В Австралии: c 2003г.В далеком прошлом - учитель средней школы. После защиты кандидатской диссертации по психологии занимался преподавательской и научно-исследовательской деятельностью в России, Новой Зеландии и Австралии. С 2003 года живет и работает в Сиднее. Сочинительством, как хобби, увлекается около 20 лет. Стихи и рассказы Макса можно найти на сайтах stihi.ru и proza.ru.
Рукопись
- Трр, стой! Приехали, ваше благородие.
Сани замерли. Пассажир в длинной шубе выбрался из кибитки и огляделся.
- Кажется этот дом...
- Он самый. Вон их окна в первом этаже.
Извозчик засыпанный снежной пылью кивнул на два окна, желто тлеющие сквозь метель. Остальной дом, высокий и черный, казался необитаемым.
- Откуда знаешь?
- Как не знать - давно возим... Велите обождать?
- Обожди, братец.
Приехавший скорым шагом направился к подъезду. У дверей всегдашнее (тщательно практикуемое) хладнокровие на миг оставилo его. Где-то за этими стенами жил его кумир с детских лет. Его божество. «Неужели это будет... так просто?.. - подумал он и сразу оборвал себя. - Fi donc! Военный человек, а робею как девица». Он громко постучал. Тотчас отворили. Выглянул мужик с горящей свечой в шандале. Гость назвал себя. «Милости просим. - отвечал слуга. - Барин ждут». Сбросив шубу, визитер оказался юношей в мундире корнета лейб-гвардии гусарского полка. Прямой взгляд. Щегольскиe усики над пухлым ртом...
Они прошли темным, устланным попонами коридором. Из одной двери бежал, забираясь на стену, тонкий луч. «Идите прямо в кабинет, господин офицер, - тихо произнес слуга. - Велели пущать без церемоний». И удалился, шаркая ногами.
Молодой человек заглянул в просторный, освещенный несколькими свечaми кабинет. Снизу доверху - полки с книгами, расставлены буквой «Е». Никого... Гость вежливо покашлял. В нише между полками скрипнул диван. И показался... Oн. Невысокий, в халате. Лицо - то самое! Некрасивое, дьявольски магнетическое лицо, известное всей читающей России... Oн уже спешил навстречу гостю. «А ростом пониже меня...», - быстро подумал корнет и сразу устыдился этой мысли.
Хозяин, между тем, весело говорил, протягивая руку:
- Благодарю, голубчик, что исполнили мою просьбу! Уж позвольте мне, старику, так вас называть.
- Ради бога. Для меня большая честь...
- Руки-то ваши совсем озябли. - перебил хозяин. - Сейчас же глинтвейну! У нас как раз горячий. Я прикажу, а вы тут располагайтесь.
Гость прошел вдоль книжных полок. Рассмотрел изысканную бронзовую чернильницу на столе. Хотел было опуститься в вольтерово кресло но передумал. Придвинул стул. Тут вернулся хозяин. За ним - давешний мужик нес в подносе толстые бокалы с ручками и кувшин. Теплый, пряный аромат наполнил комнату. Корнету нестерпимо захотелось глинтвейна.
- За что же выпьем? За нашу встречу?
- Да! Я давно мечтал о ней.
- Удивительно, что мы не встретились раньше. Вы не находите?
- Да, странно. И виделись только раз. Помните, осенью, на балу у государя. Я все думал подойти и не решался. А когда собрался с духом, вы исчезли.
- Помню. Я вынужден был уйти.
- Потому что явились...
- Не надо этих имен. Извините.
- Я понимаю.
Собеседники помолчали.
- Что? Хорошо? - хозяин кивнул на пустые бокалы.
- Восхитительно.
- Повторим?
- Не откажусь. Но простите мое любопытство... что за дело вы упомянули в записке?
Хозяин наполнил бокалы. Пригубил. И задумчиво ответил:
- Я мог бы ускорить вашу литературную славу. Ведь вы хотите прославиться?
- Пoложим, но...
- Какое может быть «но»? Я читал ваши стихи. Они замечательны, есть собственный голос. Вы далеко пойдете. Однако, это дело необходимо... подтолкнуть.
- Вы говорите о протекции в журнале?
- Лучше. Я отдаю вам повесть.
- Повесть?
- Условно говоря. Несколько рассказов с общим заглавием и героем. О ней никто не знает. Перепишете своей рукой, оригинал уничтожите. И опубликуете года через три после моей смерти. То есть году, примерно, в сороковом. Гонорар отдадите вдове. Скажете - забытый долг или что-нибудь такое.
Величайшее недоумение застыло на лице молодого человека. Наконец он произнес:
- Вам угодно... шутить надо мной?
- Ни коим образом. Вот она. Единственный экземпляр, черновики сожжены.
На столе возникла папка, завязанная тесемками.
- Я... не понимаю. Как можно?.. Это бесчестно.
- Бесчестно что? Разве вы ее украли?
- Бесчестно пользоваться... результатом вашего труда.
- А пользоваться трудами крепостных вам честнo?
- Это другое. Они - наша собственность.
- Именно другое! Оттого что литературные творения еще менее, чем живые души, могут быть собственостью одного человекa.
- Допустим. Но в таком случае, почему вы не опубликуете ее сами?
- Авторство не имеет значения там. - хозяин указал на потолок. - Но до некоторой степени важно здесь. Повторяю, я хочу сделать из вас знаменитость. И не в сорок лет, когда это пустое бремя, а в двадцать пять. Знаете, у меня есть младший брат, и я его люблю. Но он, к сожалению, далек от литературы... Впрочем, я не о том. Мне симпатичны вы. Мне нравятся ваши стихи. Нравится то, что слышу о вас...
- Что же обо мне говорят?
- Авантюрист, фаталист. Зол, смел, безрассуден. Довольно? Так отчего бы нам не устроить им... хе-хе-хе... розыгрыш века? А-с?
Он изобразил рожки, подмигнул и усмехнулся, оскалив крупные зубы. «Дьявол! - подумал юноша, не в силах отвести взгляда от тёмно-серых с фиалковым отливом глаз. - Да он меня гипнотизирует... »
Его собеседник остался доволен эффектом.
- Соглашайтесь, повесть хороша. - добавил он спокойнее. - Ее станут цитировать, играть в театрах. Переведут на другие языки... Вы будете в моде. Напишете еще много славных вещей. Хвалебная критика, восторг читателей, поклонницы... Мне этого довольно. А там - он поднял глаза - и вовсе без надобности.
- Но как вы можете знать, что скоро умрете?
- Могу. Во-первых, дуэли не избежать. Притом мерзавец, говорят, отменно стреляет.
- А если...
- Исключено. Кроме того, нагадала мне одна дура... А главное, сам чувствую - осталось уж недолго. И верите ли? - я не боюсь. Как-то устал от всего. Устал.
Он потер ладонями виски.
- Не сочтите за дерзость... Может быть вам уехать? В деревню. Или за границу.
- Потом. Если повезет.
- Что ж тогда будет с рукописью?
- Ничего. Отошлете назад. Так мы, стало быть, договорились?
- Нет. Я не могу. Я мало сочиняю прозы. Ведь не поверят! Скажут, откуда взяться блестящему слогу в такие года?
- Поверят. Я нарочно изменил стиль. Подбавил мрачности, насмешничанья, романтизма. Представил себя молодым офицером, таким как вы... И героя вывел похожим.
- Но вы меня едва знаете.
- А воображение на что? Решайтесь. Ну?
- Я согласен.
- И сделаете все, как я просил?
- Слово дворянина.
- За это - еще по кружке!
Когда офицер вышел на улицу, метель затихла. Cтало холоднее. В небе между рваными облаками кружились и мигали звезды. «Будто фейерверк, - подумал он, - или это в голове у меня кружится? Oпьянел с трех стаканов. Позор. И что у него за рецепт такой?..» На минуту весь эпизод почудился ему сном. Из тех истинно живых снов, о которых, пробудившись, не можешь забыть весь день. Кумир юности, глинтвейн, рукопись... Корнет шел вдоль замерзшей реки, сам не зная куда. Ровный хруст снега под ногами успокаивал его. « ...о которых, пробудившись, не можешь забыть, - думал он, - ведь сны эти живее, ярче, необходимеe того, что уходит мимо наяву. Иногда в подобных снах мы рассуждаем, вот как я теперь. Сомневаемся - вправду ли это? И боимся дать ответ».
Вдруг за плечом его кто-то сказал:
- Я здесь, ваша милость.
Корнет вздрогнул, обернулся и узнал извозчика.
- Испугал, черт!
- Виноват. Прикажете домой?
- Домой.
«Но если завтра я проснусь, и все это окажется видением, - размышлял он далее, устроившись в кибитке, - тo надо скорее поглядеть - что там». Корнет стащил перчатки. Развязал папку. Дождался фонаря.
На титульной странице красивым, летящим почерком было выведено...
