Недавно я поделился со знакомым, о чём я собирался писать, он спросил меня в ответ: «А кому это сегодня интересно и надо, и зачем тратить на это время?» Думаю, он не прав. Настоящая статья это - дань памяти замечательной русской женщине Нине Николаевне Фоминой-Шуднат, которая была из многочисленной семьи Бибиковых в Екатеринбурге во главе с известным тогда юристом и общественным деятелем на Урале Савелом (Севером) Александровичем Бибиковым. Она была его внучкой. Судьба разлучила её в раннем возрасте с ними и со своими родителями Стрельниковыми и её двумя сестрёнками, и в начале 1950-х забросила её в далёкую Австралию, в Хобарт, где она прожила долгую и содержательную интересную жизнь, оставила о себе добрую память. А в России, совсем недавно о сестрах Стрельниковых был снят документальный фильм. Нина была одна из его героинь.
О фильме будет сказано коротко ниже, а начать хотелось с рассказа о его австралийской героине Нине Николаевны Фоминой - Шуднат, по воспоминаниям людей, которые её знали и другим источникам. Нина начала свой 88-летней жизненный путь на Урале в Екатеринбурге и во Владивостоке, затем продолжила его в эмиграции в Харбине и Шанхае, и закончила в далёком от родины Хобарте.
В семье Бибиковых в Екатеринбурге было девять детей: три мальчика и шесть девочек (Борис, Владимир, Север, Нина. Зоя, Лидия, Нина, Александра и Тамара). Александра Савеловна (1892–1980) была её матерью. Дедушка Нины Савел Александрович умер в Екатеринбурге в 1918 году, бабушка Лидия Васильевна (урожденная Бетаки) умерла там же в начале 1930-х. Владимир и Борис были расстреляны в Красноярске в 1920 году. Мать Нины, Александра Савеловна была замужем за Николаем Дмитриевичем Стрельниковым (1872 - после 1919), и у них было трое детей, девочки Александра (1912–1989), Татьяна (1913–1977) и наша героиня, Нина. Родилась она в Екатеринбурге 25 января 1914 года.
С началом массового исхода русских из Китая в начале 1950-х, среди тех, кто перебрался в Австралию из Шанхая, была 37-летняя Нина Николаевна Фомина-Шуднат, урожденная Стрельникова, внучка некогда известного на Урале адвоката и общественного деятеля Савела Александровича Бибикова и его супруги Лидии Васильевны, урожденной Бетаки. Она прибыла в страну мечты многих строить новую жизнь в первый месяц австралийской весны в сентябре 1951 года вместе со своей пожилой 71-летней овдовевшей тётей Лидией Савеловной Шуднат. В иммиграционных документах год рождения Нины указывался неверно, как 1919, а не 1914. Судя по её фотографиям, она была красивой статной женщиной.
Её муж Олег Фомин, сын известного общественного деятеля в Шанхае морского офицера капитана 1-го ранга Николая Юрьевича Фомина, скончался в Шанхае в 1947 году. Детей у них не было. А фамилию своей тёти Шуднат она сохранила в знак признания за ту заботу, которую она ей оказывала как родная мать на протяжении многих лет и дала возможность получить хорошее образование в Харбине.
Дело в том, что в начале 1920 года, когда Лидия Савеловна c ее мужем Николаем Георгиевичем собирались поехать из Владивостока в Харбин, то мама маленькой Нины Александра Савеловна (ее муж Николай Дмитриевич погиб по дороге из Екатеринбурга) попросила их взять с собой их племянницу. Нине нужно было пройти дополнительное лечение и оправиться от осложнений, которые у нее были после заражения корью. Думали, что поездка будет временной, но оказалось иначе — покинули родных и Россию навсегда, не смогли вернуться из-за военных событий, разворачивающихся во Владивостоке окончившихся поражением Белых. Больше Нина не увидит ни свою маму, ни своих сестренок Сашу и Таню. Муж Лидии Николай Шуднат умер в Харбине примерно в начале Советско-китайского вооруженного конфликта 1929 года, и продолжать воспитывать Нину будет её овдовевшая тетя Лида (зарабатывая на жизнь медсестрой и массажисткой).
Прибыли они в Австралию, в Сидней, на недавно построенном китайском пароходе «Changsha» по программе Международной организации по делам беженцев (IRO) как «белые русские», бесподданые беженцы из Китая. В Сиднее долго не задержались и переехали в Хобарт, где жил с семьей давний хороший знакомый по Китаю Георгий Николаевич Голубев, сын известного в Харбине врача- хирурга Николая Павловича Голубева. Георгий Николаевич помог им найти жилье и стал одним из их близких друзей в Хобарте. Смотрите статью о нём на сайте газеты «Единение» по ссылке: https://www.unification.com.au/articles/1553989371/
Начинать новую жизнь в новой стране было нелегко, как всем тогда эмигрантам. Сначала много лет Нина работала машинисткой, клерком, бралась за другие работы. Надо было выживать. Правительство тогда никаких пособий иммигрантам не платило. Поставила себе цель найти работу по душе и поступила, когда ей было уже далеко за 50, в колледж, чтобы получить диплом в области изобразительного искусства. И успешно этого добилась. 15 лет она проработала учительницей в католической смешанной школе Доминиканского колледжа в старших классах. Учила рисованию, живописи. Её бывшие студенты и коллеги прозвали её ласковым именем «Шуди» и впоследствии с особой теплотой и любовью писали о ней свои вспоминания в школьном журнале «Veritas (смотрите № 10 за июнь 2020, стр. 44–47).
Вскоре после приезда в Хобарт, несмотря на другие заботы и значительную загруженность, она энергично начала с помощью новых австралийских знакомых, в частности, пожилого в то время жителя Тасмании г-на L.v. Orchard хлопотать, чтобы выписать в Австралию другую свою тетю, Зою Савеловну Шерман (урожденную Бибикову, 1883 года рождения). Зоя по специальности была художником и проживала в Харбине с мужем, офицером Гербертом Шерманом (фамилия также писалась, как Черман). Он там умер в 1934 году во время японской оккупации Маньчжурии. Нина также начала подавать заявления властям, чтобы разрешить своим друзьям, застрявшим в Шанхае, иммигрировать в Австралию, писала и от имени тех, кто находился в тяжелом положении в Харбине. Искала для них спонсоров и работу, как это требовалось властями для подачи заявлений на иммиграцию. Нина полностью посвятила себя этому делу и добилась значительного успеха.
Она особенно призывала правительство Австралии разрешить большой группе русских медсестер из Китая переехать сюда. В то время в стране ощущалась большая нехватка медсестер. О предпринятых впечатляющих усилиях Нины свидетельствуют документы в двух огромных папках под ее именем Shudnat N в Национальном архиве Австралии, около 400 страниц. Там можно найти имена людей, которых она выписывала, и переписку с высокопоставленными иммиграционными чиновниками и министрами — богатый материал для исследовательской работы. Один из этих чиновников Гарольд Холт позже стал премьер-министром Австралии.
В конце концов, в январе 1953 года Нине удалось выписать свою другую пожилую тётю Зою Савеловну Шерман жить всем вместе в Хобарте. Жили они в районе Glebe, что недалеко от центра города и Ботанического сада. Симпатичный деревянный их дом стоит на той же улице Service Street и сегодня. Примерно через пять лет после прибытия в новую страну они все получили австралийское гражданство, их стали, как было принято тогда, называть «новыми австралийцами».
В то время в Хобарте русские только начинали формировать свою общину, организовываться, как это было и в других городах Австралии, вокруг приходов. И Нина стала деятельным членом dyjdm созданного в Хобарте русского православного Свято-Крестовоздвиженского прихода. Рассказывала читателям «Австралиады» (смотрите № 11 за 1997, стр. 31–34) , как обустраивались там наши соотечественники, как строился храм. Пела в церковном хоре. Поддерживала дружеские отношения с семьей Георгия Николаевича Голубева. Именно он помог ей приобрести дом, в котором она жила с тётями и который она обставила красивой старинной мебелью, приобрела пианино, украсила стены картинами и приютила бездомного кота.
И, конечно же, музыка и театр, любовь к которым ей с детства прививали родители и близкие родственники. Она участвовала в русских культурных мероприятиях, приуроченных к разным праздникам, организовывала с австралийскими друзьями у них музыкальные постановки. Также выступала в музыкальных программах австралийского радио. Например, 19 мая 1958 года на радио 2BL сразу после программы Сиднейского симфонического оркестра (дирижер — наш известный соотечественник маэстро Николай Малько) слушателям прекрасной музыки был преподнесен еще один подарок — выступление вокального дуэта Нины Шуднат и Тамары Аткинс-Зазоба. Кроме того, она давала частные уроки пения и рисования у себя дома. Одна её студентка, ныне известная местная певица Зуля Камалова, отзывалась о ней в печати с благодарностью.
Связь с родными в России у Нины была прервана, когда она переехала в Австралию. Попытки найти их с помощью Красного Креста не дали никаких результатов, она была уверена, что никого из них не осталось в живых. Только в конце 1990-х она узнает, что её сестра Шура трагически погибла в дорожной катастрофе в 1989 году в возрасте 77 лет. Мать Александра Савеловна умерла в 1980-ом, тоже погибла на дороге, попав под машину, а Таня скончалась в 1977 году. Все они вместе похоронены в одной могиле на Долгопрудненском кладбище в Москве.
Она продолжала переписываться со своими подругами по Шанхаю, например, с известной поэтессой и бывшей танцовщицей Лариссой Андерсен во Франции, в Сиднее — с бывшей балериной Ниной Кожевниковой (в замужестве Панченко) и недавно ушедшей из жизни известной поэтессой Норой Крук. Также с родственницей в Сиднее Марией Николаевной Фоминой-Розентул (сестрой её покойного мужа Олега Николаевича Фомина), с известным художником Павлом Химиным и со многими другими. Некоторые из этих писем сохранились и по сей день.
Летели годы. В 1970 году умерла её тётя, Лидия Савеловна Шуднат, и через 12 лет в 1982 году Нина похоронила вторую свою тётю Зою Савеловну Шерман. С того момента она осталась жить со своим котом и воспоминаниями. Рассказывала о своей прошлой жизни своими друзьями, которые её часто навещали. К сожалению, никто из них тогда эти её воспоминания не записывал.
Постепенно её здоровье после того, как её однажды сбила машина, стало сдавать, а потом заболела раком и перед своей смертью 29 декабря 2002 года завещала некоторые сохранившиеся у неё семейные альбомы и старые письма своему австралийскому близкому другу, её в прошлом коллеге и ученику Джереми Кину (Jeremy Keane). Она была уверена, что он их сохранит, и они помогут ему ближе узнать о её жизни, происхождении, о её сестрах и родителях, о судьбах русских эмигрантов, покинувших Россию после Гражданской войны.
Почему ему? Наверное, потому, что их сблизили общие интересы. Он её часто навещал, и они часами могли беседовать на разные темы. Он показывал ей свои работы как фотограф, прислушивался к её замечаниям. Много её обо всём расспрашивал, восхищался ею, ценил её. И когда она ушла в возрасте 88 лет, обнаружил однажды в альбоме одну её фотографию, на обратной стороне которой была ею написана красивым почерком дарственная надпись на английском языке: «To, а dear young friend who has been dropped from heaven into my house! Here I am facing it at, but at the age of 82." («Дорогому моему молодому другу, посланному с неба в мой дом…»). И это вдохновило его узнать о ней больше, не дать всему этому исчезнуть бесследно.
Годами он исследовал её родословную, старался узнать что-то о каждой фотографии в её альбомах. Кто был на них снят, что означали на некоторых из них разные надписи, где и когда они были сняты? Занимался поиском её родственников в России. Не зная русского языка, обращался к своим русским знакомым за помощью. Хотел написать о ней книгу, начинал и останавливался, а потом вышел на Валерия Владимировича Бибикова в Москве, который оказался однофамильцем Бибиковых из Екатеринбурга и президентом общественной организации «Союз Возрождения Родословных Традиций». Это его знакомство с Валерием открыло много нового для Джереми, в частности, он свёл его с потомком Бибиковых в Рязани внучатым племянником Александры Савеловны (матери Нины) Владимиром Игоревичем Тихомировым, который на тот момент тоже занимался исследованием своих предков в Екатеринбурге и был связан с документальным кино.
И как рассказывает сам Владимир, они стали обмениваться фотографиями, оказалось, что они были из альбомов одной семьи. Так началась большая у них работа по атрибутированию большого количества фотографий. Владимиру удалось получить от екатеринбургских историков много новых фактов и документов о жизни семьи Бибиковых на Урале. Джереми, со своей стороны, продолжал свои изыскания о событиях и истории этой семьи в эмиграции. На это ушло несколько лет. В итоге они решили снять документальный фильм. Было о чём рассказать.
И вот, наконец, совсем недавно коллективными усилиями была завершена съёмка задуманного фильма. Он из четырёх частей с общей продолжительностью в 55 минут с названием «Сестры Стрельниковы из Екатеринбурга». Это фильм о Бибиковых и Стрельниковых, о гибели в Екатеринбурге, где они жили, царской семьи, о бегстве от большевиков, о том тревожном переломном времени и о судьбах трёх сестер Срельниковых — о Татьяне, Александре и Нине. И о том, как Нина вместе со своей тётей Лидией Шуднат оказалась по ту сторону в эмиграции, а другие члены семьи остались в России. Как у её сестер Шуры и Тани сложилась жизнь на родине, как Стрельниковы прославили свою фамилию, добились признания, помогая оперным и эстрадным певцам восстанавливать голос с помощью изобретенной ими и запатентованной специальной дыхательной гимнастики.
Как отмечает автор фильма Владимир Тихомиров, «частная жизнь семьи Бибиковых переплелась с мировыми событиями и её история тесно связана с историей России — дом Бибиковых соседствовал с Ипатьевским особняком, в котором в 1918 году была расстреляна семья Романовых…». Нина, рассказывала Джереми, что, будучи ещё совсем маленькой, она приходила к этому Ипатьевскому дому с родителями, чтобы возложить цветы.
Австралийский друг Нины Джереми Кин является соавтором фильма. Участвовали в проекте также Валерий Бибиков из Москвы, Елена Кравцова из Ставрополя и подруга Нины Наталия Новикова, ныне известная актриса кино, проживающая в Мельбурне. За кадром звучат приятные голоса Владимира и Галины Тихомировых (она же редактор фильма) и народного артиста России Сергея Леонтьева.
Сопровождает визуальные кадры прекрасная музыка Шнитке, Шостаковича, Шуберта и других композиторов. Включены кадры выступления хора Донских казаков Сергея Жарова. Фильм ещё не вышел в прокат в России. А что касается наших читателей, то они могут его посмотреть и скачать «в Облаке» до 9 октября с.г. Вот ссылка: https://cloud.mail.ru/stock/j9R3ETh7VmgHcE6Tw5nZfJu3 В будущем у нас в Сиднее и других городах после снятия ограничений из-за пандемии будет возможно организован в наших общественных центрах его показ.
Автор настоящей статьи первый раз был по работе в Хобарте в начале 1980-х. Тогда узнал о существовании там русской церкви. Из русских познакомился там в то время только с Сергеем Олденборгером и его семьей. Если память не отказывает, он был выпускником Крымского Кадетского Корпуса. О Нине Шуднат узнал гораздо позднее, после её смерти, когда был в очередной раз в Хобарте и познакомился впервые с Георгием Николаевичем Голубевым и Джереми Кином, которые её знали. Джереми тогда принес показать ему альбомы, которые Нина ему завещала, и рассказал, насколько было для него важным сохранить о ней память.
И, находясь в Хобарте, нельзя было не навестить кладбище, где похоронена Нина со своими тётями. А похоронена она в одной могиле со своей тётей Лидией Шуднат (Lydia Shudnat), немного подальше находится могила тёти Зои Шерман (Zoe Chirman). Возведены у них одинаковые памятники с большими крестами. На одном в верхней части надпись: «Христос Воскрес», на другом: «Воистину Воскресе». У подножья обоих — икона «Воскресения Господня». И только указаны мало о чём говорящие для посторонних посетителей кладбища их фамилии на английском языке. Тут же недалеко находится могила Георгия Николаевича Голубева, скончавшегося в 2019 году на 103 году жизни, похороненного со своей австралийской женой рядом с могилой родной матери. Автор статьи также узнал, что отпевание Нины состоялось в местной греческой православной церкви. Службу совершил её настоятель Fr Timothy Evangelinidis, который также совершил обряд погребения на кладбище — как это поручили ему сделать другие.
И отмечу, для тех, кто интересуется историей русских в Австралии, это кладбище называется Cornelian Bay Cemetery, считается одним из самых старых в Тасмании (открыто в 1872 году) с более чем ста тысяч захоронений. Находится недалеко от центра города на возвышенном месте с красивым видом на залив и горы. На одном из его участков можно увидеть множество могил с традиционными православными крестам, а также их можно найти на других кладбищах Хобарта — свидетельство русского присутствия в далёком от их родины живописном Хобарте.
Еще одним примечательным историческим фактом русского присутствия в Тасмании является надгробие, которое с 1972 года находится на территории Свято-Крестовоздвиженской церкви. Оно в прошлом было на могиле некоего Григория Белавина, баталера с русского корвета «Боярин», умершего 6 июня (н.с.) 1870 года, когда корвет посетил Хобарт в мае 1870 года. Корвет покинул Хобарт 12 июня после похорон Белавина. Похоронен 30-летний Григорий Белавин был на первом в городе колониальном кладбище Святого Давида (St David’s), открытом в 1804 году, когда был основан Хобарт. Кладбище было закрыто для захоронений в 1872 году, а в 1926 году оно было преобразовано в одноименный парк — St David’s. На кладбище было около 900 захоронений. Большая часть останков была перезахоронена на кладбище Cornelian Bay, а надгробия были сохранены и установлены на стенах волнистой пешеходной дорожки через парк. Вероятно, останки Белавина не были перезахоронены, а вместе с некоторыми другими остались где-то на территории парка. В 1972 году надгробия бывших воинских захоронений были перенесены с кладбища в другие места, и именно тогда городские власти решили перенести надгробие Белавина на территорию Русской православной церкви.
Автобиографию Нина Николаевна не писала, оставила она после себя лишь свои семейные альбомы, письма и память. Внизу воспоминания о ней некоторых людей, которые её знали.
Отец Георгий Морозов, священник РПЦЗ (Хобарт, запись 19.7.2021)
«Я навещал её дома, когда она болела. Первое время она приходила в храм, в церковь, потом уже не могла. Я после литургии ездил к ней и причащал. Много раз, часто ездил к ней. Отпевал её, я думаю, греческий священник отец Тимофей. Это уже было после церковного раскола. К сожалению, хоронил её не я. Тогда я дома служил, а то, что она скончалась, я даже не знал. Её родственник отец Алексей Розентул приезжал к ней до её смерти, когда она уже была больная. Потом только узнал, что о её смерти сообщили отцу Михаилу Протопопову в Мельбурне, а он направил к греческому священнику. Когда я с ней познакомился, она уже была в годах и начала терять память. Но видно сразу было, что она была интеллигентной, начитанной, что она музыкант. И видно по её характеру и разговору, что она была очень образованным человеком. Мы приехали в Хобарт в 1995-ом. За всё это время, думаю, я похоронил около 40 наших людей. Жалко, как получилось, что её хоронили не в нашей церкви, в которой много лет она была прихожанкой».
Отец Михаил Протопопов, благочинный Южного округа Австралийской епархии РПЦЗ, включая Тасманию (Мельбурн, запись 19.7.2021)
«Я знал её хорошо. Она, во-первых, была церковный человек, она ходила почти на все службы. Ей не так далеко было направляться, но, несмотря на её преклонный возраст в те годы, когда я её знал, она всегда собиралась в церковь. Память ей тогда уже изменяла, были странности и отклонения, но очень интересный собеседник, могла на любую тему поговорить, и рассказы у неё были бесконечные. Сейчас я не могу сказать, что помню что-то об её прошлом, о жизни, например, в Китае. По-моему она была даже одно время при Университете Хобарта и преподавала в школе, но под конец её жизни, когда она уже никуда не могла ходить, я знаю, что её навещали прихожане и духовенство. Я её часто не мог навещать, потому что я жил в Мельбурне, но дом у неё был такой „полу-музей“. Там у неё было много чего интересного. И как у многих людей, которые приехали из Китая, у неё, конечно, в доме были, помню, прекрасные иконы и хорошее такое добротное серебро. Мебель у неё была, можно сказать, старомодная, но у неё вкус был очень хороший в этом отношении. Ей, наверно, было уже лет 80, когда я встретил её впервые. Не могу сказать, была она оптимисткой или пессимисткой, но она была шустрая, она бегала всюду, она всё чем-то занималась, она всем интересовалась. У неё была большая любовь к жизни. Говорила по-английски прекрасно».
Наталия Новикова, киноактриса, в прошлом подруга Нины (из письма 28.7.2021)
«Я познакомилась с Ниной в конце 90-х в Хобарте. Незадолго до этого я переехала жить в Тасманию и искала русскоговорящих людей для общения. И вот передо мной волею судьбы предстала Нина. Я очень хорошо помню ее веселый заразительный смех, брюки клеш, блузку с бантом и её вязаный жилет. В свои 76 лет тогда она выглядела очень стильно и была полна удивительной энергии и жизнерадостности.
Со мной сначала она общалась с осторожностью, ведь я была „советская“, но через пару встреч мы уже были лучшие подруги. Потом она мне как-то сказала: „Наташа, я совсем не чувствую, что у нас есть разница в возрасте“. Она много рассказывала мне про свою семью, про сестер и маму, и их судьбу. Она была уверена, что была сиротой — когда-то ей приснился сон, который она интерпретировала как весть о том, что вся ее семья погибла. Она не знала как, но, скорее всего от репрессий. Много раз в прошлом она с тетей пыталась найти их через Красный Крест, но всегда безрезультатно.
Нина была удивительной женщиной, которая оказала на меня — мне было 22 года — огромное влияние. Косвенным образом она повлияла на мое желание стать актрисой (косвенным, потому что она отговаривала меня от поступления в театральную школу, но не смогла не заразить меня своей любовью к театру, музыке и радостью самовыражения).
Она жила ради других людей. Помню, как-то она сказала мне: „Наташа, я вдруг поняла, что самый главный человек — это тот человек, который находится перед вами в настоящую минуту“. Так она и жила — помогала всем, кому только могла, учила петь всех, кто этого хотел или не хотел, от оперных певцов и просто музыкантов до таких не музыкальных людей, как я.
Также преподавала рисование — часто видела у нее матерей с проблемными детьми, которых она учила рисовать. Люди приносили ей фрукты, еду, но деньги она ни за что не брала. Никогда не проверяла, сколько у нее денег в банке, говорила, что Господь о ней всегда заботится. Я помню, она подкармливала кота по прозвищу Битси, который часто к ней заглядывал. Кормила она также и мышей — каждый вечер оставляла им еду на полу — чтобы они не ели ее продукты.
Она была очень верующей, глубоко верующей. Ела она только овощи, чечевицу и иногда рыбу. Умела делать массаж — ее тетя владела массажным салоном, когда они жили в Китае, где Нина в молодости работала.
Через два года я поступила в театральную школу и переехала в другой штат. Мы стали видеться редко, только когда я приезжала на каникулы в Тасманию. Я всегда останавливалась у нее. В один из моих приездов она рассказала мне о том, как случайно обнаружила что, оказывается, ее мать и сестра Александра были живы до недавнего времени. (Это отдельная история). Это было для нее огромным ударом, она была в шоке, что всю жизнь прожила, думая, что она сирота. Она говорила мне, что собрала много писем и фотографий ее семьи и отдала их другу Джоржу Голубеву, чтобы их не было дома — так было ей тяжело.
Здоровье ее после этого стало ухудшаться, и она утратила свой заразительный смех, который мы все так любили. Я познакомила моих друзей с ней — Зулю Камалову, Элианор Таккер и других, которые навещали ее, когда меня не было в городе. Она с ними дружила, учила их петь и верить в Бога. На вопрос: „Нина, как же нам молиться, если мы не верим в Бога?“ „Очень просто“, — отвечала она, — Дорогой Бог, в которого я не верю, и т. д.“. Последний раз я ее видела в больнице за несколько дней до смерти. Она просыпалась утром в больнице и говорила: „Господи, неужели я еще здесь?“
Однажды, много лет спустя, я случайно встретилась с одной 40-летней женщиной, бывшей ученицей Нины из школы, где она преподавала. Когда в разговоре выяснилось, что мы обе знали Нину, она стала плакать и сказала: „Нина была единственным человеком, который в меня верил. Она повлияла на всю мою последующую жизнь“. Это относилось и ко мне, и я уверена, ко многим другим тоже. Она оставляла в тебе чувство, что ты чего-то стоил и был особенным. Вот какая была наша Нина Николаевна!»
Джереми Кин (год рождения — 1970), в прошлом австралийский коллега Нины, друг и исследователь её жизни (перевод с английского).
«Я впервые встретил Нину в 1984 году в Доминиканском колледже, где она была моим учителем рисования. В ней было что-то особенное, какая-то неординарность, загадочность и теплота. Она была страстным учителем и пользовалась большой популярностью. Когда я тоже стал учителем, мы стали коллегами и очень близкими друзьями, разделяя много общих вещей и интересов.
У нас было схожее чувство юмора, были общие друзья, и мы оба любили искусство, любили отдельных артистов и музыку, особенно фортепианнyю. У нас обоих были схожие взгляды на современный мир, мы регулярно болтали и философствовали почти обо всем и могли легко разговаривать за кухонным столом часами. Беседы часто были интригующими, всегда необычными и полными восторга и тепла. Нина очень интересовалась моим преподаванием, моей работой фотографом, и между нами возникло естественное сочувствие. Она говорила, что я спас ей жизнь, восхваляя ее работы и таланты. Конечно, это был просто добрый разговор без всяких оснований. Но она действительно была очень талантлива.
Будь то забота о животных или любовь к друзьям, она была самым заботливым, искренним и добрым человеком, которого я когда-либо встречал. Жизнь для нее — это были люди, с которыми она общалась, учёба, справедливость, вера и, прежде всего, любовь. Она была исключительно благородным человеком, которого долго будут помнить все, кого она коснулась.
Жизнь Нины была удивительной и полна драматизма. Она была невероятно сложной, авантюрной, даже трагичной, но в целом полна любви, красоты и настойчивости. Она никогда не падала духом и всегда сохраняла позитивный взгляд на жизнь и чувство юмора. Она была прекрасным вдохновляющим учителем во всех смыслах этого слова и для меня самым дорогим другом.
Я скажу, что для меня она была из другого мира и времени. Нина не заботилась о материальном достатке. У нее даже на кухне не было горячей воды. Она одевалась со вкусом и стилем, но помимо этого она просто не была заинтересована в приобретении второстепенных вещей.
Это была женщина, которая выросла в мире, где она видела огромное богатство, то есть дачу и особняк Бибиковых в Екатеринбурге, а также была близка к нищете, когда вспыхнула революция. Следовательно, она никогда не интересовалась богатством. Скорее она интересовалась искусством, а также характерами и душами людей, с которыми ей приходилось встречаться. У нее было глубокое сострадание и невероятная способность глубоко заботиться о них.
До моего знакомства с Ниной я практически ничего не знал о русских, что-то слышал о Романовых и революции, но не было у меня никаких взглядов на русскую культуру и историю. В школе этому нас не учили. Благодаря тому, что я подружился с Ниной, это начало меняться, и постепенно я стал все больше и больше интересоваться всем русским. С тех пор я собрал библиотеку книг по истории, культуре и искусству России. Что я обнаружил, так это то, что я почувствовал связь с русскими людьми. Так много истории, столько невзгод, но такая глубокая у них душа — неопределённая сущность.
Невероятно, как много ей и миллионам других пришлось пережить. Жизнь Нины была необычной. Она была редкой личностью, одновременно загадочной и очаровательной. Настолько эта её жизнь была особенной, что она заслуживает изучения и рассказа.
Когда Нина лежала в больнице, а жить ей оставалось мало, я навещал ее ежедневно, наверное, больше недели, иногда с её подругой Дианой. Посетив ее за два дня до ее кончины, я молча держал ее за руку. Я почувствовал, как она сжимает мою руку в первый и последний раз. «Я чувствую такую любовь», — воскликнула она.
Я был с ней в ее больничной палате, когда она скончалась посреди ночи. Еще одна дама вошла в комнату, прибыв поздно вечером. Когда Нина сделала свой последний вздох, дама начала нежно петь религиозные песнопения на русском языке, а затем скрестила руки Нине. Это был очень трогательный момент. Я никогда этого не забуду и всегда буду хранить воспоминания о моем уже ушедшем друге».
И в заключение
У каждой семьи есть своя история, которую, думается, все согласятся, желательно сохранить и передать следующему поколению. Но жаль, что многие из нас этого не делают — не записывают сами при жизни свои воспоминания или с помощью других. Таким образом, семейная история теряется, не воздается дань памяти родным и предкам. И наследие уходит в никуда. Опыт, накопленный при жизни, знания и наставления потомкам не передаются дальше, уходят в могилу с усопшими. И мы все от этого много чего теряем, мудрее не становимся…
Об истории русских в Австралии написано много, но есть имена замечательных в прошлом наших соотечественников, о которых, к сожалению, мы сегодня знаем мало и их имена в большинстве случаев забыты. Хотелось бы, чтобы и их помнили, чтобы их имена не канули в Лету. И невольно вспомнилось стихотворение А. С. Пушкина «Что в имени тебе моём».
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я…
Постскриптум
Благодарю всех, кто помог в подготовке этой статьи, поделился своими воспоминаниями о Нине: священников Г. Морозова и М. Протопопова, Наталию Новикову и особенно Джереми Кина за присланные им сканы фотографий из фотоальбомов Нины и другие сведения, также за его усилия увековечить память его самого близкого друга. Разумеется, и режиссера-продюсера фильма Владимира Тихомирова. Также Тамару Калиберову из Владивостока за фотографию Нины, где Нина снята со своими подругами Лариссой Андерсен и Тамарой Жигановой (сестрой автора альбома «Русские в Шанхае» В. Д. Жиганова, кстати, похороненного на сиднейском кладбище Руквуд). Это фото из коллекции Лариссы Андерсен (собрание Тамары Калиберовой).
Своими мнениями по затронутым вопросам читатели могут поделиться в разделе «комментарии», относящемуся к статье, опубликованной на сайте газеты «Единение» или написать автору статьи по адресу: alexey.ivacheff@gmail.com .
