Благословенная, рождественская, родная — так переводится с латинского имя НАТАЛИЯ. Раз в году, 8 сентября, все Наталии отмечают день ангела. Сегодня рассказ об одной из них. В далёком Шанхае, 97 лет назад, в семье потомственных военных, полковника Леонида Владимировича Сейфулина и Леониллы Пантелеймоновны (урожд. Яковлевой), родилась девочка. Младенца нарекли Наталией.
Это была доблестная династия Георгиевских кавалеров. Дедушка, генерал-майор Владимир Иванович Сейфулин, за отвагу и верное служение царю и отечеству был награжден именным золотым оружием.
А годом раньше, когда началась эвакуация из Владивостока участников Белой армии, несколько корпусов с кадетами, офицерами и их семействами покинули город в составе Сибирской военной флотилии. Командовал походом адмирал Георгий Карлович Старк. Корабли были переполнены, многим пришлось расстаться с корпусным и частным багажом, с дорогими сердцу вещами и пуститься в дальний путь налегке.
30 кораблей с десятью тысячами беженцев направились в ближайший корейский порт Гендзан. Оттуда планировали наземным транспортом переправить пассажиров в Маньчжурию. Измотанные холодом и дальней дорогой, люди радостно встретили приближающийся берег.
Но в то время это была территория, оккупированная японцами, они-то и запретили русским сходить на берег. Следующим на пути был порт Фузан. Но и здесь на высадку был получен отказ. В это же время адмирала посетил военно-морской атташе Советской России, бывший его сослуживец. Зная, что Старк уже восемь лет не имел сведений о родных, дипломат навестил его семью в Петрограде и передал Старку семейную фотографию. Он предложил адмиралу вернуть флотилию в Россию в обмен на амнистию советского правительства, но получил категорический отказ.
После этого Старк принял решение двигаться в Шанхай. Испытания затягивались, ведь военные корабли не были приспособлены для перевозки пассажиров.
Историческая справка
Высадив гражданских лиц и кадетский корпус в Шанхае, флот двинулся на Филиппины. По прибытии в Манилу Г.К.Старк продал остатки флотилии и пароходы Добровольного флота. Все деньги, вырученные от продажи, и тот небольшой запас золота, который вывезли при эвакуации, адмирал разделил поровну среди нижних чинов и офицеров бывшей Сибирской военной флотилии.
Финансовый и военно-политический отчёт по флотилии направил великому князю Николаю Николаевичу. Переехал в Париж, где многие годы работал шофёром такси. В политической деятельности участия не принимал. Во время оккупации Парижа немцами (1940–1944) отказался сотрудничать с германскими властями. Был председателем Всезарубежного объединения русских морских офицеров (1946–1949). Умер под Парижем.
В декабре флотилия достигла китайских берегов, а в феврале на свет появилась Наташа. Для русских эмигрантов, особенно военных, это были трудные дни. Чтобы прокормить свои семьи, приходилось браться за любую работу — охранниками, телохранителями… Кто умел, шли в музыканты.
Полковник Сейфулин не имел другой специальности. Первое время сопровождал богатого китайца, потом работал контролером, проверяя членские билеты, по вечерам рисовал программки для благотворительных балов и даже узоры для вышивания. Способности к рисованию оказались огромным подспорьем для семьи и впоследствии не раз выручали.
Наталию крестили в домовой церкви во имя Св. Николая Чудотворца. В это время, проходя мимо, юный кадет, музыкант духового оркестра, спросил товарища: «Кого крестят?» «Дочь полковника Сейфулина», — ответил тот. Сергей Татаринов тогда еще не знал, что речь идет о его будущей жене.
«В Шанхае с нами жили дедушка, бабушка и мой крестный, дядя Зиновий, который подрабатывал, играя в ночных клубах, — вспоминает Наталия Леонидовна. — Он баловал меня, часто приносил конфетки- тянучки на палочке из кондитерской Ткаченко. Бабушка служила няней, присматривала за маленькой девочкой. Мама делала дамам маникюр, училась у соседки мастерить шляпки и иногда брала меня с собой к ней в шляпный магазин. Позже мама окончила курсы сестер милосердия и устроилась в госпиталь Православного братства. Папа служил секретарем в Союзе инвалидов Первой мировой войны. А когда открылась французская школа Рэмми для русских детей, поступил туда учителем рисования и черчения. Это было радостным событием для всей семьи.
Будучи секретарем Союза, папа организовывал ежегодные сборы в пользу инвалидов. В такие дни дамы с кавалерами прогуливались по главной улице с подносом фиалок и прикалывали цветы прохожим в обмен на пожертвования. Эти средства были хорошей помощью раненым. Папа и сам был инвалидом войны. А еще он издавал ежегодный журнал „Друг инвалида“, собирал для него материалы, писал статьи.
Когда мне исполнилось 5 лет, я поступила во французский колледж. Со мной училось много русских детей. А учителя были все французы и англичане. Русский язык нам преподавала Клавдия Васильевна Шендрикова. Она собирала ребят разного возраста отдельно после уроков и давала всем персональные задания. И сейчас восхищаюсь, как многому сумела она нас научить за эти короткие часы.
В Шанхае с самого начала появились православные церкви, но были они домовые, временные. Помню, мама водила меня по выходным то в одну, то в другую. В церковь во имя Архангела Гавриила мы ходили с бабушкой. Она очень внимательно мне объясняла, что там происходит. Полумрак, мерцание свечей, поклоны, молитва Ефрема Сирина — мои теплые детские воспоминания. Свято-Гаврииловская церковь просуществовала до приезда епископа Иоанна в 1934 году.
Епископ Иоанн принял деятельное участие в постройке кафедрального собора. Он приходил на наши экзамены русского языка в колледж и в школу Лиги русских женщин. Однажды встретив меня на лестнице, спросил, почему я не пришла на воскресную службу в собор? Я ответила, что была в Николаевской церкви, мы жили по соседству. Свято-Нико-лаевская церковь была построена как храм-памятник царю мученику Николаю II. Я часто туда забегала помолиться и поставить свечку перед экзаменами. А годы спустя там же и венчалась».
С годами шанхайская жизнь начинала обретать почти привычные, довоенные очертания. В городе появились Русский клуб, Офицерское собрание, спортивный клуб «Сокол», скаутские формирования. Постоянно устраивались балы, вечеринки, детские ёлки, спортивные турниры. В школах проходили концерты и спектакли. Ребята разучивали военные песни, гимны, репетировали старинные танцы. Патриотическое воспитание было на самом высоком уровне. Дети чувствовали себя русскими, гордились своими корнями, несмотря на то, что учились в разных иностранных школах. Спустя годы, многие встретились уже в Австралии.
Блестящее знание двух языков и курсы стенографисток позволили Наталии получить хорошую работу в крупной компании Societe Internationale (ISS). Где она и прослужила до самого отъезда. Это было тревожное время. Китайские деньги обесценивались. К счастью, фирма платила зарплату в американских долларах.
Здесь, в Шанхае, встретила свою любовь — Павла Аумана, и в мае 1945 г. в Свято-Николаевском храме они обвенчались. Правда, отношения со свекровью сразу не заладились. И даже рождение через год маленького Павлика не примирило женщин.
Тем временем в стране нарастало напряжение. Лозунги «Китай для китайцев» стремительно претворялись в жизнь. Европейцы стали массово разъезжаться по своим странам. Слухи о скором приходе коммунистов еще больше подогревали атмосферу. Родственники Павла были украинцами и сумели устроить семейную визу в Аргентину, так как там была колония их соотечественников. Перспектива проживания под одной крышей со свекровью сделала невозможным совместный отъезд. Наталия предложила мужу поехать сначала одному и там обосноваться. А потом уже выписать жену с ребенком. Идея была категорично отвергнута, Павел предложил развестись. После отъезда бывшей родни Наталия отправилась в Эмигрантский комитет и зарегистрировалась на отъезд из Шанхая. А в феврале 1949-го вместе с бабушкой и двухлетним сынишкой на руках эвакуировалась на остров Тубабао.
Это было началом новой самостоятельной неведомой жизни, полной крутых поворотов, печалей и счастливых случайностей.
***
Приход в Китай коммунистического правления вновь поставил под угрозу жизнь Белой эмиграции.
В 1949 году только одно государство в мире согласилось принять 6000 русских беженцев. Филиппины предоставили для этого практически необитаемый остров Тубабао. Транзит через это дикое место растянулся для наших соотечественников почти на два с половиной года. Архипелаг находился на пути сезонных разрушительных тайфунов, которые часто проносятся в этих широтах. Однако за долгие 27 месяцев существования русского палаточного городка ему только раз угрожал циклон, но и тот прошел стороной. Однажды один русский переселенец посетовал в разговоре с филиппинцами о страхе перед стихией, так те единодушно его успокоили: «Нет повода волноваться, ведь ваш святой человек благословляет лагерь каждую ночь с четырех сторон». Когда же лагерь был расформирован, страшный ураган обрушился на остров и уничтожил почти все постройки.
Именно в тяжкое время испытаний, не прекращая молитвы ни днем, ни ночью, дух русской колонии поддерживал владыка Иоанн Шанхайский.
Духовным заступничеством владыка Иоанн снискал безграничную любовь своей паствы. С ней на острове он прожил три месяца. Многие русские, прошедшие испытание лагерной жизнью, именуют себя «приютянами владыки Иоанна». Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба наших островитян, если бы не очередной подвиг святителя Ионна. Русский пастырь добрался до Америки и молитвенно просил у ворот Белого дома принять в США русских сидельцев. И был услышан.
Тяготы островной лагерной жизни еще больше укрепили дух русских переселенцев. В палатках были устроены две церкви — Свято-Серафимовская и во имя Михаила Архангела. Богородицкий кафедальный собор, с разрешения властей, разместили в бывшей американской военной церкви. Сюда же переехал и женский монастырь из Харбина.
В феврале 1949-го вместе с бабушкой и двухлетним сынишкой на руках эвакуировалась на остров Тубабао и Наталия Татаринова.
Они приехали с третьей группой беженцев. К тому времени там уже был разбит палаточный лагерь, сделаны места общего пользования. Наталия рассказывает, что первое время было страшно оставаться в палатке. Ходили слухи, что ночью могут ворваться филиппинцы. Палаточную дверь старались забаррикадировать, привязывали банки, кастрюли, чтобы шум предупреждал о незваных «гостях». Здесь Наталия встретила многих своих шанхайских знакомых. Остров являлся перевалочной базой. Многие надеялись перебраться в Америку. Но квоты были очень ограничены, приходили редко, процесс затягивался.
Однако русские люди не сидели сложа руки в скорбном ожидании своей участи. Своими силами расчистили большую территорию для общих встреч и назвали ее Красной площадью. Здесь собирались казачьи сходы, монархические собрания, устраивались концерты и спектакли, просмотры фильмов и даже проводились костюмированные балы, издавалась газета. Большое внимание уделялось патриотическому воспитанию молодежи в скаутских и кадетских отрядах. Народ не унывал, шутили, рисовали карикатуры. Многие раритеты той жизни хранятся, как экспонаты, в Музее русской культуры в Сан-Франциско.
Оборотистые филиппинцы устраивали вблизи городка базарчики. Там можно было по дешевке купить яркие ткани, обувь, шлепанцы на деревянной подошве, всякую нужную и ненужную мелочь. В свободное время ходили на пляж, вот только купаться было нельзя. Прибрежные воды кишели медузами.
На остров наезжали вербовщики из разных латиноамериканских стран: Эквадора, Парагвая, Уругвая… Некоторые, не выдержав ожидания, записывались и туда. Дважды приезжала комиссия и из Австралии. Но они принимали только молодых, поэтому взять с собой пожилую бабушку не представлялось возможным. С третьего раза Наталия с трехлетним Павликом все же получила визу, и 9 ноября 1949 года русские переселенцы сошли на австралийский берег.
Здесь прибывших погрузили в поезд, и рано утром они прибыли в Bathurst, где всех расселили в местном общежитии барачного типа. В толпе Наталия приметила знакомое лицо. Это была Лера — Валерия Дмитриевна Соловей, урожденная Таирова. Предложила ей держаться вместе. Так началась дружба на всю жизнь.
Первые дни, полные неопределенности, были, пожалуй, самые трудные. Пока Лера оставалась с детьми, Наташа бегала в поисках домашней утвари. В обеденное время выстаивали очереди за едой. Лера была музыкантом, играла на скрипке и саксофоне. Иногда имела вечернюю подработку в оркестре Мики Кириевского. Днем подруги работали в столовой, накрывали столы.
Получить разрешение властей на переезд из беженского лагеря можно было только найдя службу и детский сад для ребенка.
Блестящее знание языков позволило Наталии найти подходящую работу в конторе Сиднейского университета. Покоя не давала мысль о родителях, которые остались на Тубабао и в Шанхае. Проблема осложнялась тем, что это уже были две семьи. Так как папа с мамой находились в разводе.
Надо было решать жилищный вопрос. Первый дом она купила в перспективном строящемся районе в Ферфилде. Это дало возможность выписать в Австралию родителей.
Работая в университете, Наталия решила продолжить обучение. Одним из направлений она выбрала психологию, которой всегда интересовалась, другим — латинский язык. Так и пошло: днем на работе, вечером на лекции. Несмотря на трудности, Наталия всегда училась с огромным удовольствием. В 1964 году получила диплом бакалавра по гуманитарным наукам. Неугомонная, на этом не остановилась и спустя годы отправилась постигать европейские языки в университет Маквори, добавив в копилку знаний французский, итальянский и немецкий языки. Правда, сама признается, что пыл к этому времени немного подостыл. В этот период
Наталия успела переехать в Кройдон, выйти замуж, но брак не оказался долговечным, спустя 9 лет распался.
Приезжая навещать своего отца, она часто встречала там Сергея Петровича Татаринова. Того самого, который когда-то волею случая оказался на ее крестинах. Он тоже частенько посещал бывшего сослуживца. И уже тогда зародилась взаимная симпатия. А поздравление Наталии с именинами и вовсе растопило женское сердце. В 1973 году Наталия и Сергей зарегистрировались. Они прожили много счастливых теплых дней. На Рождество и Пасху в их большой дом с красивым садом в Линфилде собиралась вся многочисленная семья, с детьми с обеих сторон, внуками, дедушками и бабушками.
А потом наступила череда горьких потерь. Друг за другом ушли папа и мама. А еще через год, в 1989-м, от сердечного приступа оборвалась жизнь Сережи. Это был шок, от которого пришлось долго оправляться. Путешествие по Европе и визит в Россию добавили жизненных красок. Но главный удар ждал впереди. Два года назад тяжелая болезнь унесла жизнь единственного сына Павла.
Этих скорбных драматичных событий хватит на три судьбы. Но Наталия Леонидовна не озлобилась и не упала духом. Память о встречах с владыкой Иоанном вела ее по жизни. С годами шаг ослаб, и руки потеряли силу. Но ясная голова и твердый характер помогают справляться с трудностями. Замечательный рассказчик, сама управляется по хозяйству, готовит, активна в интернете, принимает гостей. Сетует только, что год назад пришлось оставить вождение автомобиля.
Оглядываясь назад, эта хрупкая сильная женщина считает главными своими достижениями то, что одна смогла вырастить сына, сумела купить дом, сама выписала и привезла в Австралию своих родителей.
Желаем крепкого здоровья нашей старейшей и преданной читательнице, Наталии Леонидовне Татариновой, урожденной Сейфулиной, чья долгая, трудная и интересная жизнь началась вскоре после прибытия в Шанхай флотилии адмирала Старка и прошла через многие десятилетия жизни в Китае, Филиппинах и Австралии. Обязательно приедем к вам с юбилейным тортом. Ведь мы так хотим прочесть поздравление вам от Королевы.
Ирина ДЕРЕВИЧ, Сидней
