Путешествие
Итак, строгая стюардесса объяснила, как пользоваться спасательными средствами, в случае непредвиденных ситуаций, вселив, тем самым, еще до взлета, вероятность того, что мы можем не долететь до пункта назначения.
Это послужило сигналом для верующих. Кто-то перебирал четки,
кто-то достал молитвослов, а кто-то, мысленно, прощался с близкими.
Надо сказать, что демонстрация жилета, масок и позы, в случае
аварии самолета, является, на мой взгляд абсолютно бесполезным, более того, вредным проявлением «заботы» со стороны экипажа.
Ну, во-первых, никто давным-давно не слушает эти увещевания, а во-вторых, это выглядит, как-то настораживающе. Всем понятно, что, не дай Бог, произойди авария, пассажиры вряд ли вспомнят, как надевать спасательный жилет, да и вообще, где этот жилет находится.
Моторы взревели, и я моментально уснула. Это такая защитная реакция моего организма — засыпать при взлете. Очень удобно, надо сказать. Взлетели — открыл глаза, и уже над облаками, а не взлетели — пропустил момент перехода из одного мира в другой, плавненько так, без нервов, слез и истерики.
Правда, перед сном, я все же отругала себя. Как мне только в голову взбрело лететь вместе с внучкой?!
А четырнадцатилетняя девочка, сидела рядом со мной, в предвкушении приключений.
Впереди ее ожидали Греция, Италия, Израиль, и загадочная Россия.
Ника родилась в Австралии, и русский язык изучала, время от времени, пересматривая сериалы «Кухня» и «Интерны», поэтому, она очень волновалась, сможет ли общаться с русскоговорящими на их родном языке.
Ее опасения оказались напрасны. Когда миловидная девушка в аэропорту Бен Гурион, громко, не стесняясь, выстрелила предложением, в котором печатными словами были только союзы, моя внучка, воспрянув духом, повернулась ко мне и, с радостным лицом сообщила, что поняла абсолютно все.
Несмотря на это, экскурсии было решено заказывать, все же, на английском. У нас был замечательный гид в Питере, но после первых минут общения Ника призналась мне, что его русский язык она понимает лучше, чем его английский.
Она быстро освоилась в магазинах, и безошибочно находила полки с шоколадом и мороженое. Обедали мы в ресторанах, но, однажды, по пути нам попалась столовая. Меня одолела ностальгия, и мы спустились в подвал по бетонным ступенькам. Внутри было чисто, и даже, уютно.
Я объяснила внучке, что нужно самой взять поднос, поставить на него компот и салат. Но, когда дело дошло до мармита со вторым, она сделала несколько попыток открыть стекло, за которым красовались мясные блюда и гарнир, а когда женщина за прилавком широко улыбнулась ей, показав при этом 32 металлических зуба, внучка, со словами «Я не голодная», быстро направилась к выходу.
В Москву мы решили ехать дневным поездом. За окнами мелькали деревушки с покосившимися, заброшенными домиками, старушки в платках, лесопосадки. Ника долго молчала, глядя в окно, а потом спросила меня: «А что, здесь люди тоже живут?».
В Москве было солнечно и оживленно. Остановились мы в центре, в районе Красной площади. Отель Метрополь мою внучку не впечатлил. Несмотря на запредельные цены, великолепные холлы и ресторан, с огромным выбором блюд, арфисткой и фонтаном, номер оказался небольшим и неуютным.
Вечером нас ожидал цирк. Это было захватывающее зрелище, и не только для Ники.
Она спокойно наблюдала за представлением до тех пор, пока на арену не привели бурого мишку. Он кувыркался, рычал, и ее восклицание «О, майн Год!», рассмешило публику больше, чем ужимки старенького клоуна.
По дороге в отель мы решили поужинать и, увидав вареничную, вошли. Внутри было чисто. Сделав заказ, мы удобно расположились за столиком. Принесли нам вкусные, но холодные вареники с творогом. Мои родственники, коренные москвичи, привыкшие к московскому сервису, с удовольствием принялись уплетать это тесто с сыром, а я, попросила официанта подогреть их. Вареники унесли. Прождав минут пятнадцать, я повторила просьбу. Когда мои родственники допивали морс, есть мне уже не хотелось. Но, моя сестра, очень интеллигентная и сдержанная, решив доказать мне, что московский сервис все же неплохой, отправилась на поиски моих вареников. Вернувшись, гордо сообщила, что этим вопросом занимаются уже несколько человек, и будет просто невежливо встать и уйти. Еще через полчаса мне принесли все те же холодные вареники.
Израиль меня удивил. Четыре года отсутствия сказались не только на моей внешности. Страна постарела тоже. Некогда чистые улицы сегодня пестрили свалками мусора, автобусы, машины, люди, все сегодня, казалось, каким-то запыленным, что ли, подернутым паутиной.
Заказанная мною по Интернету гостиница была недостойна этого гордого звания. Сырые углы комнаты с облупившейся побелкой, влажные простыни, курилка под окнами и рычание всех кранов одновременно, не подняли нам настроения. Было одиннадцать часов вечера, но оставаться в этом помещении мы не могли.
Мы вышли на улицу в поисках ночлега. Город жил своей жизнью. Все было, как обычно. Прохожие нам улыбались, было тепло.
— Давай будем гулять всю ночь — предложила Ника, с первых же минут полюбившая эту страну.
Погода баловала, настроение было приподнятое. Ночной Тель-Авив радовал с каждой минутой все больше. Родные, с детства знакомые выражения, слышались со всех сторон.
— Отойди, мент поганый!
— Маша сядь, не шуми.
— Да пошел ты…
За время моего последнего посещения Европы, каким-то непонятным образом, русский мат занял почетное место в мире, втиснувшись между местным наречьем. И этот «русский», мало чем отличался от фени в современных боевиках. Ненормативная лексика, это, не что-то новое и шокирующее, пикантность же, заключалась в том, что ругались в основном молодые женщины.
В Афинах, на светофоре, рядом с нами остановился мотоцикл, и миловидная девушка по-русски, довольно красноречиво, высказала свое отношение к трафику на дорогах Греции.
В Аэропорту Рима элегантно одетая девушка в шляпе и перчатках, обращала на себя внимание представителей обоих полов, пока из ее прелестного ротика не посыпались изощренные ругательства на русском языке в адрес таможенника, пожелавшего отобрать у нее при посадке бутылку с водой.
В Москве, на мой вопрос, как пройти, обращённый к семейной паре с ребенком, муж, пожелавший показать нам дорогу, получил от жены довольно сильный толчок в спину, сопровождаемый трехэтажным матом, смысл которого сводился к тому, что идти нужно вперед, не останавливаясь.
В общем, моя внучка, получила незабываемый опыт разговорного русского, правда, немного не тот, на который мы рассчитывали, и, по приезду, читая для меня в слух Виктора Суворова, запнувшись на слове «Империализм», вставила ругательство на английском языке.
В ответ на мою ремарку, «русский, пожалуйста», она автоматически, без запинки перевела этот шедевр на русский язык.
На следующий год мы снова собираемся с внучкой в Россию, а это значит, что весь год ей придется практиковаться, дабы не позабыть все те перлы, которые она уже знает, а возможно, и подучить, что-то новенькое.
Ведь эволюция русского языка в России тоже не стоит на месте.
