С апреля по октябрь 2012 года в Музее современного искусства Хайде (Мельбурн) была открыта выставка картин и скульптур Данилы Васильева, австралийского художника русского происхождения.
Эта уникальная выставка является результатом более чем тридцатилетнего исследовательского труда замечательного мельбурнского искусствоведа Фелисити Ст. Джон Мур (Felicity St John Moore), которая параллельно с выставкой отпраздновала второе издание своей монографии «Vassilieff and his Art».
Интерес Фелисити к Васильеву, этому незаслуженно малоизвестному художнику, легко объясним, ведь Васильев был чуть ли не первым художником, который познакомил Австралию с
Как же нищий русский беженец, не имевший формального художественного образования, испытывавший постоянную потребность к переездам и любовным аферам, живший большей частью за счёт друзей и жён, оказался учителем и вдохновителем таких титанов австралийской живописи как Cидней Нолан, Алберт Такер, Джой Хестер, Артур Бойд, Джон Персевал и Чарльз Блэкмен (Sidney Nolan, Albert Tucker, Joy Hester, Arthur Boyd, John Perceval и Charles Blackman)?
Как всё начиналось
Данила Васильев (1897 — 1958) родился в казацкой станице Кагальницкая, недалеко от
Брак с Анисией открывает первую из известных нам страниц официальных и неофициальных любовных связей художника. Несмотря на то (а может быть и благодаря тому), что Данила был якобы стерилен в результате травмы, полученной на войне, он вскоре приобретает репутацию некоего «Дона Жуана».
Проработав два года на сахарной плантации собственной фермы, Анисия и Данила решают разойтись. Передав всю землю в собственность Анисии, Данила отправляется на заработки в Дарвин на строительство железных дорог. Получение долгожданного австралийского гражданства в 1929 году, однако, не означало конец путешествий для Данилы. Продав землю, они с Анисией возвращаются в Шанхай для официального расторжения брака. Однако сделать это им не удалось, так как церковь, в которой они венчались, закрылась.
Оставив Анисию в Шанхае, Данила едет во Францию учиться живописи, а затем в Южную Америку и
Первые выставки Данилы состоялись в Джоржтауне, столице Британской Гвианы, а затем на островах Тринидад, Гаити,
В 1934 году Васильев и Эвелин оправляются в Англию, где, не в последнюю очередь благодаря связям Эвелин, Васильев знакомится с представителями британского художественного бомонда и устраивает многочисленные выставки своих
Для смены обстановки в 1934 году Данила едет в Испанию, чтобы поближе познакомится с творчеством Эль Греко (1541–1614) — художника, считавшегося предвестником экспрессионизма. В Испании Васильев утраивает ряд довольно успешных выставок, которые удостоились внимания британского консула и известных деятелей культуры, политики и журналистики.
По возвращении в Лондон Данила знакомится с директором прогрессивной галереи The Wertheim Gallery в Burlington Gardens Люси Вертайм (Lucy Wertheim), которая славилась тем, что помогала стать на ноги молодым художникам. Люси поспособствала Даниле в организации выставки, которая, так же как и испанские выставки, была хорошо принята общественностью и критикой. Таких критиков, как например Jan Gordon, поразила прежде всего эмоциональная экспрессивность его картин и искусное использование цвета. Если говорить о негативных отзывах, то Gordon усматривал в его картинах недостаток художественного образования и некую незрелось, которую, как впрочем он считал, можно превратить и в достоинство при умелом её использовании.
В это же время в Лондоне Васильев знакомится с Владимиром Полуниным — известным художником, опытным театральным декоратором и деканом отделения сценографии именитой лондонской школы изобразительного искусства Slade. Полунин не только был хорошо знаком с европейским искусством, но и сам его творил. Семь лет он работал над декорациями в команде Дягилева, сотрудничал с такими личностями, как Бакст, Бенуа, Дерен, Матисс, Пикассо, Брак и считал себя другом Дягилева вплоть до его смерти в 1929 году. В своем искусстве Полунин соединял такие старые традиции письма, как византийский стиль, иконопись, фольклор с новыми направлениями в живописи — символизм, лучизм
В 1935 году Васильев совершает путешествие в Португалию, после чего устраивает несколько выставок своих португальских картин в Лондоне, одну из которых проспонсировал сам князь Владимир Галицын.
Интересно, что Данила оставил яркие впечатления о себе у обоих сыновей князя — Николая и Георгия. Николай вспоминал Васильева как приятного человека в поношенной одежде, разговаривавшем на «современном» наречии русского языка. Его младшему брату Георгию также запомнилась речь Данилы, приправленная крепкими казарменными выражениями и способная описать самые сочные детали. Георгий признавался, что своими знаниями об искусстве и женщинах он обязан именно Васильеву.
В том же, 1935 году, Данила вновь прибывает в Австралию.
Обратно в Австралию
Похоже, что не многие удивились решению Васильева возвратиться в Австралию. Николай Галицын высказал мнение, что Австралия является идеальной страной для такого человека как Васильев. По его мнению, культура в Австралии менее закрепощена, чем в Британии, и художник сможет в полной мере развить свой талант вдали от политических и социальных проблем, которыми была испещрена Европа.
Итак, Васильев снова в Австралии. В интервью одному мельбурнскому репортеру Данила сказал: «Когда я был студентом военного колледжа, я хотел стать генералом, и мне это наполовину удалось. Сейчас я хочу стать „генералом“ в искусстве. И это намного лучше, чем быть генералом армии и убивать людей…» .
Свой путь к «генеральской» должности Васильев начал прокладывать в Сиднее, где он увлёкся рисованием городских пейзажей. Оказалось, что австралийская публика и критика были абсолютно незнакомы с экспрессионизмом. И хотя картины Данилы вызывали любопытство своей прямотой и эмоциональностью, мало кто их понимал, принимал и… покупал. Васильев написал Полунину, что те несколько картин, что ему удалось продать, были куплены другими художниками; публика не купила ни одной, несмотря на то, что выставку посещало около 200 человек в день.
Ситуацию усугубила ссора с Ure Smith, в то время влиятельнейшим человеком в мире искусства, который отказался публиковать картины Васильева в своем журнале Art in Australia.
Отчаявшись заработать на кусок хлеба картинами, Данила поступает на работу помощником инженера на Woronora Dam. Через своего
В Мельбурне Васильев действительно приобретает не только почитателей своего таланта, но и страстных поклонников. Его сразу же принимают в свой круг художники, писатели и деятели культуры такие как, Бэзил Бердетт, Джордж Белл, Адриан Лолор, Джон и Санди Рид (Basil Burdett, George Bell, Adrian Lawlor, John и Sunday Reed). Его творчество вызвало заинтересованные отклили со стороны молодых
И хотя его картины не летели с выставочных залов, как горячие пирожки, сам художник не испытывал недостатка внимания друзей, соседских детей, которых Данила охотно рисовал и, конечно, женщин. Как заметила Фелисити Ст. Джон Мур, женщины не давали покоя его мужественности — и галантный Данила целовал дамам ручки, дарил подарки и цветы, при этом страстно любя свою жену Хелен и ревностно охраняя её от взглядов других мужчин.
Переезд в Уорендайт (Warrandyte)
В 1939 году Данила покидает Мельбурн и переезжает в Уорендайт. Семья Нильд (Nield), учителей и прогресcивных деятелей в области образования, пригласила Данилу преподавать изобразительное искусство в Koornong Experimental School, своей недавно открывшейся школе «нового типа». Их устраивало то, что Данила не получил формального художественного образования и был художником скорее по призванию, чем по профессии. Стиль преподавания Данилы хорошо бы вписался в современные стандарты, но в 1939 году он считался авангардным. На его занятиях не звучало ни слова о теории живописи или творчестве других художников. Он раздавал детям кисти, краски, рулоны бумаги и говорил рисовать. Он пытался научить их, что искусство — это ни что иное как способ выражения чувств, эмоций и мыслей об окружающем мире. Оно свободно и непосредственно, и не зависит от академических правил и традиций.
Васильев не скупился на критику работ детей, реагируя спонтанно и со всей прямотой: «What is this? I don’t know what it is», и давая конкретные советы: «Lose yourself!», «Paint like the sunflowers, big and bold!», «Bring out the colour!», «Use more paint, too much white space!» . Похвала была такой же страстной, искренней и очень сладостной. Студенты добивались хороших результатов, а лучших Васильев вознаграждал «особыми» поручениями — например, нарисовать декорации к мельбурнской постановке пьесы Гоголя, а также знакомил их с русскими народными песнями, казацкими танцами и русским языком.
Одновременно с преподаванием Данила и Хелен строили себе дом недалеко от школы. Будучи опытным инженером, все строительные работы Васильев проводил сам, включая подрыв горной породы, которая становилась его стройматериалом, и строительство небольшой дамбы и трубопровода на местной. Дом даже получил имя — «Stonygrad» («Каменград»).
Преподавание в школе и постройка дома не оставляли времени для живописи… Однако те немногие картины, что он рисовал, выдавали его патриотизм и переживание за судьбу России. Он даже вступил в ряды Коммунистической Партии, которую, правда, вскоре оставил
В сороковые годы Каменград превратился в место встречи молодых художников.
Было время и для передачи художественного опыта. Данила призывал молодых художников раскрепоститься, быть более уверенными и самокритичными, выражать прежде всего свои чувства и ссылаться не на
Для многих из этих молодых художников вдохновением послужил деревянный расписной экран Васильева, который был его интерпретацией библейского сюжета «Изгнание из Рая» и сценических декораций Александра Бенуа для дягилевского балета «Петрушка». Именно там Сидней Нолан (Sidney Nolan) создал ключевую для себя, по его словам, работу FirstClass Marksman из серии Ned Kelly.
Разрыв с Хелен
Творчество Васильева середины сороковых годов было также ознаменовано трагизмом, но уже личного характера. Отношения с Хелен стали ухудшаться. Ей стали надоедать постоянные любовные похождения Данилы и его чрезмерная ревность. Он не мог подарить ей ребёнка и не соглашался официально оформить брак. Ссоры с Хелен становились причиной таких диких выходок художника как обезглавливание собственных кур и попытки самоубийства. Соответственно, картины этого периода очень эмоциональны. Они изображают Хелен в объятьях других мужчин (Alec and Jean, 1944, Firebird from Drummoyne 1944) и в окружениии враждебных существ — змей и даже Кащея. В палитре доминирует
Данила и Хелен расстались. Васильев
Усугубило положение и то, что после войны художественный центр переместился в другие места, и Contemporary Art Society стало терять свою прежнюю сплочённость. Школа также начала испытывать финансовые проблемы и в 1946 году закрылась.
В течение многих лет Васильев подумывал вернуться в Россию, но появление железного занавеса остановило всяческие подобные мысли. Он подумывал переехать к друзьям в Южную Америку или Южную Африку. Дом выставили на продажу, но, как это иногда бывает, жизнь внесла свои коррективы.
Крутой поворот
Элизабет Хемилл (Elizabeth Hamill), которая готова была купить Каменград, впечатлила продавца, и импульсивыный Данила предложил себя «в нагрузку» к дому. Через несколько месяцев Элизабет стала второй официальной женой Васильева, так как незадолго до этого художнику
Элизабет, писательница и редактор, коренным образом повлияла на дальнейшее творчество Васильева. Она вдохновила его на новую творческую деятельность — писательство и создание скульптур, причём последним художник занимался вплоть до самой смерти. Скульптуры стали физическим и идейным продолжением его картин.
С приобретением новой техники обработки камня и дерева менялась и техника исполнения фигур, но не идея. Васильев продолжал изображать свое понимание жизни во всей её «кривизне» и шероховатости. Объектами его внимания часто становились известные личности в политике или истории. Так появилась угловатая и с чрезмерно выпуклым глазом каменная голова мэра Мельбурна (Important Person, 1947) и спокойного довольного депутата парламента Hon. Thomas White (Election speaker, 1947). Но одной из самых известных и ярких его работ является энергичная фигура предводителя восстания Донских казаков в
В своих скульптурах, как и в картинах, Васильев обращается к русскому народному творчеству. Многие его работы имеют сходство с панкой, традиционной примитивной резной куклой народов российского севера. Куклы отличались не только простотой дизайна, но и практически полным отсутствием узора и черт лица. Дело в том, что панка считалась вместилищем душ умерших людей, и простота дизайна делалась сознательно, дабы не привлечь злых духов, которые могли поселиться в кукле, проникнув через глаза, нос, рот или уши. Ног также не вырезали, так как кукла могла ожить и убежать. Сходство с
Васильев в Милдьюре (Mildura)
Вскоре период напряжённой работы был прерван очередным кризисом в семейной жизни — ссорой с Элизабет, в результате чего Данила вынужден был забрать скульптуры и покинуть Каменград. Опустошённый в финансовом и моральном смысле, лишившись элементарных условий для работы, он переезжает в глубинку Виктории, в Милдьюру, где поступает на работу учителем в Mildura High School. На то время Милдьюра была культурным вакуумом и состояла в основном из узкого круга зажиточных горожан и постоянно пьянствующих рабочих. Бедствующее положение Васильева доходило до того, что в обмен на три ужина он предлагал разукрасить стены местным забегаловкам… и ему отказывали. Тем не менее
Данила приобрёл много друзей, с которыми он часто ходил на рыбалку на Murray River, но которые, однако, ничем серьёзным не могли ему помочь. В школе у него начались проблемы. В классе он не мог наладить дисциплину, и его эксцентричные методы преподавания нравились не всем, особенно в школе, не настроенной так прогрессивно как Koornong. Он забирал у детей карандаши и заставлял рисовать пальцами. Он заставлял детей лепить различные формы из глины и размышлять о форме в целом: форме человека, животного, растения
Через год Данилу переводят в другую школу недалеко от Murray River — в Swan Hill High School. В первые же дни он успел «отличиться», назвав висевшие на стенах репродукции и фотографии «мусором». К огромному ликованию детей, он собрал все картины и поджёг их. Его положение в школе спасло то, что директором школы был хороший друг Данилы, с которым они часто ходили на рыбалку. Рыбалка стала одним из любимых занятий Васильева. Конечно, все снасти он изготавливал сам и учил тому же детей.
В 1956 году произошёл окончательный разрыв с Элизабет, когда в один из его приездов в Каменград Данилу и его друзей не пусти ли на порог дома. Для Васильева это означало творческую смерть, так как в доме оставались многие его картины, скульптуры, инструменты и студия. Горечь поражения усиливало и то, что более молодые художники из Contemporary Art Society, которых Данила считал своими учениками, успешно продавали свои работы и получали положительные отзывы критиков.
К радости Васильева в конце 1956 года ему удалось перевестись ближе к Мельбурну — в Eltham High School, где царила очень благоприятная для искусства обстановка. К сожалению, его методы не устроили министерского инспектора, и в конце 1957 года он был уволен и оттуда.
Оставшиеся после очередной неудачной выставки картины и скульптуры Данила отдавал друзьям «на хранение». Невзирая на бытовые проблемы, художник вел переговоры об организации выставок своих произвдений, мечтал преподавать живопись в художественной школе. Но…
В марте 1958 года Данила поехал в Милдьюру порыбачить, а затем решил посетить своих давних знакомых и меценатов, Джона и Сандэй Рид (John and Sunday Reed), дом которых (ныне Heide Museum of Modern Art в Buleen) уже несколько раз становился ему «домом вдали от дома». Там с ним произошел очередной сердечный приступ, которого он не перенес…
Данилу не оставляли мысли возвращения в Россию. Он встречался с Ниной Кристесенс, тогда заведующей отделением русского языка в Университете Мельбурна, чтобы обсудить возможность переселения на родину. Нина пыталась отговорить его от подобных планов, объясняя, что его, скорее всего, пошлют в деревню, где он родился. К её большому удивлению Данила ответил: «Вот этого я и хочу. Я вернусь в свою деревню на берегу речки и буду ловить там рыбу. Я не хочу ни рисовать, ни заниматься скульптурой. Все, что я сделаю, будет только для моих собственных нужд; там будут подсолнухи, будет и редиска…» .
Оксана Кинг, PhD
German, Russian and Swedish Studies
School of Languages and Linguistics
The University of Melbourne
В статье использованы материалы из монографий
Felicity St John Moore «Vassilieff and his art», 1982, 2012 и
Zoja Bojic «Imaginary homelands, the art of Danila Vassilieff», 2007
