В студенческом театре Fig Three в сиднейском районе Кенсингтон прошел спектакль театра "Пилигрим" "Завтра была война".
Вы слышите, грохочут сапоги,
И птицы ошалелые летят,
И женщины глядят из-под руки,
В затылки наши бритые глядят.
Вы слышите, грохочет барабан,
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней,
Уходит взвод в туман, в туман, в туман,
А прошлое - ясней, ясней, ясней.
Б. Окуджава
Из этого прошлого, из-за занавеса лет выходят к нам мальчишки и девчонки. Фотография класса становится четче с каждой минутой. Мы видим, как молодеют лица, как ярче горят глаза. Мы верим, что слезы настоящие, а чувства искренние.
Значит, все получилось. Значит, спектакль удался. Местами неровный, иногда -пафосный, иногда - наивный, он родился, он живет, и, в очередной раз, удивляет зрителей чудом своего существования.
Удачнее сцены, чем в Fig Tree Theatre для спектакля в стиле «ретро» придумать сложно. Декорации замечательно вписываются в интерьер, ничего лишнего, все продумано и динамично: тут стол, тут стулья и доска, там - скамейка. Тут веселятся, тут - учатся, а там объясняются в любви. Везде читают стихи, поют, спорят, радуются и горюют.
Спектакль подчеркнуто ритмичный. Стук стульев, топот ног, одновременные движения напоминают и о массовости зрелищ того времени, и о солдатском строе. Режиссеру, Ирине Ингман, удалось передать сам дух эпохи, когда «жаждали не личного счастья, а личного подвига», когда самой желанной одеждой была гимнастерка, которую надо затянуть ремнем потуже. Под этот ремень только никак не затягивалась юность, непосредственность, сомнения, стихи Есенина, любовь.
Прекрасная постановка для дебюта молодых актеров. Их волнение, натуральность переживаний подчеркивает профессиональность игры «старшего» состава, уверенность и продуманность образов директора школы Николая Григорьевича (Владимир Передерий), отца и матери Артема (Игорь и Любовь Левитан), и других.
Таких как Николай Григорьевич солдаты называли «батя». И пусть его кавалерийские ухватки местами смешны, но именно он заботится о живых детях, о личностях, а не об «установках». Интересны и непривычны решения ролей Поляковых - матери и дочери. Мать (Татьяна Пакулова) гораздо человечнее, чем привычная трактовка, а Искра (Нелли Говор) менее фанатичная и уверенная, но более нервная и тонкая, что в целом близко к повести. Замечательный Люберецкий (Михаил Дубинин). Совершенно не вписывающийся в общий ритм, другой. Он мягкий, но за этой мягкостью - каркас собственных убеждений. Трудно поначалу представить его в Гражданскую, воевавшего вместе с матерью Искры, но именно такие как он шли в бой за революцию с томиком Есенина в вещевом мешке. Как он играет отца, который еще не до конца осознал, что любимой дочери больше нет. Она еще пока с ним, он помнит ее живой, просто ее почему-то нет в доме, да и он - зашел на минутку, присел на краешек стула как в гостях.
Жора Ландыс (Андрей Тихонов), Вика (Василиса Фомина), Артем (Сергей Винниченко), Саша (Сергей Громов) и другие - еще не привыкшие к своей почти взрослости, еще юноши и девушки, но в преддверии расцвета, неловкие, но уже осознающие свою будущую силу. Зиночка (Наталия Гаврилова) - взбалмошная и добрая, глупая и вдруг мудрая по-женски. Очень женская роль и очень женское воплощение на ее сцене. В небольшой роли Юры проявил талант характерного актера Данил Маккл. Его Юра напоминает персонажей любимых актеров послевоенного кино: Рыбникова, Белова. Обаятельный хулиган, возможно в будущем - передовик производства. Устойчивое амплуа многим и многим знакомое по лучшим советским производственным драмам и комедиям. Жора Андрея Тихонова кажется взрослее своих сверстников, взрослее даже Саши, «рабочего человека». Саша еще не знает, куда деть свои слишком большие руки и ноги. Жора - уже мужчина, не мальчик. Возможно, это впечатление обусловлено тем, что в спектакле он читает довольно много текста «от автора», для которого юность уже давно в прошлом. Мальчишка, правда, временами еще проявляется в нем, в улыбке, в блеске глаз, в каком-то угловатом движении. Вика Люберецкая... «девушка пела в церковном хоре» - вспоминается почему-то. Она не играет дочку большого начальника, обеспеченную девочку, она не лидер, не от мира сего, ей на роду было написано умереть молодой. Это, пожалуй, самое большое разночтение с повестью, но в спектакле оно вполне гармонично. Она умерла, не потому что ее предали, не потому что она не могла жить без отца, а потому что «не отрекаются, любя».
Кульминация - стихи и слезы Искры. В ней столько нерастраченного огня, эмоций. Она могла бы быть счастливой, а станет героем.
«Я смотрю на фотокарточку, две косички, строгий взгляд,
И мальчишеская курточка, и друзья кругом стоят.
За окном все дождик тенькает: там ненастье во дворе.
Но привычно пальцы тонкие прикоснулись к кобуре».
Спектакль не стал обличением, не опустился в глубины трагедии, не растратился на лозунги. Это спектакль о жизни, а не о смерти. Жизнь - это ведь миг.
«А мы рукой на прошлое - вранье!
А мы с надеждой в будущее - свет!
А по полям жиреет воронье,
А по пятам война грохочет вслед».
