Анжелика Огарева

---

В Австралии: c 2005г.Родилась в Москве. Получила музыкальное образование, педагог фортепиано. Начала писать прозу после приезда в Австралию в 2005 г. «Встреча в раю», - отрывок из ее второго романа «Неистовый кенгуру». Ее первый роман «Если Вас некому целовать...» готовится к публикации в одном из московских издательств.

Встреча в раю
Фрагмент из романа «Неистовый кенгуру»

Вереница машин создала очередь. Энн побежала к воротам, где Гэри самолично пожимал руки и обнимал гостей. Старший сын, одетый, как и сам Гэри, в традиционное шотландское одеяние, играл на волынке. Мэри, жена Гэри, сопровождала радость встречи с гостями поцелуями. Она смущенно рдела в тон алому платью, когда целовалась с фермерами. Хозяйка-фермерша была в торжественном, когда-то длинном, платье. Теперь его длина стала невнятной из-за того, что расплывшиеся бедра Мэри не пропускали его вниз. Платье застревало эдаким напуском на линии бывшей талии, игриво намеченной пояском.
Оказалось, что они приехали не последние. Вслед за ними подъехала машина, из которой вылез кругловатый мужчина.
— Виктор Грыжев, — протянул он руку.
Мгновенно признав в Александре соотечественника, он явно обрадовался.
— Александр, — пожав руку, представился писатель.
— Я — скульптор! И как вам все это нравится?
— Я писатель, и мне это все нравится! — засмеялся он.
— Так для вас это «жаркое»? — мгновенно сообразил Грыжев, и его резко очерченные губы растянулись в улыбке. — А я, знаете ли, вынужден подчиняться запросам таких вот заказчиков! — кивнув в сторону хозяев фермы, посетовал он на обстоятельства жизни творца в Австралии. — Знаете, что они заказывают?
— Пока нет, — отрицательно покачал головой писатель, всем своим видом демонстрируя в то же время свою готовность внимать скульптору.
— Нет?! Так послушайте! Они заказывают коров, овец, кроликов, лягушек…
— Гэри тоже ваш заказчик?
— Конечно! Сейчас я вам что-то покажу, — сказал Виктор и полез в машину.
Достав папку, он вынул из нее эскизы.
— Вот то, что я ему предлагаю, — раскладывая эскизы на капоте машины, объяснял он. — Это фонтан…
— Я вижу… А это, по-моему, скульптурный портрет жены и сына, — сдерживая улыбку, подметил Александр.
Скульптор явно передрал идею композиции у Леонардо да Винчи.
— Но вы отбросили святую Анну, — сказал Александр, — мне кажется, за ее счет можно было бы увековечить мать Гэри или его тещу…
— Прекрасная подсказка! — расцвел скульптор и облизнул губы. Александр догадался, что Грыжев в этот миг почувствовал во рту привкус денег.
— Что значит, когда человек знаком с европейской культурой! — с восхищением говорил Виктор, не заметив ни иронии, ни подвоха в словах писателя. — Гэри непременно клюнет, брюхом чувствую! — похлопал он себя по оному.
Усевшись в машины, они продвинулись ближе к воротам.
— У меня здесь тяжелая жизнь, — выползая из машины, продолжал он. — Совсем не с кем общаться…
— А в русской общине…
— Ах, это все инженеры! — горестно махнув рукой, оборвал Александра скульптор. — Я приехал в Австралию более тридцати лет назад, они тогда же… Ну что мне вам, писателю, объяснять? Сами знаете! Целина… А тогда… — скульптор махнул рукой и отвернулся.
Писатель был готов поклясться, что на глаза у Грыжева навернулись слезы.
— Так что же инженеры? — переспросил он.
— Помните песню: «Кто был ничем, тот станет всем»? — пропел Виктор.
Александр кивнул.
— Инженеры-эмигранты поспели вовремя, как раз к разделке слона, и отхватили жирные куски…
— Разве что-то раздавали даром? — усомнился писатель.
— Нет, конечно! Но Австралия была тогда нераспаханной целиной. Коробка гаек, коробка шурупов, сняли по дешевке халупу, вот и готов заводик! Вот вам молот, вот вам серп… Хочешь, жни, хочешь, куй… Только здесь платили, и они разбогатели, купили дома!..
— Что же здесь плохого? Не понимаю! — воскликнул Александр. — Фонтаны заказывают, — напомнил он.
— Какой там! — усмехнулся Виктор. — Птичек в клетках, уток, кроликов, так, иногда мелюзгу разную. А я для инженеров ремесленник…
— А над чем вы работали раньше, в Советском Союзе? — Скульптору было лет за шестьдесят.
— Я специализировался по Ленину, — оживился Грыжев. — На спор с черной повязкой на глазах лепил… Все говорили, что сходство было поразительное, — он снова вздохнул с горечью. — Ну что тут скажешь, продался Мамоне — терпи! Как говорится, бог терпел и нам велел!
Александр хотел было возразить, что поговорка не к месту, но тут его обняла и поцеловала хозяйка. Фермерша при этом стыдливо зарделась. Ее шея и узкая, как у курицы, грудь, выступающая килем вперед, приобрели пурпурную окраску. Пройдя семейную таможню, писатель наконец попал на ферму.
Энн куда-то исчезла, и он решил осмотреться. Александр поднял голову и увидел на крыше дома имитацию журавлиного гнезда с журавлем. Распознав, чьих рук это творение, он развеселился. Он расслабился, и это чуть было не сыграло с ним злую шутку, но писатель вовремя опомнился и перескочил через коровью плюху.
Лошадиный навоз, черные блестящие овечьи круглячки и куриный помет никого здесь не шокировали и не удивляли. Гости успешно обходили их или даже перепрыгивали, как опытные саперы.
Мэри, держа мужа под руку, гордо шлепала в длинных черных сапогах, ничего не замечая вокруг.
Внезапно Александр увидел Энн на лошади, она загоняла скот и лошадей за забор. Гэри рассказал, что ночью табун одичалых лошадей со сгоревшей в десяти милях фермы пронесся здесь вихрем и сломал забор. И действительно, забор, отделявший жилую часть фермы от всей остальной, лежал на земле, а вся живность разгуливала где придется.
— А я не вляпался! А я не вляпался! — услышал писатель голос Грыжева и вздрогнул от неожиданности.
Несмотря на свою комплекцию, Грыжев сумел подойти так тихо, что писатель не услышал его шаги.
 — А я не вляпался! А я не вляпался! — уперев руки в бока, подпрыгивая и пританцовывая польку, демонстрировал Виктор чистоту своих подошв. — Запах, доложу я вам, удручающий, — взяв Александра под руку, доверительно сообщил он. — Я смотрю, и вы чисты!
— Похоже, что да!
— Если вы так же честны, как чисты, — скаламбурил скульптор,-то расскажите, как в России обстоят дела с культурой?
— А вы давно не были в России?
— Не бывал с отъезда в Австралию! Может быть, мне стоит вернуться?
Клоун и скоморох, решил про себя писатель.
— Ни в коем случае! Все ниши давно заняты… А это что? — воскликнул в сердцах Александр.
Засмотревшись на раскайфованную Энн, он чуть не натолкнулся на сооружение под зеленым строительным покрывалом. Под покрывалом угадывался конь.
— Коня какого-то соорудили ни к селу ни к городу! — раздраженно пробурчал он.
— Это фонтан, — осведомил его Грыжев. — Сегодня состоится открытие… Не знали?
— М-да! — заметил писатель. — Надеюсь, ваш?
— Мое детище! — склонил голову в поклоне скульптор и, чуть приоткрыв копыто коня, с нежностью погладил его и конфиденциальным тоном поведал: — Кони мне особенно удаются…
— Тогда беру свои слова назад, — усмехнулся писатель, — это не «беда», а ваша «победа», — прикрывая иронию рукопожатием, заметил он.
— Увидим-увидим, — пропел Грыжев, уперев левую руку в бок и помахивая правой кистью над головой.
Паяц, подумал писатель.
Грыжев не покидал Александра, явно наслаждаясь общением с ним…
— Пошли, куснем чего-нибудь! — по-детски облизнув губы и погладив живот, предложил Виктор. — Минуем их, иначе застрянем с разговорами…
Гостей было действительно много. Даже чересчур, как отметил про себя Александр.
— Я знаю короткий путь, пройдем через дом, — привстав на цыпочки и почти приблизившись к его уху, шепотом сказал скульптор.
— Извините, я забегу на минутку, — сказал он, когда они поравнялись с биотуалетом, привезенным по случаю праздника. — Очень рекомендую присоединиться…
— Нет-нет, спасибо,- отказался писатель.
Он прошел чуть дальше и в ожидании Виктора остановился у летней кухни, где приглашенный повар с багровым лицом жарил мясо.
— Напрасно не зашли, вам непременно нужно все попробовать… Хотя, конечно, кухня у них нехитрая, сами понимаете, фермеры.
— Все в порядке, — буркнул Александр.
Они вошли в дом.
— Сейчас я вам кое-что покажу, вам будет любопытно, — заглянув за тяжелые портьеры и убедившись, что в гостиной никого нет, Грыжев потащил его за собой.
— Вот это они называют живописью, — с пренебрежением указал он на картины, висевшие на стенах вперемежку с семейными фотографиями и головами загубленных животных.
— Что снаружи, то и внутри, разве что не воняет! — злорадно резюмировал скульптор, описывая хаос на стенах.
Александр вынужден был согласиться и кивнул.
Через заднюю дверь дома они вышли на коротко стриженный зеленый газон, где были расставлены столы с закусками и напитками. В огромном чане, доставленном из кухни, дымилось поджаренное на барбекю мясо.
Виктор, придерживавшийся эпикурейской диеты, ел все подряд и налегал на горячительные напитки, несмотря на жару.
— Рекомендую, — протянул он Александру длинный тонкий бокал с красным напитком.
— Неплохо, совсем даже неплохо! — похвалил писатель.
Под покровом томатного сока и водки скрывались на дне бокала две устрицы.
Опрокинув с добрый десяток бокалов с устрицами и перепробовав множество остальных закусок, Виктор подошел к чану. Поковырявшись вилкой в чане и вытащив жирный кусок баранины, он немедленно там же его и съел и вновь склонился над чаном в поисках куска повкусней. Вытащив из чана очередной кусок жареной баранины, скульптор направился к нему…
— Попробуйте, — протянул он вилку с мясом Александру, и писатель еле успел отскочить, чтобы капающий жир не попал ему на рубашку или брюки.
— Нет-нет, благодарю вас, — вежливо сказал писатель.
— Я хотел за вами поухаживать, но раз вы не хотите, съем сам! — сказал Грыжев.
В этот момент Гэри постучал вилкой по бутылке.
— Сейчас будут анекдоты, — предупредил Грыжев.
— Пит опоздал в школу, да аж на три урока! — начал свой рассказ Гэри.
— Как ты посмел проспать уроки, Пит! — возмутилась учительница, лишь только парень переступил порог класса.
— А я и не проспал, — переминаясь с ноги на ногу, промямлил парень.
— Тогда отчего же ты опоздал? — сердито поинтересовалась та.
— Я помогал отцу водить корову к быку! — насупившись, ответил Пит.
— Разве отец не мог сам? — недоумевая, спросила учительница.
— Мог-то он мог! — ответил Пит. — Но бык все-таки лучше!
Под общий хохот Виктор стал объяснять Александру.
— Видите вон того, который сильнее всех смеется?!
— Вижу… И что?
— В прошлый раз он рассказывал этот же анекдот! — поддерживая хохот, критически заметил Грыжев.
— А вы тут все гулянки посещаете?
— Ну, все не все, но на большинстве бывать приходится. А что делать? — поднял он глаза к небу, словно обращаясь с вопросом к богу. — Нужны заказы, вы же понимаете!
И, рассчитывая на сочувствие, он вздохнул.
— А как проходят встречи у наших бывших соотечественников?
— Ах, — махнул он рукой, — неужели вам это интересно?!
— Отчего же нет?
— Выхваляются, где были, что купили… Дорвались, знаете ли, до благополучия, — горестно вздохнул скульптор, взял со стола бокальчик с устрицами и, как-то особенно то ли взвизгнув, то ли крякнув, проглотил.
— Могу взять вас на вечер к одной даме… Кстати, они с мужем из Москвы! Между прочим, вас в русской коммюнити будут уважать и даже завидовать…
— Это почему же?!
— Как? Вы, писатель, психолог и не понимаете?! — пристально посмотрел Виктор в лицо Александра, словно пытаясь понять, уж не шутит ли он! Но, убедившись, что тому не до шуток, сказал:
— Так вы же будете мужем австралийки! Это же для них недосягаемая мечта! Это посильней, чем если бы вы были лауреатом Нобелевской премии!
— Да что вы говорите?! — хмыкнул писатель.
— Да-да, не смейтесь! Все двери домов русской коммюнити распахнутся пред вами!
— Бред какой-то! Я вовсе не собираюсь жениться и скоро возвращаюсь в Москву!
— Так вы визитер? — воскликнул Грыжев.
— Да, я здесь в гостях, — подтвердил Александр.
— Чудесно! Я все устрою! Соприкоснетесь с бывшими соплеменниками! — Предвкушая развлечение, скульптор потирал ладони. — Пожалуй, юноша, я должен научить вас чему-то особенному! — загадочно произнес он.
Грыжев подошел к столу с фруктами, достал пакетик из кармана и, совершив какие-то манипуляции, вернулся.
— Пробуйте, вы никогда такого не ели, ручаюсь!
На тарелке лежало несколько крупных спелых клубничин, пронзенных зубочистками и присыпанных черным перцем!
— Пробуйте, пробуйте, это мое изобретение! Потрясающе вкусно! — стягивая губами с зубочисток одну за другой, Грыжев поглощал клубнику с перцем… — Никак не осмелитесь?!
— Увольте! — наотрез отказался писатель.
Клубника с перцем странно ассоциировалась с сердцем курильщика…
— Мы чуть не пропустили открытие моего фонтана! Смотрите, все повалили туда! — забеспокоился Виктор. Подпрыгивая, он побежал к дому. Уже не проявляя любопытства к чужому быту, он пробежал сквозь комнаты, увлекая за собой писателя.
К фонтану они подошли вовремя. Сдернуть зеленую накидку предстояло старшему сыну, о чем сообщил гостям Гэри. Но предварить это действо должно было всеобщее исполнение шотландского гимна. Старший сын затянул известную всем мелодию на волынке. Мэри стояла рядом, держа младшего сына и дочь, она пела, артикулируя губами слова для тех, кто их плохо помнил. Гэри пел и дирижировал, вдохновенно размахивая руками.
— Не волнуйтесь, скоро конец, — шепнул Виктор и осекся.
Свистя, как болельщики на трибунах, пронеслась на коне Энн и сорвала покрывало с фонтана. «Ох, ах!» — слились в единое целое, и обескураженные гости зааплодировали.
Придя в себя, Гэри присоединился к гостям. Конная статуя открылась взору собравшихся.
 — Чертовски эффектно получилось! — восхищенно воскликнул Грыжев.
Еще миг, и фонтан забил! Струи воды взмыли в воздух…
— Ба! Да это Фальконе! — воскликнул писатель.
На коне восседал всадник, в котором угадывалось сходство с хозяином фермы. Копытом конь давил змею, а из ее пасти брызгала вода.
Гэри указал на автора фонтана. Кланяясь, Виктор вышел к своему детищу и начал отвешивать поклоны всем сторонам света, а Александр вздохнул и отправился на поиски Энн. «Куда подевалась эта буйнопомешаная?» — задавал он себе вопрос, вспоминая о ее выходке.