Греческий Лемнос, входящий в группу Северо-восточных островов, расположенных в Эгейском море, стал практически тюрьмой для казачьих частей армии Врангеля.
Во время Первой мировой войны здесь находился штаб союзников, на местном кладбище хоронили погибших или умерших от ран АНЗАК’ов. Сюда же в конце ноября 1920 года были отправлены части кубанских казаков, которыми командовал генерал Михаил Фостиков. Взорам прибывших открылся унылый и продуваемый всеми ветрами каменистый остров, где им предстояло провести год «Лемносского сидения».
Кубанцев разместили на полуострове Калоераки на берегу Мудросского залива. Только обустроившихся в лагерях под Чаталаджей донских, терско-астраханских казаков и Атаманское кадетское училище в январе—марте 21-го также перебросили на Лемнос, где им опять предстояло обживать новое место — их лагерь находился на другой стороне бухты, у города Мудрос. Все эти подразделения были объединены в Лемносскую группу войск Русской армии, которую возглавил генерал-лейтенант Фёдор Абрамов.
Условия жизни на острове оказались ужасными, и во многом этому способствовало отношение к беженцам французских властей. Казаки находились под постоянной охраной на территории с двойным оцеплением, покидать которую и свободно перемещаться по окрестностям запрещалось. На подходах к городу дежурили патрули, а попасть в него можно было только по пропускам.
Немногочисленные более менее капитальные постройки в лагерях были отданы под штабы и лазареты, а людей разместили по 12–14 человек в старых армейских палатках времён Первой мировой. Чтобы установить их, пришлось выравнивать площадки на склонах гор и проложить ливнеотводные канавы, так как начались сильные дожди. Истлевшая ткань промокала и рвалась от ветра, внутри всё время стояла вода.
Часть лемноссцев поселили в бараках, построенных из старых блиндажных перекрытий. Несмотря на то, что бока этих сооружений заделывали одеялами, досками, дёрном, температура внутри них была не намного выше уличной. Но даже таких мест всё равно было недостаточно, и многим вообще приходилось спать под открытым небом, на соломе или просто на земле.
Одеяла, сменное белье французы выдали в ограниченном количестве, поэтому люди постоянно ходили в истрёпанной, грязной, мокрой одежде. Вскоре появились вши, но отдать платье на дезинфекцию не всегда представлялось возможным — на санитарных пунктах отсутствовали тёплые помещения, где можно было бы подождать, пока обноски проходили обработку. С каждым днём холодало всё сильнее и сильнее — приближалась зима, и её в этих нечеловеческих условиях пережили не все.
Растительности на острове было мало, а дрова отпускали в таком количестве, что их едва хватало для приготовления еды, не говоря уже о том, чтобы согреть воду, помыться и постирать одежду. В лагерях, конечно, построили бани, но из-за большого количества людей регулярно пользоваться ими успевали не все. Только летом, когда прогрелось море и стало можно купаться, обитателям острова стало немного легче.
Другой большой проблемой оказалась нехватка питьевой воды. Рядом с лагерями находилось несколько источников и колодцев, кое-где в оврагах протекали ручьи, но из-за плохого качества воды эти водоёмы в основном использовали для стирки одежды и технических нужд. Чистую же носили из родника, который находился за несколько километров от лагерей.
Продовольствие для частей получали на центральном складе, расположенном в порту, и всю поклажу дежурные по кухням носили на себе. Ситуация улучшилась, когда наладили узкоколейку, по которой стали доставлять грузы в лагеря. Однако для взрослого норма отпуска продуктов оказалась явно недостаточной, да и были они не самого хорошего качества, а зачастую и вовсе просроченные.
Лучше питались только пациенты госпиталей, женщины и дети, дополнительно получавшие варенье, какао, молоко, сушёные овощи, мясные и рыбные консервы, которые выдавались по линии американского Красного Креста. По воспоминаниям лемноссцев, его представитель — капитан Мак Нап, относился к обездоленным людям с гораздо большим вниманием и сочувствием, чем требовали от него должностные инструкции.
Но, несмотря на все невзгоды, люди пытались наладить свой быт и хотели жить привычной для них жизнью. С наступлением весны для поднятия боевого духа и повышения дисциплины командование начало проводить регулярные строевые занятия и парады, в частях старались отмечать свои войсковые праздники. Для офицеров работали различные курсы, а в марте состоялся выпуск кадетов Атаманского училища.
В лагерях оборудовали несколько палаточных церквей, а ещё через какое-то время греки предложили пользоваться для богослужений заброшенным храмом в Мудросе, который казаки привели в порядок. Они всегда усердно готовились к церковным праздникам, но особенно — к Пасхе. В этот день с утра над островом разносились колокольный звон и религиозные песнопения, на кухнях пекли куличи и готовили праздничный стол, а в дополнение к пайку выдавали немного муки, сахара да табаку.
Находившиеся в практически полной изоляции люди не получали вообще никакой информации о том, что происходит в мире; у многих в России остались семьи, и они очень переживали о судьбе родных. Отдушиной для сидельцев стал бюллетень, который по материалам зарубежной прессы начал издавать бывший редактор газеты «Сполох» Николай Куницын. Новостной листок, выходивший тиражом в 10 экземпляров, потом переписывали от руки и расклеивали в лагерях.
Вскоре на Лемносе открылся любительский театр, где играли даже несколько профессиональных актёров, а позднее появился и кинематограф. Для желающих повысить уровень своих знаний организовали лекторий, где обсуждали самые разные темы — от современной политической ситуации в Европе до астрономии.
Многие казаки занялись ремёслами, организовали мастерские, в которых ремонтировали и шили одежду и обувь. Причём отмечалось, что качество их работы было гораздо выше, чем у местных мастеров. Из подручных материалов, которые удавалось найти в окрестностях, умельцы начали изготавливать различную кухонную утварь, чемоданы и походные сундучки, а также другие необходимые в хозяйстве мелочи.
По мере того, как жизнь беженцев налаживалась, отношения с властями, наоборот, становились всё хуже и хуже. В лагерях уже в открытую стали орудовать вербовщики Иностранного Легиона, сулившие новобранцам золотые горы и блестящую карьеру в армии, и различного рода агитаторы, призывавшие людей ехать на заработки в Южную Америку, а то и вовсе - возвращаться в Советскую Россию. Многие им поверили.
В конце марта командующий французскими войсками издал приказ, в котором сообщалось, что союзники намерены вообще прекратить финансирование содержания казаков. В результате переговоров с правительствами некоторых государств Балканского полуострова русскому командованию удалось вывезти часть людей туда. Кто-то сумел самостоятельно перебраться в страны, которые принимали беженцев.
К концу 1921 года лагеря опустели. Последним покинул остров командующий Лемносской группой войск генерал Абрамов.
Подписи к фотографиям:
001 — Прибытие казачьих частей на Лемнос
002 — Генералы Ф. Ф. Абрамов и М. А. Фостиков
003 — «Увольнительная» в город только по пропускам
004 — Вид на палаточный лагерь
005 — Весной стирать одежду стало легче
006 — Дрова на острове были в дефиците
007 — Санаторий для больных туберкулёзом
008 — Многие из этих детей родились уже в изгнании
009 — Казаки ожидают прибытие командующего армией
010 — Церковная служба в лагере
011 — Сцена использовалась для спектаклей и лекций
012 — «… Нашедшим свой последний приют на греческой земле»
Фотографии взяты из открытых источников в интернете
