Звезды мирового балета на гала-концерте в Сиднее

---

Гала-концерт звезд мирового балета состоится в субботу 16 и в воскресенье 17 июля в театре Coliseum на западе Сиднея - здании уникальной современной архитектуры, со зрительным залом на 2000 мест.

Перед началом этого необычного и значительного события в культурной жизни города мы хотим познакомить вас с нашим соотечественником, Славой Тютюкиным, художественным руководителем этого проекта, в прошлом артиста балета Михайловского театра в Санкт-Петербурге, а сейчас управляющим директором Академии танца Тани Пирсон в Сиднее, известной своими учениками далеко за пределами Австралии. Накануне гала-концерта Юлия Фёрнас, педагог, член Международного совета по танцу при ЮНЕСКО (CID UNESCO) побеседовала со Славой Тютюкиным.

— Слава, не возражаешь, если мы начнем «танцевать от печки»? Что тебя привело в балет?

— История такая: моя мама в 90-е годы, когда начиналась перестройка, познакомилась с женщиной, сын которой переехал в Австралию, в Перт после того, как закончил Академию Русского балета и танцевал в театре Бориса Эйфмана в Петербурге.
Мама решила, что это замечательная профессия - можно путешествовать, жить за границей, видеть мир, потому что после Советского Союза, где все было закрыто, это было, безусловно, бонусом. Так что мы решили, надо попробовать. В то время я занимался гимнастикой, и тренер, бывшая балерина, глядя на мои данные, тоже посоветовала. И я решил пойти… В первый год меня не взяли, сказали из-за роста. Я тогда вернулся в гимнастику, расстроился, но не сдался, а со второго раза поступил в Вагановку.

— А какие самые яркие воспоминания у тебя от твоей исполнительской карьеры? Ты уехал из России в 18 лет, то есть, почти сразу после окончания училища?

— Мне очень повезло - во время моего выпускного года в академии я уже получал стипендию от Михайловского театра. И по окончании училища меня сразу пригласили в этот театр солистом.  В 17- 18 лет я начал танцевать роли в балетах «Жизель», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта», «Корсар» и других. В том году был особенный сезон - как бы новое становление Михайловского, бывшего Мусоргского, театра. Руководители пошли в сторону коммерческого развития и пригласили Ваню Васильева, Наташу Осипову, им было как раз 17-18 лет, Денис Матвиенко приехал с женой из Киева, Леонид Сарафанов пришел в театр из Мариинского, Семен Чудин (он сейчас в Большом), Маша Кочеткова из Сан-Франциско - и вот мы все вместе танцевали.

— Прямо созвездие имен!

— В мой первый год работы в театре самое большое впечатление у меня осталось от поездки в Японию.  Я танцевал там с Рузиматовым «Корсар» - мы делили одну и ту же роль.  Потом, когда я уехал уже в Европу, я танцевал в разных театрах. Мне посчастливилось работать с Охадом Нахариным из Израиля. Он создал программу “Урок Гага”, который сейчас настолько популярен во всем мире, что даже Натали Портман, готовясь к съемкам фильма “Черный Лебедь”, занималась по этой программе. Эта программа учит, что танцору нужно следовать своим ощущениям! Нам повезло, Охад приехал в Германию, мы с ним работали шесть  недель лично, что редкость. Это было для меня просто ОТКРЫТИЕ. Будучи классическим танцовщиком, я поначалу ненавидел это абсолютно, а потом полюбил. Это очень круто! Он буквально создал платформу для современной хореографии. У него даже есть фильм, в котором он преподает урок, стоя на кубе в центре футбольного поля, а вокруг тысячи людей!

— Вот вам и объединяющая сила искусства!

— Да, да, именно!

— Мне до сих пор иногда снятся кошмары, что я бегу из гримерки на сцену, теряясь в лабиринтах незнакомого театра, а на сцене уже вовсю идёт моя музыка - я безнадежно опоздала на свой выход… У тебя бываете такое?

— Меня кошмары мучают, когда нужно говорить! Нас не учили выступать на сцене, используя свой голос, больше - язык тела. Поэтому, когда нужно выступать, говорить что-то, интервью давать, то всегда мандраж, похожий, наверное, на тот, когда я на сцену в первое время выходил танцевать. Так что в ночь накануне я всегда очень нервничаю, даже бывает, снится что-то такое.

— А когда танцуешь на сцене - не снится?

— Если честно - нет. Просто у меня такой график загруженный, я так устаю, что мне вообще мало что снится. И потом - я нашел себя и после сцены.

— А когда и чем тебя привлекла бизнес- сторона балета? И как произошел твой переход на менеджерскую деятельность?

— Когда говорят балет, то часто подразумевают только выступление на сцене. А на самом деле это такая профессия, где ты можешь преподавать, управлять, создавать - ты можешь в совершенно разных направлениях выражать свои идеи в этой профессии и получать удовольствие, и быть частью этого искусства. Это очень интересно!  
Этому я начал учиться в 21-22 года параллельно с работой, когда приехал в Германию.
Ведь когда молодой человек приезжает работать заграницу (наверняка многим, кто будет читать это интервью, это знакомо) - ты оказываешься в ситуации, когда ты никого еще не знаешь, у тебя появляется достаточно свободного времени. Именно вот так я начал учиться управлять своей компанией, бизнесом - поступил в английский университет и там стал развиваться мой интерес к этой стороне балета.

Также в 23 года вступил в Rotaract Club – молодежное подразделение Rotary, которое создает различные проекты помощи людям - мы организовывали проекты гуманитарной поддержки - от сбора и отправки необходимых вещей африканским детям, до бенефис-концертов с целью собрать деньги на помощь беженцам из Сирии, и так далее - различная благотворительная деятельность. Будучи еще артистом, я вступил в профсоюз сначала в своем регионе, а потом по всей Германии. В течение пяти лет я выступал за права артистов, вел переговоры о коллективном контракте с государством, был советником судьи по искам между танцовщиками и театрами. Меня это все очень интересовало.  
Поэтому я как-то старался разнообразить свою деятельность и параллельно с выступлениями на разных гала-концертах начал создавать собственные проекты. У меня получалось, и в 26 лет меня пригласили в Австрию - я стал менеджером первой своей компании в городе Линц. Там я проработал два года, прежде чем меня пригласили в Дортмунд (Германия) на более ответственную должность - отвечать за стратегию развития, планирование, финансы и бюджет компании из 90 человек. Тогда я полностью перешел в область управления - менеджмента.
Параллельно с работой в театре я организовал гастроли Балета Бориса Эйфмана в Вене и Братиславе, гастроли итальянской балетной компании и венгерского оркестра. Мне всегда очень нравилась возможность организовывать, и я начал, практически, с 22 лет.

— Да, у тебя уже большой опыт! А теперь расскажи, как ты оказался в Австралии?  

— В нашей семье всегда интересовались этой страной. Я начал работать с Австралией в 2010-2011 году, приехал сюда по собственной инициативе, в отпуск, на шесть недель и попутешествовал здесь везде. Потом я приехал в Перт и преподавал там в Charlesworth Ballet school. Там была балерина Terry Charlesworth, она в свое время даже была членом жюри Московского конкурса балета и известна тем, что знакомила Западную Австралию с русским искусством. Я с ними работал, и со временем меня пригласили в совет директоров. То есть, в настоящее время, одновременно с моей деятельностью здесь, я также являюсь официально директором академии, которая теперь называется Молодежный балет Западной Австралии (Youth Ballet WA).

— А как оказался в Сиднее, в Академии Тани Пирсон?

— Я работал с Грегором (Gregor Thieler), новым совладельцем школы уже несколько лет и оказывал ему определенную поддержку, находясь в Европе. В какой-то момент мы с семьей начали обсуждать возможность поработать в Австралии и связались с Грегором. Оказалось, что он был заинтересован предложить мне позицию директора по развитию. Так что опять-таки, обоюдное стремление работать вместе - опять повезло!

— Ты уже немного затронул тему моего следующего вопроса, поскольку у тебя очень обширная география карьеры. Чем, на твой взгляд, отличается балет Европы, России и Австралии?

— Ну, если обобщённо, то в России и в Европе искусство, в некотором смысле, «используется» политически. Широко известен пример - во время путча 91 года по телевизору в России шло «Лебединое озеро».

— Ну, да, это - во всех смыслах - классика жанра.

— В Европе это имеет немного другой характер, там искусство является сильным элементом интеграции сообщества, различных культур, так скажем, наведения мостов в обществе.
И, работая в сфере искусства, ты в какой-то мере выступаешь голосом государства. В Австралии же, по моему мнению (я, правда, только в феврале приехал), это развито немного по-другому. Не знаю, как объяснить точнее, но здесь искусство вынуждено быть бизнесом, и так искусству гораздо сложнее. В то время как в Европе и в России — это часть жизни, это необходимость, которую государство обеспечивает своим гражданам.

Бизнесу в сфере искусства нужно выживать, но в то же время стараться преследовать более высокие цели, … вот в этом, мне кажется, и есть большая разница. Любая поддержка от государства, пусть она будет не финансовая, а в виде внимания, в форме рекламы, какой-то другой поддержки могла бы оказать невероятное влияние на развитие искусства и тем самым поддержать интеграцию и образование общества.

— Да, правильно, искусству здесь этого очень не хватает. Когда ты должен думать о куске хлеба, ты работаешь в основном, чтобы привлечь зрителей, то есть слегка на потребу зрителя. А сотворить что-то новое, совершить прорыв от привычного, развивать у зрителя вкус к высокому в искусстве в этих условиях трудно.

— В Мариинском театре, к примеру, 50% билетов, если не больше, продаётся туристам. Приезжает группа туристов из Китая. Они заранее покупают билеты на «Лебединое озеро». То есть балетный театр работает так же, как реклама города.
В Европе - по-другому. Классический балет они любят меньше. В Германии множество балетных театров, но практически, ни в одном из них не осталось спектаклей классического репертуара. Люди заинтересованы посмотреть что-то новое. Они рассматривают инновации как рычаг развития всего в обществе, движения в будущее. И все, включая политику, заинтересованы в том, что же будет нового, и всегда стараются идти «руку в руку» с театром.
Работая в театре в Германии, мы всегда считали, что 65-70% спектаклей будет идти «на кассу», а остальное - на образование зрителя.

— То есть театр заранее осознаёт, что на этом он не заработает, но это служит какому-то продвижению вперёд, образованию зрителя.
 
— Да, и это устремления к высокому смыслу в искусстве. Мне кажется, было бы хорошо и в Австралии дальше развить этот баланс, чтобы искусство имело возможность в более крупном контексте играть такую своего рода образовательную роль.

---