, родная, это будет моё последнее плавание, обещаю!
— Когда вы, Джеймс, отправляетесь искать новые земли, я тоже открываю нечто такое, которое никогда не желала бы открыть. Вы говорили о ваших страшных бедствиях на том длинном рифе у Новой Голландии*. Я же без вас каждый раз попадаю на бесконечные рифы тоски и беспомощности, которые гораздо острее коралловых пик... Вы обрекаете меня быть и матерью, и отцом нашим детям, изучать навигацию, астрономию, географию в попытках объяснить им, что держит их отца так далеко…
Джеймс молча отошёл к окну. Широко расставив ноги, он всматривался в темноту. Он уже был в море, уже на шканцах, уже капитан корабля.
Она понимала: у неё могущественный соперник — Великий океан, не терпящий конкурентов, не желающий надолго разлучаться с её мужем. И с этим Элизабет ничего не могла поделать…
*****
Еще одна женщина постоянно интересовалась Джеймсом Куком. Российская императрица Екатерина следила за каждым плаванием британского первооткрывателя. Она восхищалась «ловкостию», с которой он приносил своему королю Георгу новые тихоокеанские острова.
В 1793-м Екатерина распорядилась отобрать шестнадцать молодых офицеров для отправки в Великобританию на стажировку в Королевском военно-морском флоте. Россия нуждалась в своих собственных Куках для дальневосточных и кругосветных походов, способных обнаружить то, что ускользнуло от зоркого взгляда великого британца.
Для всех отобранных кандидатов капитан Кук был кумиром ещё в их ранние кадетские годы. Они знали о нём всё: каждый дюйм, нанесенный им на карту, каждое слово, написанное им в корабельных журналах и отчётах, каждое доступное сообщение о его личной жизни. Авторитет Кука для них был настолько непререкаем, что даже гораздо позднее, когда они уже сами командовали экспедициями, то калибровали свои более совершенные приборы по старым измерениям Кука; они не упускали возможности посетить места, где пришвартовывался Кук, чтобы осмотреть следы пуль на деревьях от давнишних схваток с островитянами; они следовали практике Кука присваивать местам имена своих первых лейтенантов, но никогда не переименовывали их, если Кук давал им название раньше.
Среди отобранных для стажировки оказались Яков Беринг, Михаил Баскаков, Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский. Последние двое через десять лет совершат первое русское кругосветное плавание.
По прибытию в Лондон все шестнадцать стажёров решили нанести визит миссис Кук.
— Какие цветы понесём, господа? — спросил Крузенштерн.
— Камелии! — уверенно предложил Баскаков.
— Почему камелии? — поинтересовался Лисянский.
— Потому, что Джеймс все свои письма к Элизабет заканчивал маленьким рисунком камелии, — по-прежнему уверенно отвечал Баскаков.
— Постойте, сударь, — обратился Беринг к Баскакову, — известно, что Элизабет сожгла все письма мужа. Кто, кроме неё, мог видеть маленькие камелии в письмах?
Баскаков слегка замялся:
— Но... всем также известно, что последние донесения и личные письма капитана Кука
были доставлены в Лондон из Петропавловска-Камчатского и шли через всю Россию целый год.
— Ах, вот оно что, — пробормотал Лисянский. — Тайная канцелярия не теряла времени даром в течение того года…
— Полно вам, сударь! Заказываем две дюжины камелий, — заключил Крузенштерн.
— Может быть, — не унимался Лисянский, — лейтенант Баскаков также знает, отчего миссис Кук сожгла письма.
Все повернулись к Баскакову.
— Извольте... Могу предположить, господа... В последние два года перед гибелью у легендарного морехода заметно стал меняться характер. Не в лучшую сторону. Он стал проявлять грубость с матросами, вспыльчивость с офицерами, высокомерие с туземцами... Элизабет замечала его неуравновешенность в письмах. Чтобы ничем не омрачать славу мужа перед потомками, она и сожгла переписку.
— Свидетельство великой любви, — заключил Беринг. — Я бы подарил ей все камелии на свете!
******
К сожалению, встреча русских моряков с миссис Кук не состоялась. В то время, когда они намеревались посетить её, она находилась в госпитале в крайне тяжелой депрессии после почти одновременной гибели двух младших сыновей и никогда не утихающей боли от безвременной смерти мужа и четырёх старших детей.
Обещание Джеймса Кука и пожелание Якова Беринга исполнились в 1970 году, когда муниципалитет Сазерланда отмечал двухсотлетие со дня высадки Кука на его побережье. Женский комитет подарил Элизабет Кук скромный памятный фонтан-пруд с кристально чистой водой. И как приложение к нему был раскинут роскошный сад вечнозелёных цветущих камелий, самый большой в Австралии.
Я часто прихожу в этот сад, останавливаюсь у пруда. Он мал, но я вижу в нём все океаны, через которые прошёл капитан Кук и все слёзы его жены, в вечной тоске и тревоге ждавшей мужа из очередного плавания.
В последнее моё посещение я встретил там шумную компанию молодых женщин. Они были в ярких броских платьях и все — беременные. Словно делегация клуба будущих мам! Удивительно символично и красиво смотрелись они среди камелий у пруда, посвящённого Элизабет Кук. Я мысленно пожелал им более спокойной и безмятежной женской судьбы. Потому что судьба Пенелопы — не для всех.
Яков СМАГАРИНСКИЙ
Вы сможете прочитать 44 рассказа Якова Смагаринского на сайте "Единения" www.unification.com.au/en/authors/user/61/
