В этом году в мире отмечается 100-летие одной из трагических страниц в истории России — Великого Исхода. Читая материалы по этой теме, я всё больше и больше, мягко говоря, удивлялась отношению вчерашних союзников к бывшим братьям по оружию.
В середине ноября 1920 года в Турцию прибыла Русская эскадра со 146 тысячами пассажиров на борту. Это были остатки армии Вооруженных Сил Юга России и гражданские лица, эвакуированные из Крыма. Изможденные переходом люди находились на кораблях на рейде Константинополя, пока командующий, генерал Врангель, вёл непростые переговоры о дальнейшей судьбе беженцев с оккупационными властями, под чьим контролем находилась Турция после поражения в Первой мировой войне.
В конце концов разрешение сойти на берег было получено, и люди покинули транспорты. Часть из них осталась в Константинополе, часть — переехала в разные страны Европы. Регулярные части переформировали в 1-й Армейский корпус и передислоцировали в Галлиполи. Донские казаки были оправлены в турецкий лагерь в Чаталаджа, кубанские — на греческий остров Лемнос. Позднее донцов также перевели туда. Флоту же предстояло уйти, как оказалось — на вечную, стоянку в тунисскую Бизерту.
Эта армия без государства, чьи офицеры и солдаты прошли сквозь горнила двух страшных войн; ослабленная и разделённая на части, но всё-таки сохранившая свою боеспособность и подчинявшаяся только своему командованию; армия, которую одинаково боялись и англичане, и французы, ещё несколько лет была причиной для очень серьёзного беспокойства политиков европейских стран. И они приложили немало усилий, чтобы окончательно её уничтожить.
После того, как Пётр Николаевич категорически отказался от настойчивых, а скорее — ультимативных, требований «союзников» добровольно распустить и разоружить армию, оккупационные власти, ссылаясь на дороговизну содержания военнослужащих, стали урезать и без того скудные продовольственные пайки. 2 франка в день на человека — непозволительная расточительность!
Когда правительства Англии и Франции начали вести переговоры с Советами по заключению торговых соглашений, положение беженцев ещё более ухудшилось. «Союзники» очень быстро забыли слова маршала Фердинанда Фоша о том, что «если Франция не была стёрта с лица Европы, то этим, прежде всего, мы обязаны России». Мало ли что там болтает этот старый солдафон, а с большевиками договариваться надо; бизнес, ничего личного.
И вот уже новый командующий оккупационным корпусом — генерал Шарпи, без лишних церемоний, предлагает русским либо умирать от голода в лагерях, либо вернуться на Родину, или вообще катиться на кофейные плантации в Бразилию. Так, по-иезуитски «щедро» отплатили «союзники» за Брусиловский прорыв, драгоценную передышку во время осады Вердена и спасённый ценою гибели армии Самсонова Париж.
А между тем, даже неполный список имущества эскадры, конфискованного французами в Константинополе, красноречиво говорит о том, что в Турцию прибыла отнюдь не армия нахлебников. Среди вооружения в трюмах были: 45 тысяч винтовок, 350 пулемётов, 12 миллионов патронов, 330 тысяч снарядов и 60 тысяч гранат. В числе продовольствия: 300 тысяч пудов зерна, 20 тысяч — сахара, 17 тысяч — чая, 1,5 тысячи — табаку и 50 тысяч пудов других продуктов.
Кроме того, было привезено: 42 тысячи шинелей, френчей и брюк, 340 тысяч единиц нижнего белья, 640 тысяч пар носков, 50 тысяч — обуви, 53 тысячи — перчаток; сукна и других тканей 810 тысяч метров, а также 285 тысяч полотенец и 140 тысяч одеял. Всего материальных ценностей на сумму почти в 70 миллионов франков! И это — не считая стоимости самих кораблей, которые французы забрали в качестве залога за помощь при эвакуации и размещении Армии, а потом распродавали по всей Европе.
140 тысяч одеял! Которых так не хватало казакам, высаженных в чистом поле на продуваемом всеми ветрами острове! Их выдали едва ли не треть от необходимого количества. Приближалась зима, и голод, холод и болезни начали собирать свою скорбную «жатву». Умирали дети, женщины, старики, умирали от старых незалеченных ран солдаты, а кто-то просто не видел смысла жить дальше.
Через год лагеря стали закрываться, лемносские и галлиполийские сидельцы разъехались по белу свету кто куда. 30 октября 1924 года в Бизерте на эскадре были спущены Андреевские флаги. Корабли, что не пригодились французам, но так и не передали по договору Советам, некоторое время стояли в порту ржавеющими памятниками ушедшей эпохе и её солдатам, позднее были пущены на лом.
На многие десятилетия напоминанием об этой русской Голгофе стали, появившиеся практически сразу в каждом из лагерей, погосты, на которых нашли свой последний приют не выдержавшие суровых испытаний изгнанники.
Виктория СМОЛИНА
