14 апреля 1945 года британцы освободили нацистский концентрационный лагерь Берген-Бельзен, в районе Ганновера. Первоначально это был лагерь для военнопленных, но в 1943 году он был преобразован в лагерь для гражданских лиц, преимущественно, евреев, которых планировали обменивать на находившихся в других странах немецких военнопленных немцев. Всего через него прошло около 120 000 человек, многие из них были депортированы в лагеря смерти. Вошедшие в лагерь британцы обнаружили в нем 13 000 незахороненных трупов и около 60 000 доведенных до полного истощения заключенных, которые продолжали умирать со скоростью до 500 человек в день… Через 5 недель после освобождения, 21 мая, солдаты сожгли бараки и постройки, навсегда стерев его с лица земли. До этого в нем успели побывать гражданские немцы из окрестных городов, которым союзное командование решило показать, что такое нацистский террор в действии… Побывали в нем и военные корреспонденты, в том числе, австралиец Алан Мурхед (Alan Moorehead, 1910-1983), прошедший через многие фронты Второй мировой войны и не раз смотревший в лицо смерти. Однако, как и многие другие солдаты, он был потрясен до основания увиденным, и уже не смог забыть его. Он оставил воспоминания об этом в книге Eclipse (1945)…
...Сначала мы взглянули на женщин - охранниц. Британский сержант открыл дверь камеры, и мы увидели около двадцати женщин в грязно-серых юбках и кителях, сидящих на полу. «Встать!» - рявкнул сержант по-английски. Они встали по стойке «смирно» в полукруг. Худые и толстые, костлявые и мускулистые; все с неприятной внешностью, а две – просто явно кретинического вида...
У входа находилась расчерченная на квадраты доска. Слева была колонка с национальностями: поляки, голландцы, русские и т.д. Вверху были наименования колонок с религиями и политическими партиями: коммунисты, евреи, атеисты и пр. При взгляде на доску было видно, сколько заключенных каждой национальности было в лагере, и как они подразделялись политически и религиозно. Немцы составляли большинство. Затем шли русские и поляки. Было много евреев. Насколько было можно разглядеть, там было с полдесятка британцев, один или два американца. Всего было около 50 000 заключенных...
... По мере того, как мы продвигались вглубь лагеря, людей становилось все больше и больше. Все больше бумажного мусора, тряпок и людских останков, все менее переносимый запах... Мы ехали через эту грязь на машинах, пока не наткнулись на группу немецких охранников, сбрасывающих трупы в карьер размером около ста квадратных футов. Британский солдат вел им счет.
Когда число достигало 500, бульдозер, управляемый другим солдатом, засыпал трупы землей. Трупы имели удивительный жемчужный цвет и были очень маленькими, словно трупики детей. Увядшая кожа свисала с костей, и все нормальные черты, по которым узнается человек, исчезли. У меня не было сил смотреть на все это дольше одной-двух секунд, но эсэсовцы-охранники и даже британские солдаты, по-видимому, привыкли к виду смерти и работали без видимых признаков отвращения...
... Мы стояли небольшой группой: майор-коммандо, священник, трое или четверо корреспондентов. Сначала сказать нам было нечего, но потом мы стали задавать друг другу один и тот же вопрос. Был ли это садизм? Нет, вовсе нет. В этом лагере относительно мало пытали, а садист предпочтет сделать что-то причиняющее боль другим людям быстро и эффективно. Он не получает удовлетворения от того, что люди медленно умирают от голода... Опять же, немцы – народ рациональный. Им была нужна рабочая сила. Можно ли себе представить что-то более иррациональное, чем дать этой ценной рабочей силе сгнить? Заключенных Бельзена даже не заставляли работать. Их просто загнали сюда и посадили на двухразовый дневной рацион супа из турнепса...
Заключенных убили не пытки. Их убило пренебрежение, нацистское равнодушие... Привыкнув к безразличному отношению к заключенным, настроившись на него, охранники все меньше и меньше задумывались о страданиях людей вокруг себя. Было принято к сведению то, что они должны умереть. Они были русскими. Русские мрут. Евреи мрут. Они даже не были врагами. Они были болезнью. Станешь ли ты рыдать или симпатизировать по поводу смертельной агонии бактерий?
Ну а что же народ Германии? Почему он дал этому случиться? Почему не протестовал?
Ответ: во-первых, мы не знали, что эти лагеря существуют, а во-вторых, как мы могли протестовать? Нацисты были слишком сильны.
– А почему вы не протестовали, когда нацисты шли к власти?
– А кто знал, что нацисты закончат этими ужасами? Когда они пришли к власти, они руководствовались программой, которая была нужна Германии: новые дороги, современные здания и машины. Все это сначала казалось рациональным и полезным. Когда мы поняли, что нацисты ведут дело к войне, было уже слишком поздно... А почему другие страны, у которых были силы остановить нацистов, не сделали этого своевременно?
И, таким образом, все это на совести у всего мира! Никто не хочет нести ответственности - ни охранники, ни мучители, ни Крамер (комендант лагеря – ВК). Все они выполняли приказы. Ни Гиммлер, ни Гитлер (цель оправдывает средства: они боролись за избавление всего мира от угрозы еврейского большевизма – ими руководило высокое чувство долга). Ни сам немецкий народ. Им тоже приходилось подчиняться.
Эти аргументы мы слышали, наблюдая за закатом Германии...
Материал подготовил Владимир Крупник, Перт
