Короткий рассказ, посвященный 15-ти летию нового раздвижного моста через озеро Макуори в штате Новый Южный Уэльс (Swansea bridge)
Когда фирма, где я работал, возводила мост через озеро Макуори, я жил неподалёку, в городке Свонсия , в домике, временно перешедшем в моё владение вместе с молодой собакой по кличке Динго. По задумке администраторов компании собака предназначалась для расслабления сотрудников после суетного дня на стройке. Домик с небольшим двором был обнесён с четырёх сторон высоким кирпичным забором, а Динго оказался крупным коричневым псом неизвестной масти с широкой грудью, иссиня-черным носом и пушистым хвостом, больше подходившим для пони.
— Не выпускайте его со двора, — проинструктировали меня.
— Почему?
— Он писает на прохожих!
— Как? — растерялся я, медленно соображая, что в качестве квартиранта мне достался большой оригинал: о таком методе маркировки территории я ещё не слышал.
Теперь, когда ответственность за поведение странной собаки легла на мои плечи, я первым делом начертал на воротах: «Дикая собака Динго». Конечно, Рувима Фраермана никто из жителей Свонсии не читал. Ну и что с того? Для них ворота с надписью должны были стать серьёзным предупреждением, а для меня — сентиментальной обложкой, открыв которую я входил в Повесть своего далёкого детства, где меня, радостно виляя хвостом, встречала настоящая собака Динго.
Все дворы на улице, кроме моего, были открыты нараспашку, без заборов и калиток. Все аккуратненькие, ни единой видимой соринки. А в моём, изолированном от мира кирпичом и цементом, постоянно валялись шоколадные обёртки, кульки от пирожков, коробочки от печенья и помятые странички средств массовой информации. Грешным делом, я подумывал, что в моё отсутствие скучающий и проголодавшийся Динго раскапывает снедь, когда-то припрятанную им на чёрный день, вытаскивает из подвала и пересматривает старые журналы.
В первый же свободный от работы день пришла разгадка. Некие прохожие из озорства или желания мелко безнаказанно напакостить швыряли во двор опустошённые упаковки и прочитанные газеты. Каждый раз, видя такое безобразие, Динго громко возмущался, преследовал невидимого нарушителя вдоль всего забора и долго после этого ворчал.
Утром я отправился с Динго на прогулку. Мы пошли вдоль нашей улицы, вышли к началу длинной очереди у автобусной остановки, которую нужно было обойти. Поводок вдруг резко дёрнулся, мой спутник потянул меня к двум оживлённо беседующим мужчинам, стоявшим к нам спиной. Подойдя к одному из них, Динго бесшумно обнюхал его, поднял лапу и густо оросил его широкую штанину. Я быстро оттащил собаку. В очереди засмеялись. Послышались ругательства, но мы уже были далеко от остановки. Я потрепал питомца за холку: «Местью, друг мой, ничего не изменишь!»
Потом на моих глазах во двор забросили пушистый ком. Он ударился оземь рядом с Динго, полежал пять секунд и обернулся белым кроликом. Я ожидал, что Динго накинется на незваного гостя, но кролик первый атаковал его. Видно, больно ушибся головой, потерял страх и способность определять размеры опасности. Добрый Динго! Ему бы хватило зверька на один зуб, но он отпрянул в сторону. Поощрённый длинноухий бросился за ним. Динго с лёгким лаем побежал по двору кругами, приближаясь к преследователю и отпрыгивая от него. Игра ему явно нравилась. Я наблюдал всю неожиданную встречу с крыльца, как первый свидетель начала невероятной дружбы.
Наигравшись, гостеприимный Динго потрусил к конуре. На полпути он оглянулся на Залётку (как иначе я мог окрестить пришельца?), приглашая его следовать за собой. Поравнявшись с крыльцом, Динго поднял на меня лукаво улыбающиеся глаза. «Надо покормить гостя! А заодно и меня!» — прочитал я в них. Собачью миску я заполнил мясными галетами, а рядом на траву опорожнил коробку купленного себе на ужин зелёного салата.
Ранним утром я застал своих подопечных мирно спящими вместе в конуре. Залётка плотно прижимался к широкой груди Динго, а тот нежно положил свою лапу на длинное кроличье ухо. Я вытащил банку краски, которой месяц назад написал на лицевой стороне ворот: «Дикая собака Динго» и добавил внизу: «или Повесть о первой любви». Теперь заглавие на моей обложке стало полным. И точным, как у книги Рувима Фраермана.
Яков СМАГАРИНСКИЙ
